Скандал и грех Тамара Леджен Отец Абигайль Ритчи мечтает, чтобы его дочь царила в высшем свете. Для этого он готов на все – даже выдать ее за надменного лорда Далиджа, оплатив его долги. Но Абигайль вовсе не привлекает титул, и, убедившись, что лорд совсем не тот человек, которого она хотела бы видеть рядом, она разрывает помолвку. В Лондоне разгорается настоящий скандал, и девушке ничего не остается, как покинуть город. Но и в Хартфордшире она не находит покоя, ведь там живет обаятельный Кэри Уэйборн, готовый приютить беглянку под крышей своего дома. Тамара Леджен Скандал и грех Глава 1 Абигайль Ритчи осторожно двигалась сквозь толпы покупателей, заполнивших Пиккадилли, удерживая подбородком гору пакетов и свертков, чтобы они не вывалились у нее из рук. Случайный наблюдатель мог ошибочно принять ее за горничную, выполняющую поручения хозяйки. И действительно, мужчина, который шел сзади, бесцеремонно толкнул Абигайль тростью, не подозревая, что сбил с ног одну из самых богатых леди Британии, и проследовал дальше. Абигайль попыталась подняться с тротуара, но лишь запуталась в юбках. Однако следующую попытку опередила чья-то рука, какой-то незнакомец поднял Абигайль с тротуара и помог встать на ноги. Капюшон закрывал Абигайль глаза, поэтому она видела только ноги своего спасителя. Он был в длинном фиолетовом сюртуке для верховой езды, штанах из оленьей кожи и высоких сапогах. В руках незнакомец держал трость с простым серебряным набалдашником. Джентльмен, подумала Абигайль. – Черт побери этого Далиджа… – гневно пробормотал незнакомец. Абигайль тряхнула головой, чтобы откинуть назад капюшон. – Значит, это лорд Далидж толкнул меня? – спросила она. – Толкнул? Вы слишком великодушны, милая, – насмешливо ответил незнакомец. – По-моему, он скосил вас, как пшеницу. Далидж известный грубиян, но я все же не считал, что он способен сбивать людей посреди улицы. Незнакомец улыбнулся Абигайль, и она невольно залюбовалась им. Таких красавцев она видела только на картинах. Темные волосы, остроконечная бородка, в ухе золотая серьга, кожа необычайно загорелая для англичанина, зубы белоснежные. Он был похож на цыганского принца. Его возраст Абигайль могла определить только приблизительно: уже за двадцать, но меньше тридцати. Хотя, заяви он, что бессмертен, она бы ему поверила. Он так и выглядел. – Извините, мэм, – серьезно произнес незнакомец, но серые глаза смеялись, – глядя со спины, я подумал, что вам одиннадцать лет и… девять месяцев, иначе бы не посмел вас коснуться. Но с этой стороны я теперь вижу, что вы совсем взрослая. Природная застенчивость Абигайль быстро перешла в страх Красивые молодые люди редко выбирали ее для своих ухаживаний, а тем более не дразнили ее насчет того, как она выглядит сзади или спереди. Незнакомец заставил ее нервничать, Абигайль почти жалела, что он вообще остановился, чтобы помочь ей. От красивых цыганских принцев лучше держаться подальше, быстро решила она. – Какая беспечность с моей стороны, – продолжал незнакомец, явно забавляясь смущением Абигайль. – Как джентльмен, я должен был сначала удостовериться, что вам одиннадцать лет и девять месяцев, прежде чем поднимать вас из грязи. Пожалуйста, извините мою самонадеянность. В следующий раз я непременно попрошу свидетельство о крещении, до того как решусь предложить свою помощь любой упавшей особе женского пола. Абигайль понимала, что должна поблагодарить молодого человека, но язык у нее словно прилип к нёбу, зато лицо было намного выразительнее: щеки запылали, отчего ее веснушки стали еще более заметны. Абигайль бы не поверила, узнав, что, несмотря на сверхактивность веснушек, джентльмен нашел ее красивой. Хотя она и не сразила его наповал, ему нравилось то, что он видел: абрикосово-золотые локоны, большие карие глаза, прямой нос, нежные розовые губы. Она показалась ему весьма милой английской девушкой, которая делает честь своим родителям и заслуживает большего, нежели толчок в спину с дальнейшим падением. – Благодарю, сэр, – наконец промолвила Абигайль. – Уже лучше, а то я подумал, что вы немая. – Он с явно притворной скромностью коснулся полей шляпы. – Кэри Уэйборн, к вашим услугам, мэм. – Как вы сказали? Уэйборн?! – воскликнула Абигайль, забыв стеснительность. – Моя мать тоже была Уэйборн, сэр. Один из свертков чуть сдвинулся вперед, грозя нарушить равновесие всего штабеля. – Кажется, у вас что-то вылезает из середины, – заметил Уэйборн. – Поскольку мы кузены, разрешите помочь вам. – И он тростью водворил сверток на место. – Благодарю, сэр, – пробормотала Абигайль. – Вы думаете, мы и в самом деле кузены? Кэри Уэйборн изучающе посмотрел на нее, и Абигайль снова покраснела. Видимо, он старался найти черты какого-нибудь семейного сходства, которого, естественно, не могло быть. Да и откуда ему взяться? Он будто сошел с портрета Караваджо, а она всего лишь неприглядная масса веснушек под растрепанными волосами. – Должно быть, вы одна из моих дербширских кузин, – сказал Уэйборн. – Лорд Уэйборн мой дядя, сэр. Хотя, по правде говоря, я ни разу его не видела. Считается, что моя мать своим замужеством опозорила семью. Кэри вежливо пропустил мимо ушей последнее весьма неблагоразумное сообщение Абигайль. – Значит, мы действительно кузены, – продолжал он. – И куда вы направлялись, когда этот неотесанный мужлан сбил вас с ног? – Сэр, вы не должны так оскорбительно называть его сиятельство, – испуганно сказала Абигайль. Кэри фыркнул. – Дорогая кузина, с этим мужланом я учился в школе. Поверьте, я не оскорбил его, отнюдь. Всего лишь охарактеризовал. Итак, куда вы направляетесь? Я помогу вам донести покупки. – Отец встретит меня в книжном магазине Хэтчарда, но я, право, не нуждаюсь… – Приятное совпадение, – улыбнулся Кэри. – Я и сам шел туда. К счастью, мне известна короткая дорога. Абигайль не поверила ни единому его слову. Пока она решала, прилично ли ей принять помощь от незнакомого человека, тот уже обменял свою трость на ее штабель с пакетами и коробками и смело повел сквозь толпу. Абигайль пришлось последовать за кузеном: он нес ее рождественские подарки слугам, а она держала его трость. – Я не часто захожу в книжный Хэтчарда, – говорил Кэри, время от времени глядя на нее, пока Абигайль старалась не потерять его в толпе. – Но мне сказали, что книга очень милый подарок к Рождеству. Он свернул в переулок за табачной лавкой, и Абигайль остановилась. До сих пор она ни разу в жизни не сворачивала с главных улиц Лондона, а этот довольно шумный узкий переулок вряд ли заслуживал доверия. – Сэр, вы уверены, что это дорога к Хэтчарду? – тревожно спросила она. Кэри тоже остановился. – Не могли бы вы подложить мне эту вещь под левую руку, – сказал он, когда маленький пакет упал на землю. – Надеюсь, там ничего хрупкого нет? – Это перчатки, – ответила Абигайль, поднимая сверток. К ее облегчению, никто не выскочил из темноты переулка. – Кстати, я думал, не купить ли ей перчатки. Но у моей сестры перчаток хватит на дюжину многоруких индусских божеств. – Книга тоже хороший подарок, – ответила Абигайль, приподнимая юбки, чтобы не запачкать их о замерзшую грязь и конский навоз. Обходя кучку навоза у тележки, она едва не столкнулась с широкоплечим человеком, несшим большой мешок. – Моя сестра выходит замуж, – продолжал Кэри, не замечая трудностей спутницы, – поэтому я собирался купить ей одну из тех книг, которые вы, женщины, можете читать только после замужества. Он проскользнул мимо широкой белой простыни, висящей на бельевой веревке, и пропал из виду. Абигайль обогнула простыню, стараясь не коснуться ее, но своего провожатого не увидела. – Сюда, кузина. Кэри уже свернул в другой переулок, настолько узкий, что им пришлось идти буквально след в след. – И какие же, по-вашему, книги нельзя читать незамужним женщинам? – с любопытством спросила Абигайль. – Вроде «Тома Джонса», «МолльФлендерс», – беззаботно произнес Кэри. – Я читала обе, хотя и не замужем. – И какую из них вы предпочитаете? Распутника или шлюху? Абигайль, осторожно идущая следом в темноте, очень надеялась, что сумеет дать изысканный ответ. – В целом я считаю, «Том» поднимает настроение, «Молль» же нагоняет тоску. А вы, сэр? – Я просто не читаю сомнительные вещи. Что бы сказал на это мой кузен викарий? Подобные рискованные попытки я оставляю миссис Уэйборн. Пока я стреляю фазанов на ужин, пусть она читает в постели что-нибудь в этом роде для моего… назидания. Все полезней, чем вышивать носовые платки, вы согласны? – Никогда об этом не думала, – ответила Абигайль, гадая, что бы подумала миссис Уэйборн, если б знала о привычке супруга бродить по темным переулкам с незнакомыми молодыми женщинами. – Чувствуете, какая горячая стена? – немного погодя спросил Кэри. – Войдем? Не дожидаясь ее согласия, он открыл дверь, и мерцающий темно-красный свет вдруг обрисовал его лицо. Но адскому пламени сопутствовал приятный запах свежеиспеченного хлеба. Абигайль первая вошла в пекарню, и волна жара ударила в нее, когда она проходила мимо огромных каменных печей. Ученики пекаря с изумлением посмотрели на них, заставив Абигайль вспыхнуть, но Кэри невозмутимо схватил мимоходом горячую булочку и спросил: – Будешь? Абигайль покачала головой. Кэри быстро вел ее через переднюю часть магазина, где возле стеклянных прилавков выстроились покупатели. В основном это были слуги из богатых домов Мейфэра, которые почтительно расступились, пропуская спешащую пару, и кузены опять вышли на улицу. Впереди светилась вывеска книжного магазина. Абигайль чувствовала себя так, словно ее благополучно провели через вражескую территорию и сейчас показалось Британское посольство. Однако ее спутника их приключение оставило равнодушным. Очевидно, в грязных переулках Лондона он чувствовал себя не менее свободно, чем при Сент-Джеймсском дворе или в цыганском таборе. – Благодарю, сэр, – застенчиво улыбнулась Абигайль. – С вашей стороны было весьма любезно помочь совершенно незнакомому человеку. – Почему совершенно незнакомому, кузина? Мы незнакомы относительно. Вы не будете так добры открыть мне дверь? У меня заняты руки. – Да, конечно, – поспешно ответила Абигайль. В книжном магазине Хэтчарда она чувствовала себя в полной безопасности. Служащие знали ее, и старший клерк мистер Элдридж направился лично поприветствовать клиентку. Мисс Ритчи была ненасытной читательницей, а что еще лучше, она всегда оплачивала счета, намного более значительные, чем мог предложить джентльмен рядом с ней. Мистер Элдридж строил догадки насчет их совместного прихода в магазин. Кэри передал служителю свертки Абигайль, а она вернула ему трость и протянула руку для прощания. – Сэр, позвольте еще раз поблагодарить вас. – Абигайль решила, что его уход станет для нее облегчением. Раз она не способна вести себя в его присутствии как разумная женщина, то чем скорее он уйдет, тем лучше. – До свидания, – быстро сказала она. Но едва Кэри склонился к ее руке, она совершенно опозорилась, нырнув под прилавок, к несказанному удивлению клерка, хотя Кэри ее маневр поразил еще больше. – Что вы делаете? – спросил он, нагибаясь через прилавок, чтобы взглянуть на Абигайль. Кузина жестом призвала его к молчанию. – Лорд Далидж, – прошептала она, глаза стали круглыми от страха. – Он здесь! Пожалуйста, сэр, не выдавайте меня. – Уэйборн, – сказал виконт, хлопая Кэри по плечу, и, когда тот медленно повернулся, его сиятельство продолжил: – Какая встреча! Я слышал, ты удалился в деревню, проводишь время в Хартфордшире на свиноферме. Как называется это место? Таттивуд? Тинглвуд? Кэри облокотился на прилавок. – Я тебе скажу, а потом ты еще вздумаешь приехать. Его сиятельство презрительно фыркнул и обратился к клерку: – Эй, вы! Мне нужен… Как же это называется?.. «Кубла Хан». Только продавец не сумел мне помочь, а я тороплюсь. – Сожалею, но должен сообщить вашему сиятельству, что мистер Колридж еще не опубликовал свой знаменитый фрагмент. Я думаю, он выйдет через несколько месяцев. Виконт пришел в ярость. – Но я лорд Далидж. И хочу его сейчас. – Он ведь не может достать тебе книгу из воздуха, – рассудительно заметил Кэри. – Это не твое дело, Уэйборн, – процедил виконт. – Ты вечно суешься во все, что тебя не касается. Совсем не умеешь себя вести? – Забавно, что это говоришь мне ты, – ответил Кэри. – Я сейчас видел, как ты сбил на Пиккадилли с ног девушку, не потрудившись даже извиниться. Если это твое представление о том, как надо себя вести… – Какую девушку? – презрительно ухмыльнулся Далидж. – Может, твою любовницу? Я уверен, ее сбивали с ног и прежде, собьют и впредь. Абигайль подавила тяжелый вздох. Никогда в жизни она не слышала подобной грубости. – На самом деле эта молодая леди – моя кузина, – холодно произнес Кэри. – Тогда извини, – ответил лорд Далидж без намека на сожаление. Напротив, он гордился, что его оскорбление попало в цель. – Ты должен сказать кузине, чтобы смотрела, куда идет. Она сама выскочила мне прямо под ноги. Это полностью ее вина. – Отнюдь, – возразил Кэри. – Я был свидетелем позорного инцидента. Ты намеренно толкнул ее, и, позволь тебе заметить, когда я расскажу о случившемся в клубе «Уайтс»… – Только попробуй! – воскликнул Далидж. – Почему бы не попробовать? – Чего ты хочешь, Уэйборн? – Я хочу извинений. Моя кузина, естественно, не пожелает тебя видеть, поэтому извинение должно быть в письменном виде. Мистер Элдридж мгновенно и безвозмездно обеспечил его сиятельство письменными принадлежностями. К изумлению Абигайль, высокомерный лорд Далидж не выразил ни малейшего протеста. – Как ее зовут, эту вашу кузину? – раздраженно спросил он, окуная перо в чернильницу. – Ее имя тебе незачем знать, – презрительно сказал Кэри. – Напиши так: «Гнусный лорд Далидж смиренно приносит свои глубочайшие и лицемернейшие извинения…» – Послушай! Но Кэри невозмутимо продолжал: – Лицемернейшие извинения молодой леди, которую он столь грубо оскорбил сегодня на Пиккадилли. Даже не извинившись и не предложив ей свою помощь, он потерял в этом случае право называться английским джентльменом. Более того, его сиятельство таким образом подтвердил, что на самом деле он худший из грубиянов, когда-либо позоривших Британскую империю. Подпись… – Послушай! – запротестовал Далидж. – Не могу ли я вместо этого дать ей десять фунтов? Или двадцать? – В нашей семье не берут денег за оскорбления, – сказал Кэри. – Вряд ли я должен тебе объяснять, как отреагируют члены клуба «Уайтс», если я расскажу им о твоем поступке. Кстати, где ты возьмешь двадцать фунтов? Твой отец лишил тебя содержания. По крайней мере ты так говорил, когда просил отсрочки по долговой расписке. – Ради Бога, тише, – сердито проворчал виконт. – А теперь распишись и поставь число, пожалуйста. – Кэри забрал у Далиджа листок бумаги, перечитал написанное и, казалось, забыв о случившемся, весело обратился к мистеру Элдриджу: – Не будете ли вы так добры помочь мне? – Я был первым, – возразил его сиятельство. – Я хочу «Кубла Хан», и немедленно. – Он стукнул тростью по прилавку. Мистер Элдридж предложил внести его имя в список кандидатов. – Что еще за список? Кто в нем? – Довольно большое число наших лучших покупателей, милорд. Спрос настолько велик, что издатель даже готовит второй тираж. – Очень хорошо. Внесите меня в свой отвратительный список, – нетерпеливо произнес Далидж. – Я не знал, что ты страстный почитатель мистера Колриджа, – заметил Кэри. – Я – нет, – проворчал виконт. – Презираю и поэзию, и поэтов. К несчастью, это любимый предмет моей невесты. – Только не говори мне, что ты обручен. Кто эта бедняжка? Хотелось бы послать ей мои соболезнования на траурной бумаге. – Леди прекрасно сознает, как ей повезло, – холодно ответил Далидж. – Послушайте, если книга выйдет до четырнадцатого января, то я куплю ее. Если нет, это уже не имеет значения. – А чем, скажи на милость, столь важно четырнадцатое января? – спросил Кэри. – Это день моей свадьбы, но тебя это не касается. И я не собираюсь тратить деньги, покупая жене какую-то дурацкую книгу. – Весьма разумно с твоей стороны, – одобрил Кэри. – Значит, ты говоришь, леди осознает, какое счастье выпало на ее долю? Превосходно. Разреши тебя поздравить. Никогда еще не видел такого влюбленного человека, ты прямо сияешь! Лицо Далиджа потемнело от ярости. – Я не влюблен в нее, дурак! – прошипел он. – Мне нужны деньги ее отца, она же, полагаю, хочет быть виконтессой. Когда мы поженимся, я сумею расплатиться со всеми своими долгами, включая ту маленькую ставку нашего пари. А если ты, Уэйборн, начнешь распространяться насчет того, что я женюсь по любви, я вызову тебя на дуэль. – Успокойся, – сказал Кэри, подавив смех. – Я не скажу, что ты женишься из-за денег. В конце концов, если ты не получишь ее деньги, я не смогу получить мои. – Что это, черт побери? – неожиданно рявкнул Далидж. Абигайль чуть не подпрыгнула, испугавшись, что виконт обнаружил ее укрытие. Но тот обращался к мистеру Элдриджу: – Болван! Вы поставили меня в конец списка. И кому же дано право стоять перед лордом Далиджем? Мисс Брендон? Ни за что не позволю! Мистер Элдридж уныло наблюдал, как его сиятельство, завладев книгой, вычеркивает из списка мисс Брендон, чтобы его собственное имя оказалось на первом месте. – Я поставлю в известность всех друзей о вашей дерзости, – сказал он Элдриджу. – И могу предположить, что книжный магазин Хэтчарда через месяц разорится. Абигайль услышала звон дверного колокольчика, возвестившего об уходе его сиятельства. Ей понадобилось еще несколько секунд, чтобы почувствовать себя в безопасности и поднять голову. Мистер Уэйборн перегнулся через прилавок и посмотрел на нее. – Теперь можете выйти, – весело сказал он. – Скверный человек ушел. Абигайль с трудом выпрямилась. – Кажется, вы принимаете меня за ребенка? Но я просто не выношу сцен, а при встрече с ним этого было не миновать. Кэри подал ей руку и вывел из-за прилавка. – Думаю, вы совершенно правы. Мне тоже всякий раз хочется убежать и спрятаться, когда я вижу старину Далиджа. – Я не пряталась, – возразила Абигайль. – Я… уронила перчатки. – Дорогая моя, они же на вас. – Не эти… те, которые я только что купила. – Она показала на маленький сверток в коричневой бумаге. – А затем я подумала, что будет немного странно, если я вдруг появлюсь из-под прилавка. И я решила остаться там, где была. – Понимаю, – сказал Кэри, не веря ни единому слову Абигайль и торжественно вручая ей извинения Далиджа. – Его сиятельство хотел, чтоб вы это получили. Абигайль смущенно приняла листок бумаги. – Он действительно написал все, что вы ему говорили, – воскликнула она. Кэри засмеялся. Абигайль повернулась к клерку: – Вы же оставите на месте имя мисс Брендон, правда? – Конечно, мадмуазель. С моей стороны было упущением не сказать его сиятельству, что это шестая страница очень длинного списка. Я вставлю имя мисс Брендон в конец пятой страницы, – любезно улыбнулся клерк. – Помочь вам найти нужную книгу? – Пожалуйста, займитесь сначала джентльменом. Я подожду отца. – В таком случае позвольте кое-что принести вам для просмотра. Одну минуту. Я только скажу помощнику, чтобы он нашел вашу книгу, сэр. Думаю, вас интересует «История найденыша» мистера Филдинга, известная как «Том Джонс»? – Кто такой «Кубла Хан»? – спросил Кэри Абигайль, когда ушел клерк. – В этом списке не меньше двухсот имен. – А вы не слышали эту историю, сэр? – воскликнула она. – Поэма пришла мистеру Колриджу во сне. Когда он проснулся, она как бы вылилась из него прямо на бумагу, словно поэт явился только каналом между этим миром и будущим. Кэри пытался сохранить невозмутимость. – Великолепная техника, – заметил он. – К несчастью, когда он стал ее записывать, его прервал человек из Порлока, который заговорил с ним о делах. Когда же бедный мистер Колридж вернулся к работе, окончание поэмы исчезло, как отражение на поверхности воды, куда бросили камень. Почему вы усмехаетесь? Кэри думал, что Абигайль вполне могла бы считаться красивой девушкой, если б не была настолько застенчива. – Я усмехался? Простите. Но любому ясно, что мистер Колридж просто ужасно ленив, чтобы закончить работу. И он, желая найти себе оправдание, придумал волшебную историю, которая поможет ему продать отрывок. Разве это не оправдание для усмешки, если я действительно усмехался? – Какое вы имеете право обвинять мистера Колриджа? – возмутилась Абигайль. – Вы совершенно правы, – ответил Кэри, хотя совсем не выглядел раскаявшимся. – Беру назад свои циничные замечания. И беру назад свою усмешку. В этот момент вернулся мистер Элдридж с книгой. – Боже мой, если не ошибаюсь, это «Песни невинности» Блейка, – сказал Кэри. – «Песни невинности» и «Песни опыта», сэр. – Мистер Элдридж одобрительно посмотрел на джентльмена. – Объединенный том, очень редкое издание. Вы знаете, мистер Блейк все печатает сам. Абигайль с сожалением покачала головой: – Боюсь, я не совсем понимаю мистера Блейка. Прошлой зимой я читала одну часть «Союза неба и ада», но стихи показались мне такими странными, что я отложила книгу. И знаете, люди считают его не патриотом. – Не патриотом? – нахмурился Кэри. – Что вы имеете в виду? Абигайль понизила голос почти до шепота: – Во время войны его заподозрили в мятежных словах и действиях, а когда солдаты пришли к нему и сказали «Откройте, именем короля», мистер Блейк из-за двери ответил, что король… педераст. Я думаю, не очень хорошо говорить такое о собственном правителе, – быстро добавила Абигайль. – Или всяком правителе, – согласился Кэри, с трудом удерживаясь от смеха. – Но теперь война закончилась, кузина, и мы вольны снова оскорблять наших вышестоящих лиц, не боясь ответных мер. По моему мнению… если оно вас, конечно, интересует… – Да, конечно, – вежливо сказала Абигайль. – Так вот, по моему мнению, Блейк – поэт-провидец, которому не требуется оправдание или поддержка опиума, как вашему мистеру Колриджу. Но если Блейк слишком для вас сложен, кузина, возьмите себе Вордсворта. – А мне нравится мистер Вордсворт! – с негодованием отрезала Абигайль. – Я так и думал. – Кэри улыбнулся еще шире. – Он совершенно безвреден. – Это на самом деле очень хорошая книга, мадам, – вмешался мистер Элдридж, который все же надеялся продать ее. – В ней вообще ничего пугающего нет. Кроме того, позвольте заметить, мистер Блейк мастер гравюры. – Если «Тигр» хорош, вы должны купить его, кузина, – решительно произнес Кэри, потянувшись за книгой. – Вот смотрите. – Он указал на стихотворение под названием «Тигр». – И картина великолепная, – заметил Кэри. – Если б я мог его себе позволить… Но увы, сейчас я беден, как Адам. Мой управляющий приказал мне сократить расходы. Кузина, вы, случайно, не знаете, кто ищет загородный дом? Я бы сдал его в аренду и мог бы пользоваться рентой. Это скорее коттедж. Всего шесть спален. – Вы пробовали дать объявление? – вежливо спросила Абигайль. – Нет, конечно. Объявления всегда привлекают наихудший сорт людей: тех, кто их читает. Если вы услышите, что кого-то интересует такое предложение, направьте его, пожалуйста, ко мне. – Кэри ощупал жилетный карман. Не обнаружив там визитную карточку, он взял у Абигайль листок с извинением Далиджа и быстро нацарапал с обратной стороны: «Кэри Уэйборн, Танглвуд-Мэнор, Хертс». – Рекомендаций от моей кузины будет вполне достаточно, – с улыбкой прибавил он. Польщенная Абигайль сунула листок в ридикюль как раз в тот момент, когда вернулся помощник с «Томом Джонсом», и мистер Элдридж достал гроссбух. – Боюсь, – сказал он, цокая языком, – у вас появилась задолженность, сэр. Около десяти фунтов. – Неужели? – беззаботно отозвался Кэри. – Иногда напоминайте мне об этом, хорошо? – Я думаю, он пытается сделать это сейчас, – заметила Абигайль. – Правда? – резко спросил Кэри. – Вы пытаетесь напомнить мне об этом сейчас, Элдридж? – Нет, сэр, – кротко ответил клерк. – Желаете, чтобы это завернули? У нас есть специальная рождественская бумага с венками. Это была идея молодой леди. Кэри посмотрел на Абигайль: – Этой леди? – Очень популярная услуга этого сезона. Всего на пенни больше, сэр. – Пожалуйста. – Когда мистер Элдридж преподнес ему сверток, перевязанный красной лентой, Кэри выглядел довольным. – Полагаю, моя сестра решит, что я сделал это сам. А теперь я вынужден попрощаться, кузина. – Вы уходите? – Абигайль выпалила это бессознательно и торопливо прибавила: – Я собиралась представить вас отцу. Он захочет поблагодарить вас за доброту ко мне. – Я тоже очень хотел бы познакомиться с вашим отцом, кузина, но меня ждет тетушка на Парк-лейн. Я никогда не опаздываю, а теперь задержался почти на час. Абигайль покраснела: – Это моя вина. Простите, сэр. Кэри улыбнулся. – Во всяком случае, вы предоставили мне великолепное оправдание за мою задержку. Абигайль не хотела, чтоб Кэри уходил, но все же почувствовала облегчение, когда он это сделал. Быть все время начеку с красивым незнакомцем очень неприятно. Лучше спокойно посидеть за чашкой чаю с томиком Вордсворта. Мистер Элдридж был рад предоставить ей эти удобства. Он провел Абигайль в гостиную, принес чай и «Белого оленя из Рилстона». – Полагаю, мой кузен мистер Уэйборн покупает много книг для своей жены? – заметила Абигайль, открывая маленький зеленый томик. – Мистер Уэйборн женился? – удивился клерк. – А я даже не пожелал ему счастья. Записать «Белого оленя» на ваш счет, мадам? – Нет, – сказала она, приходя к неожиданному решению. – Думаю, я все же возьму Блейка, мистер Элдридж. – Очень хорошо, мадам, – довольно произнес тот. Спустя полчаса в магазин зашел мистер Ритчи, чтобы забрать свою дочь домой. – Эбби! Ни за что не угадаешь, кого я сейчас видел на Бонд-стрит. Милорда Далиджа, вот кого, – сказал отец с сильным шотландским акцентом. – Не удивлюсь, если кто-то получит бриллианты к Рождеству. Абигайль нежно улыбнулась отцу. Единственный владелец фирмы «Высокопробные спиртные напитки Ритчи», основанной в 1782 году, не был джентльменом, но он был лучшим человеком из всех, кого она знала. А также одним из самых богатых людей королевства. – Да, он знает, как произвести впечатление, – тактично согласилась с отцом Абигайль. – Ты будешь сильно огорчен, если я не выйду за него? Глава 2 Джульет Уэйборн легко сбежала по лестнице городского дома тетушки, чтобы с энтузиазмом спаниеля встретить своего брата. Траурное платье, которое она носила после смерти шестого герцога Окленда, так же шло ей, как и белый свадебный наряд, заказанный ею к предстоящему бракосочетанию с седьмым герцогом Оклендом. – Поаккуратней, обезьянка, – засмеялся Кэри, когда сестра бросилась в его объятия. – Ты же не хочешь расквасить себе нос перед свадьбой. Кстати, я видел хмурого человека, бродящего туда-сюда по улице. Полагаю, он здесь? Джульет кивнула: – Только что вернулся. Его уже второй раз за этот месяц вызывали в Окленд, бедняжку. А ты, я вижу, еще не избавился от ужасной ондатровой поросли на подбородке, – сурово прибавила она. – И серьги! Ты ведь не собираешься заявиться в них на мою свадьбу? Ты похож на пирата! – Я по тебе скучал, Джули, – сказал Кэри, удивленный своим открытием. Хотя удивляться было нечему. В Лондоне он считался местной знаменитостью, светским человеком, следующим моде, чья великолепная пара гнедых не имела себе равных в бесчисленных скачках, а в Хартфордшире он вел простое деревенское существование. Большую часть вечеров проводил у камина в обществе Ангела, щенка дворняжки, недавно купленного им у цыган за два пенса. – К тому же серьга у меня всего одна, – прибавил Кэри. – Это ненамного элегантнее, – фыркнула Джули. – И не вздумай надеть этот свой потрепанный фиолетовый сюртук. Я хочу, чтобы все мужчины были в жемчужно-сером. Отправляйся завтра к мистеру Уэстону. – Я приду в чем есть, – ответил Кэри. – Мистер Уэстон ничего мне больше не продаст, пока я не оплачу прежний счет. – Если тебе нужны деньги… – Нет. – Ты, как всегда, опоздал, – продолжала упреки сестра, пока они рука об руку поднимались по лестнице к салону, где их тетушка леди Элкинс принимала гостей. – Джинджер съел все булочки, но я заставлю его отдавать их тебе всю следующую неделю. – Боюсь, я не смогу быть с тобой следующую неделю, Джули. – Что? Но это рождественская неделя, Кэри. Мы собираемся, как обычно, ехать в Суррей. – Не в этом году, – с тоской ответил Кэри. – Нет, ты должен. Это мое последнее Рождество в отцовском доме. Мы уже готовим наши окончательные планы, куда включен и ты. – Звучит угрожающе, – сказал брат. – Джинджер! – закричала Джульет, распахивая двери салона. – Кэри говорит, что не поедет с нами в Суррей на Рождество. Что ты собираешься предпринять? Джеффри Амблер, седьмой герцог Окленд, с трудом поднялся со стула. Джульет пока не удалось до конца приручить огромного рыжего джентльмена, но теперь он хотя бы не морщился от отвращения, когда будущая герцогиня называла его Джинджером. Смерть отца тяжело повлияла на него, заставив отложить женитьбу на Джульет, и ввергла в мир скучных обязанностей. Герцог тоже был в траурной одежде, а груз ответственности и забот оставил следы на его жестком лице. Тем не менее он приветствовал Кэри живой мальчишеской улыбкой, которая в значительной степени объясняла, почему Джульет обожала этого человека. – Мне понадобится дубинка и очень большой мешок, но, полагаю, я смогу добиться, чтоб он изменил свое мнение, любовь моя. Кэри протянул руку: – Привет, Окленд. – Пожалуйста, не называйте меня так. Оклендом был мой отец. Когда я слышу это имя, то невольно оглядываюсь, чтобы посмотреть, здесь ли он. Сойдет и Джеффри. В конце концов, мы почти братья. – Я только что говорила Кэри о наших планах на Рождество, – весело сообщила Джульет. – И чем он объясняет свой отказ ехать в Суррей? – спросил герцог. – Ничем. Но он все равно поедет. Все любят хороший домашний театр, и Кэри не исключение. Тот яростно фыркнул. – «Двенадцатая ночь»! – смело продолжала Джульет, отнюдь не смущенная отсутствием энтузиазма у брата. – Я буду Виолой, конечно, а Джинджер – моим возлюбленным герцогом Орсино. – Ты смеешься, – сказал Кэри. – Сэр, неужели это правда? – «О музыка, ты – пища для любви, играйте же, любовь мою насытьте»,[1 - Пер. Э. Линецкой.] – произнес герцог начало своего монолога. – Видишь! – гордо сказала Джульет. – Я думаю, он прекрасно справится. – Почему вы с ней миритесь? – поинтересовался Кэри. – Потому что он меня обожает, вот почему, – ответила Джульет. – А роль графини Оливии согласилась играть Серена. «Черт побери, – подумал Кэри, – оказывается, леди Серена Калверсток здесь в комнате, а я даже не подозревал об этом. Странно, что я ее не заметил…» А ведь совсем недавно он обладал почти сверхъестественной способностью чувствовать ее присутствие, если Серена была где-то рядом. Теперь же не чувствовал ничего, хотя она стала еще красивее. Кэри бесстрастно поклонился: – Мадам. Вы неотразимы, впрочем, как и всегда. Ощутив за комплиментом равнодушие, темноволосая красавица слегка покраснела. – Мистер Уэйборн. Этот год нам в Лондоне очень не хватало вашего общества. – Я жил в Хартфордшире, присматривал за своим поместьем. Оно в полном беспорядке. – Если оно в таком состоянии, это всецело твоя вина, – сказала Джульет. – Ты годами бессовестно им пренебрегал. – И мне потребуются годы, чтобы привести его в порядок. Но я обнаружил, что не так скучаю по Лондону, как опасался, – солгал Кэри. – Сельская жизнь успокаивает. Люди там простые и добрые. Молодые леди в Хартфордшире не столь коварны и хитры, как в Лондоне. – Ты не можешь сказать этого про девушек Миклби, – съязвила сестра. – Они прямо каннибалы, готовые тебя съесть. – Я нахожу их прелестно откровенными. У сестер Миклби нет секретов. Они все очень хотят выйти за меня, если им не удастся найти кого-нибудь получше. Серена Калверсток не могла остаться равнодушной к явной враждебности своего бывшего обожателя. – Прошу меня извинить, Джульет, боюсь, я слишком задержалась, – сказала она, натягивая небесно-голубые перчатки, которые были одного цвета с огромным плюмажем на ее шляпе. – У меня назначены встречи. Не будешь ли ты столь любезна вызвать мою служанку? – Миледи, позвольте мне. – Кэри бросился через всю комнату, чтобы дернуть шнурок звонка. – Подожди, Серена, – попросила Джульет. – Я еще не сказала ему самое интересное. Кэри, ты будешь играть Себастьяна, брата Виолы. Это очень маленькая роль, всего пятьдесят строк. Кто лучше сыграет роль моего брата, чем настоящий брат? Скажи, что согласен. И не забудь, что в конце Себастьян и Оливия влюбляются друг в друга. Конечно, ты легко сыграешь эту роль, если Серена согласится сыграть свою. – Полагаю, мы уже отыграли свои роли, Джульет, и я не хочу повторять этот спектакль. – Пожалуйста, извините меня, – выдохнула Серена, вскочив со стула. Ее бледность сменилась ярким румянцем, который определенно диссонировал с голубым ансамблем. Джульет бросилась за подругой. Кэри невозмутимо закрыл дверь за девушками и сел на ближайший стул. Герцог тоже сел. Оба молчали. – Послушайте, старина, – наконец сказал Кэри. – Не могу ли я попросить вас об одолжении? Джеффри Амблер выглядел смущенным. За прошедшие одиннадцать месяцев слишком многие просили одолжения у нового герцога Окленда. Затем Джеффри напомнил себе, что перед ним брат Джульет, который имел на это право. – Конечно. Хоть полкоролевства, вернее, полгерцогства. – Должен предупредить, что это еще не окончательное решение, – осторожно произнес Кэри. – Но я хотел бы просить вас купить у меня гнедых, если до этого дойдет. Я знаю, у вас есть серые, но Джули нужно иметь собственный выезд. Я не считаю возможным продавать их кому-то другому, и вы знаете им цену. Герцог выпрямился. – Вы хотите продать ваших гнедых? Вы шутите. Кэри Уэйборн без своих гнедых, как… все равно что… – Его светлость пытался найти подходящее сравнение для такого беспрецедентного происшествия, но Шекспиром герцог не был. – Все равно что Кэри Уэйборн без своих тестикул, – подсказал его будущий шурин, подтвердив, что и он тоже далеко не Шекспир. – Я надеюсь, что до этого не дойдет, но в случае необходимости могу я рассчитывать, что вы купите их? – Если вам нужны деньги, старина… – Прошу вас, не стоит продолжать. Я благодарен вам за предложение, но я не могу его принять. Раз бедственное состояние поместья – всецело моя вина, значит, и вся ответственность лежит на мне. Надеюсь, я сумею привести его в порядок. А если нет… могу я рассчитывать на вас? – Да, – серьезно ответил герцог. – Конечно. – Не говорите Джульет о нашем разговоре. Она сразу начнет подсылать ко мне горбатых наследниц, а я не собираюсь жениться на банковском счете. Закончив это щекотливое дело, Кэри поднялся к тетушке леди Элкинс, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение. Когда после игры в пикет со старой леди он вернулся в салон, Джульет, разливавшая чай, встретила его, словно ангел мщения. – Как ты мог быть таким безобразно жестоким к Серене? – грозно спросила она. – Ведь я помню время, когда ты хотел на ней жениться. Кэри покраснел. – А я помню время, когда ты настойчиво меня отговаривала! Теперь, похоже, ты у нее в руках. Я б не пришел в дом тетушки, если бы знал, что она здесь. Я не видел на улице ее экипаж. – Да, она пришла со служанкой, – объяснила Джульет. – Я хочу, чтобы ты простил ее, Кэри. Если б ты знал, как поступил с ней Хорас, ты наверняка пожалел бы ее. Семь лет тайного обручения, и потом он ее бросает. Я считаю это бесчестным. – Как бы он ни поступил с ней, так ей и надо, – ответил Кэри. – Она знала, насколько я ослеплен ее красотой, и позволяла мне, как дураку, волочиться за ней, хотя обручилась с моим кузеном. Она не заслуживает жалости. – Но Хорас больше виноват, – доказывала сестра. – Он доводил Серену до безумия своей холодностью и презрением, пока не вынудил ее освободить его от всех обязательств. Вчера он шел ей навстречу по Бонд-стрит, а когда увидел Серену, сразу перебежал на другую сторону, притворившись, что не заметил ее. Тебе не следовало быть с ней таким жестоким. – Да, – согласился Кэри. – Хорас дурак, – сказал герцог. – Если принц-регент дал ему проклятую табакерку, это еще не значит, что каждый в Лондоне обязан видеть ее по три раза на дню. Кто-нибудь должен просто отобрать ее и швырнуть в Темзу. – Джинджер прав, – сказала Джульет. – Табакерка – единственная вещь на свете, которую он действительно любит. Хорас без табакерки… Да, это все равно что Кэри без гнедых. – О чем ты говоришь? – воскликнул герцог, пораженный ее прозорливостью. – Что за глупость! Кэри без своих гнедых! Никогда в жизни не слышал подобного вздора. – Ты не можешь обвинять во всем только Хораса, – быстро сказал Кэри. – Пусть он и напыщенный дурак, но ведь не он заставил ее светлость флиртовать со мной, если она уже была обручена с другим. Когда я вспоминаю, как она водила меня за нос, я готов бросить ее в Темзу. Почему ты не попросишь кузена Хораса играть Себастьяна, раз она согласна взять роль Оливии? – Хорас ее не заслуживает, – возразила Джульет. – Ладно, обезьянка, пусть я рискую показаться тщеславным, Серена не заслуживает меня. – Таковы мужчины! – презрительно фыркнула сестра. – Вы любите до первого серьезного испытания вашей преданности, а затем все это выплескиваете из окна вместе с грязной водой после бритья. – «Любовь – над бурей поднятый маяк, – привел неожиданный аргумент герцог Окленд, – не меркнущий во мраке и тумане». Взяв своего лорда за руку, Джульет продолжила вместе с ним: – «Любовь – звезда, которою моряк определяет место в океане».[2 - Пер. С. Маршака.] – Тьфу, – сказал Кэри, раздраженный елейным тоном сестры. – Джинджер по-настоящему играет Шекспира, – заметила Джульет, светясь от гордости и на время забыв, что недовольна братом. – Для самозащиты, – объяснил герцог. – Она мне постоянно его цитирует. – И теперь вы превратились в домашний театр. – Нет, в самый настоящий, – поправила брата Джульет. – Угадай, кто будет играть Мальволио? Когда ты узнаешь, кого я нашла, ты сразу захочешь приехать домой на Рождество. – Ты же не вовлекла нашего брата в свой неразумный план? – с ужасом спросил Кэри. – Нет. Бенедикт слишком консервативный. Он даже не разрешил нам использовать для театра библиотеку в Уэйборн-Холле. Мы вынуждены ограничиться Сильверкомбом. Нет, это не Бенедикт. Ты и за сто лет не угадаешь, кто это. Кэри улыбнулся: – В таком случае, обезьянка, лучше скажи мне сама. – Мистер Рурк! – Джульет больше не могла скрывать торжества. – Лорд Рейвеншоу старался привлечь его в свой домашний театр, но кому захочется провести Рождество в Корнуолле! – Брат непонимающе смотрел на нее. – Ну, Кэри! Это актер! Мистер Дэвид Рурк. Ты помнишь его. В прошлом году он играл Шейлока. – Ах да. Мне казалось, ты его ненавидела. Ведь это он сбежал с твоей горничной? – Все уже прощены, – сказала Джульет. – Он вернул мне Фифи, и теперь мои волосы причесаны лучше прежнего, хотя вы, мужчины, этого не замечаете. – Этот Рурк стоит мне целое состояние, – вмешался герцог. – Комнаты в Олбани. Личный парикмахер. Открытые счета у мистера Уэстона и мистера Хоуби. Недурно для ирландца! – Понимаю, – сказал Кэри. Его счета у знаменитого портного и обувщика были закрыты. – Но боюсь, даже мистер Рурк не сможет заманить меня в Суррей на Рождество. Я буду в Танглвуде. – Ты же всегда приезжаешь домой на Рождество! – возмутилась Джульет. – Кроме одного года, когда ты спятил и записался в армию. Мы были очень сердиты на тебя. – Мои арендаторы и соседи ожидают, что я устрою для них рождественский, а потом и новогодний бал. Не говоря уже об угощении к Дню святого Стефана. – Раньше ты никогда себя этим не утруждал, – подозрительно сказала Джульет. – Что на самом деле удерживает тебя в Хартсе? Только не говори мне, что бесхитростная Рода Миклби пленила твое сердце! – Джульет, ты постоянно упрекала меня, что я годами не забочусь о Танглвуде. Сейчас я пытаюсь это исправить. Что касается мисс Роды, то я в полной безопасности. Одна из ее старых тетушек обещала ей сезон в Лондоне, а как тебе известно, охота за мужьями в столице несравнимо продуктивнее, чем в сельской местности. – Ты можешь снова заняться Танглвудом в январе, – настаивала Джульет, не желая отказываться от своего плана. – Не имеет смысла переворачивать новую страницу в уходящем году. – Январь двулик, – ответил Кэри. – Одно лицо обращено в прошлое, второе – в будущее. Прости, обезьянка, но я покрою себя позором, если не сдержу обещание. Я буду скучать по тебе почти так же, как ты по мне, но, увы, на Рождество мы не увидимся. – Если хочешь, можешь не играть Себастьяна! – раздраженно сказала Джульет, что не пристало будущей герцогине. – Можешь играть дядю Оливии сэра Тоби. Или сэра Эндрю… нет, он ухаживает за Оливией. Знаю! Ты можешь взять роль шута Оливии. Джульет была красивой девушкой с густыми темными волосами, большими серыми глазами и стройной фигурой, а раздражение лишь подчеркивало ее природную красоту. Но Кэри не волновали ни раздражение, ни чары Джульет. Он еще помнил сестру гадким трехлетним созданием, которое сломало его любимую игрушечную лошадку. – Теперь я должен ехать, маленькая упрямица. Поцелуй меня на прощание. – Я хочу, чтоб ты приехал в Суррей! – повторила Джульет на тот случай, если брат не понял ее. – Мне совсем не по душе, что ты будешь на Рождество один в этой дыре, когда должен находиться с семьей. Но там, как я подозреваю, живет твоя любовница и полдюжины отпрысков, – презрительно сказала она. Кэри горько засмеялся: – Фактически я по уши в вынужденном обете безбрачия. Что соответствовало печальной действительности. По соседству с Кэри не было даже какой-нибудь любезной вдовы, поскольку его кузен викарий строго следил за личной жизнью своих прихожан. – Мы с вами родственные души, – сочувственно произнес герцог, и Джульет бросила на него предупреждающий взгляд. – Но если не женщина, тогда что тебя держит? – упрямо спросила она брата. – Долг, обезьянка, – решительно ответил Кэри. – Я в долгу перед моими арендаторами. В долгу перед моими соседями. В долгу перед милой бабушкой, оставившей мне это наследство. В память о ней я не могу допустить, чтобы поместье окончательно пришло в упадок… – Если б ты сумел простить Серену, – перебила его Джульет. – У нее есть деньги, она бы помогла тебе. – Нет. Я сам добьюсь, чтобы поместье снова приносило доход. И я не хочу слышать от тебя никаких предложений. Джульет с детства помнила этот командный тон отца. – Хорошо, – надулась Джульет. – Тебе незачем кричать на меня. Кэри любил сестру, даже когда она в восемь лет нашла потрепанную копию «Фанни Хилл» и радостно показала старшему брату, сэру Бенедикту Уэйборну, который немедленно сжег ее. – Не унывай, обезьянка, – нежно сказал Кэри. – Мысленно я буду с вами. А вот для тебя подарок. – Он протянул ей сверток в яркой упаковке. – Очень красиво. Должно быть, это сделала для тебя женщина? – с возродившимся подозрением спросила Джульет. – Кто она? Полагаю, какая-нибудь танцовщица. – К твоему сведению, это сделал клерк в магазине Хэтчарда. Новая услуга, которую они предлагают. Хотя на самом деле это придумала молодая леди, с которой я познакомился сегодня на улице. Джульет усмехнулась: – Я знала, что есть какая-то девушка. И что же она придумала? – Рождественскую обертку. – Никто рождественскую обертку не придумывал, – ехидно заметила сестра. – Она существовала всегда. Герцог вдруг засмеялся. – Как звезды и горы, Джульет? – Если вы, сэр, не возражаете, я сама допрошу своего брата. Девушка хорошенькая? – В сущности, это одна из наших дербширских кузин, – проигнорировал вопрос Кэри, по опыту зная, что утвердительный ответ сразу превратил бы сестру в энергичную помощницу Купидона. – Ее дядя лорд Уэйборн. Ты должна ее знать. Ты всех знаешь. – Я действительно знаю всех, – самодовольно заявила Джульет. – Правда, у его сиятельства дюжина племянниц, если не больше. Ведь у него десяток братьев и сестер. Как ее зовут? – Понятия не имею. Я не догадался спросить. – Не догадался! А сама леди не могла, конечно, сказать. Кто с ней был? – Никого. Джульет явно не поверила: – Но ведь кто-то ее сопровождал? Мать? Компаньонка? Служанка? – Никто. Если не считать лорда Далиджа. Герцог выпрямился в кресле, подтвердив, что внимательно слушает разговор брата с сестрой. – Этот не в счет. – Да, – согласился Кэри. – Отрицательная величина. – Не понимаю! – возмутилась Джульет. – Значит, твоя девушка все-таки была с лордом Далиджем? – Нет, совершенно одна, когда эта грязная тварь сбила ее с ног, – гневно сообщил Кэри. – Он толкнул ее на Пиккадилли, и она упала, бедная девочка. – Вот же паршивец! – процедил герцог. – Послушайте, Кэри, если вы хотите вызвать его, я буду секундантом. Нельзя позволять этому Далиджу ходить по улицам, толкая девушек. Не в Англии. – Я так далеко не зашел, – скромно ответил Кэри. – Я только помог ей встать и показал короткую дорогу к Хэтчарду. Знаете, через пекарню? – О да, – сказал герцог, который почти так же хорошо знал Лондон. – Что может быть лучше сдобной булочки с изюмом прямо из печи? – Как она выглядит, эта наша кузина? Она красивая? Джульет не интересовали сдобные булочки. Как сестра двух потенциальных женихов, она считала долгом знать всех молодых леди на выданье, и то, что Кэри встретил девушку, которую она не могла сразу опознать, очень ее раздражало. – По виду она вполне походила на человека, – увильнул Кэри. – Что это значит? – осведомилась Джульет. – Я не хотел ее поцеловать, но желания сбежать у меня тоже не было. Сестра вздохнула. – Боюсь, это ни о чем не говорит. Я видела трех из четырех наших дербширских кузин, все респектабельные, но скорее некрасивые. Я бы назвала их «сносными» или, как ты выразился, «похожими на человека». Какого цвета у нее волосы? Кэри не собирался говорить ей, что волосы у девушки цвета виски. – Темные, конечно, – ответила за него Джульет. – Все Уэйборны брюнеты. – Она сама не Уэйборн. Ее мать – одна из сестер графа. – У него семь сестер, – пожаловалась Джульет. – Твоя неизвестная девушка могла быть дочерью любой из них. – Не любой, конечно, – ответил Кэри, забавляясь огорчением сестры. Он мало интересовался тем, кто эта девушка. Может, они никогда больше и не увидятся, но настойчивость Джульет его забавляла. Сестра напоминала собаку, которой не удавалось разгрызть мозговую кость. – Это могла быть девушка Вонов, – с надеждой сказала она. – Там произошел какой-то скандал, хотя никто об этом не говорит… пока. Но я узнаю, можешь не сомневаться. Кэри усмехнулся: – Зачем? Эта девочка скандальна не больше чашки с чаем. – Плохо. Как она была одета? – Думаю, за это отвечает ее служанка. Герцог оценил шутку, но Джульет взглядом показала, что не видит ничего смешного. – Нет же, дуралей. Я имею в виду, какая у нее одежда? – А-а… Я подумал, ты спрашиваешь, как на ней сидела одежда. Она была… В плаще… Теплая вещь наподобие плаща, отороченная лисьим мехом, совершенно неприметная. В капюшоне. Не в шляпе. – Женитесь на ней, – сказал герцог. – Терпеть не могу эти дурацкие новые шляпы. Однажды я повернулся, чтобы покинуть церковь во время гимна, и какие-то женские перья угодили мне прямо в рот. – Возможно, я и женюсь на ней. – Кэри подавил зевок. – Если моя сестра когда-нибудь выяснит, кто она. Право, Джульет, я считал, что ты знаешь всех. Я думал, что могу на тебя положиться. – А ты можешь сказать о ней хоть что-нибудь определенное? – рассвирепела Джульет. – Она любит поэзию Вордсворта, не слишком уверена в Блейке, но процитировала его бессмертное, что «король педераст». – Она так сказала?! – не поверила Джульет. – Мистер Блейк изрек это первым и, смею заметить, обладал преимуществом, зная, что это означает, – со смехом ответил Кэри. – Наша бедная кузина лишь повторила за ним. Что еще? Она предпочитает «Тома Джонса», «Молль Флендерс», обе книги она читала, хотя сама не замужем. И, как все в Лондоне, с замиранием сердца ожидает выхода «Кубла Хан». – Похоже, она синий чулок, – сделал вывод герцог. Однако Кэри предложил другое объяснение: – Мы разговаривали в книжном магазине, а если б мы вместе упали в заброшенный колодец, наша беседа приняла бы иное направление. – Что она сказала о лорде Байроне? – поинтересовалась Джульет. – Ни слова. Она говорила только о Вордсворте, Колридже, Филдинге и Блейке. – Она мне не нравится, – с некоторым облегчением заметила Джульет. – А ее отец не может быть военным? Она вообще говорила что-нибудь? – Что именно? – засмеялся Кэри. – «Вперед марш»? «Оружие к бою»? Она говорила, что ее мать вышла замуж, не считаясь с мнением семьи. – Это мисс Вон! Козима Вон, – торжествующе заявила Джульет. – Ее мать – леди Агата Уэйборн, которая вышла за майора Вона, грубейшего человека в Дублине. Только я не могу понять, зачем они приехали в Лондон, если у девушки всего тысяча фунтов в трехпроцентных бумагах. Этого явно недостаточно. Ей лучше выйти замуж дома. Но в таком случае как она могла позволить себе лису? У меня не было приличного меха до самой помолвки. Ты уверен, что ее плащ был отделан лисой? Наверняка это белка. Ты ведь не разбираешься в мехах, Кэри. Герцог вдруг засмеялся. – Майор Вон… Я ведь его знаю. Однажды кузина моей тетушки спросила его, почему он назвал дочь Козима, и этот ирландский негодяй ответил: «Козима – ублюдок, вот почему!» – Он так громко захохотал, что даже строгий взгляд мисс Уэйборн не мог его остановить. Потом Джульет тоже засмеялась, а вместе с ней и Кэри. – Подумать только, – сказал он, вытирая слезы веселья. – Я же мог и сам встретиться с этим человеком, если б не опаздывал к вам на Парк-лейн. Глава 3 Когда Абигайль возвращала обручальное кольцо лорду Далиджу, она боялась встречного обвинения от титулованной особы. Но, к ее удивлению, он просто исчез из ее жизни. Абигайль, ненавидевшая все неприятные сцены, облегченно вздохнула. Однако шум, который последовал за разрывом их помолвки, оказался хуже, чем она могла себе представить. Тот факт, что ее мать – леди Анна Уэйборн, был совершенно забыт, и снова начались разговоры о том, что ее отец, мистер Уильям Рыжий Ритчи, не джентльмен, а совсем наоборот, он уроженец Глазго, да к тому же большой любитель шотландского виски. Для женщины столь несовершенного происхождения разрыв помолвки с английским лордом был равносилен крестьянскому восстанию и, по всеобщему мнению, заслуживал наказания. Правда, с этим возникли определенные трудности, ибо мисс Ритчи едва ли могла быть изгнана из приличного общества, поскольку вообще не была в него допущена. Тем временем лорд Далидж не избежал насмешек людей, равных ему по происхождению, которые открыто презирали его за то, что он предложил свое древнее имя безвестной шотландской наследнице. В отместку его сиятельство обвинил мисс Ритчи, что она заменила бледно-розовый бриллиант обручального кольца никчемной стекляшкой. Тогда Рыжий Ритчи предпринял необычный шаг, купив на двадцать тысяч фунтов целую горсть драгоценных камней у Грея с Бонд-стрит, чтобы доказать, что мисс Ритчи способна в любой момент приобрести и продать хоть сотню таких бриллиантов. Никто не был удивлен, когда его сиятельство обратился в ассоциацию юристов по гражданским правам, утверждая, что мисс Ритчи украла его бриллиант, а Рыжий Ритчи подал на него иск за клевету. Абигайль не могла выйти из дома без того, чтобы не привлечь к себе внимания. Люди, которые прежде не желали узнавать ее, теперь вообще стали переходить на другую сторону улицы. Ее дядя, граф Уэйборн, никогда в жизни не общавшийся с племянницей, теперь обратился за разрешением сменить фамилию с Уэйборн на Уиборн в попытке дистанцироваться от скандала. Абигайль все реже и реже покидала дом. А когда мистер Элдридж стал любезно присылать ей на дом новые книги, чтобы она могла выбрать, какие хотела, и отослать назад остальные, Абигайль вообще перестала выходить. Живя в Кенсингтоне фактически на положении изгнанницы, она тем не менее была расстроена, когда отец заявил о своем намерении отправить ее из Лондона, пока тяжба с Далиджем не закончится к его удовлетворению. Поскольку это произошло за обедом, Абигайль резко положила нож и вилку. – Нет, папа. Я ничего плохого не сделала и отказываюсь покидать собственный дом. Я тебя не оставлю. – Я уже говорил с мистером Лейтоном, – решительно сказал Рыжий. – Он со мной согласен. Мистер Лейтон, адвокат ее отца, никогда бы не позволил возражать самому богатому из своих клиентов. Абигайль знала, что спорить с отцом бесполезно. Пока она не просила того, что не совпадало бы с его собственными желаниями, Рыжий Ритчи был покладистым родителем, но если отец и дочь расходились во мнениях, он безжалостно ей противоречил. – Не отсылай меня, пожалуйста, к тете Элспет в Глазго. К счастью, тиран не собирался усылать единственного ребенка на край света. – Ты едешь не в изгнание, Эбби, – заверил он. – Я просил мистера Лейтона найти подходящее место недалеко от города. Хартфордшир или Кент, я думаю. – Хартфордшир! Абигайль сразу вспомнила красивого кузена, пришедшего ей на помощь в тот роковой день. Теперь Абигайль могла думать о нем без страха, который сковал ее в момент их встречи. Она даже начала верить, что может опять с ним увидеться, не теряя способности мыслить и разумно говорить. У него в Хартфордшире дом, который он хотел сдать, и лучше ей остановиться в доме кузена, чем у чужих людей. Она будет рада познакомиться с его женой. – В Хартфордшире мы никого не знаем, – объяснил Рыжий Ритчи. – Ты назовешься мисс Смит, и никто, даже твоя компаньонка, не заподозрит, что ты моя дочь. Отчасти Абигайль сомневалась в разумности смены имени, но, посчитав Хартфордшир надежным убежищем, она поостереглась будить в отце тирана, если начнет оспаривать его решение. – И кто станет моей компаньонкой? – спросила Абигайль. – Какая-то женщина от Лейтона, – коротко бросил отец. Лишь когда на следующий день приехал сам адвокат со списком домов, подходящих Абигайль, выяснилось, что предполагаемая компаньонка была матерью первой жены адвоката. Миссис Спурджен, вдова средних лет, находилась в полной зависимости от мистера Лейтона, который был всего на десять лет ее моложе. В течение первого брака адвоката она жила в его доме, а когда его жена умерла, он по соображениям экономии решил оставить тещу при себе. Однако появление второй миссис Лейтон потребовало необходимых перемен, не имеющих отношения к деньгам. Обе женщины терпеть не могли друг друга. Абигайль нравился отцовский адвокат, и она не возражала против его бывшей тещи, но, к ее огорчению, в списке не было нужного ей дома. О чем она ему и сообщила. – Танглвуд-Мэнор, – задумчиво повторил адвокат. – Мой старый приятель по колледжу служит викарием в Танглвуд-Грине, мисс Абигайль. Хотя объявления о сдаче в аренду нет, я постараюсь разузнать для вас в частном порядке. Многие знатные семьи предпочитают не давать объявлений. Рыжий Ритчи предоставил дочери право самой выбрать дом, так что спустя неделю все устроилось. Естественно, у Рыжего имелось одно условие: пока Абигайль будет заботиться о своем здоровье, ежедневно выпивая глоток виски фирмы Ритчи, она вольна делать в Хартфордшире что пожелает, а мистер Лейтон уполномочен снабжать ее денежными средствами. Теперь ей предстояло знакомство с миссис Спурджен. По дороге из особняка Ритчи в Кенсингтоне до своего скромного дома на Бейкер-стрит мистер Лейтон сообщил, что его бывшая теща поедет с личной сиделкой-компаньонкой. – У миссис Нэш отличные рекомендации, – заверил адвокат. – Ее последней работодательницей была графиня Инчмери. – Разве миссис Спурджен больна? – спросила Абигайль. – Если да, не повредит ли ей в это время года переезд из Лондона? – Она не больна, – ответил мистер Лейтон, поджимая губы. – Ее осматривали все лондонские доктора. Она болела, мисс Абигайль, но это было четыре года назад. И она так наслаждалась вниманием молодого человека, которого я нанял ее обслуживать, что, полагаю, она решила никогда больше не чувствовать себя здоровой. Она тяжелый человек, но вам не требуется за ней ухаживать, мисс Абигайль. Я вполне ясно дал ей понять, что мисс Смит – дочь одного из моих клиентов, а не служанка. К ее услугам сиделка и горничная. Не считайте себя обязанной проводить время в ее обществе. – Я уверена, она не столь плоха, как вы говорите, мистер Лейтон, – спокойно ответила Абигайль. – Я не против быть иногда полезной миссис Спурджен. Адвокат не сделал попытки разубедить ее. Бывшая теша очень скоро докажет Абигайль, что он говорит чистую правду. Когда они свернули на Бонд-стрит, их глазам предстала невероятная картина. Миссис Спурджен собственной персоной стояла на улице, руководя укладкой в багажную карету своих чемоданов. Может, раньше она и была молодой, но теперь от этого не осталось и следа. Это была леди мощного телосложения с густыми ярко-желтыми волосами, уложенными по моде, не соответствующей ее возрасту. Как женщина строгих правил, миссис Спурджен отказывалась сесть в почтовую карету, пока там находилась служанка Абигайль. – Если вы привыкли путешествовать в обществе прислуги, мисс Смит, то я нет. – Силе ее голоса могла бы позавидовать даже иерихонская труба. – Предлагаю вам посадить ее во вторую карету с остальным багажом. Абигайль объяснила, что Пагглс была ее няней с самого рождения, а до этого нянчила ее мать. – Кроме того, она старая и немощная, – добавила Абигайль, надеясь вызвать сочувствие миссис Спурджен. Но та не испытывала сострадания к другим. – Если она так слаба, чтобы ехать с багажом, тогда лучше уволить ее. Когда моя последняя горничная состарилась после десяти лет работы, мы отправили ее в богадельню. Там она делает корзинки из тростника. Корзина очень полезная вещь, мисс Смит. – Я никогда не отправлю Пагглс в богадельню, миссис Спурджен. Леди неодобрительно уставилась на нее. – Вы же не думаете отправить ее на пенсию, мисс Смит. Прислуге вредно быть на пенсии. Клянусь вам, они только и ждут этого, нет – требуют. Я видела, как на меня посмотрела Смизер, когда я уволила ее без рекомендаций, хотя она уже превратилась в трясущуюся беспомощную старуху, роняющую поднос. Но с какой стати я, бедная вдова, должна платить ежегодную ренту человеку, который больше не представляет для меня никакой пользы? Ее трубный голос довел испуганную Пагглс до слез. – Пожалуйста, мисс Эбби! Не позволяйте ей отослать меня в богадельню, – умоляла она. – Я сяду в другую карету, если она так хочет. Абигайль уже приготовилась сделать выговор бессердечной леди, но потом решила, что слишком жестоко оставлять старушку на месте лишь для того, чтобы восторжествовать над миссис Спурджен. – Никто не пошлет тебя в богадельню, – заверила она, усаживая Пагглс в багажную карету, и дала Эванс, служанке леди, горсть монет, чтобы та присмотрела за старой женщиной. Завладев почтовой каретой, миссис Спурджен приказала внести птичью клетку. Абигайль не стала бы возражать против маленьких попугаев, зябликов или канареек, но когда слуга принес огромную медную клетку, где сидел красный ара со страшными когтями и громадным клювом, она встревожилась. Большинство попугаев, как она убедилась, вполне благонравны, однако внутренний голос подсказывал Абигайль, что этот благонравием не отличается. – Боже мой, – невольно прошептала она, к явному удовольствию миссис Спурджен. – Обращайтесь с ним как с умным ребенком и не говорите перед Като того, что не хотели бы потом услышать, мисс Смит. Некоторые считают это возмутительным. Но я думаю, что любой должен следить за своим языком. Наконец кареты медленно двинулись по Бонд-стрит. Когда они выехали за город, Абигайль предложила раздвинуть шторки. Здесь лежал снег, и под утренним солнцем окрестности выглядели зимней страной чудес. Но миссис Спурджен, которая точно знала, как избавить молодежь от глупого энтузиазма, тут же сообщила мисс Смит, что мелькающие окрестности вызывают у нее тошноту. Равно как и вспыхивающий свет ламп. После чего трем леди пришлось сидеть с закрытыми окнами и погашенными лампами. Довольная наведенным порядком, миссис Спурджен заснула, и храп ее был не менее громоподобным, чем ее голос. – Как вы это выносите, миссис Нэш? – прошептала Абигайль. – Мой муж был только бедным лейтенантом. – Миссис Нэш пристально взглянула в темноте на свою работодательницу. Громкий храп успокоил ее. – Когда он умер от ран, полученных при Сьюдад-Родриго, я осталась без средств и выхожу из положения, как могу. Знаете, мистер Лейтон очень хорошо платит, а на моем иждивении старая мать. – Миссис Нэш погладила незатейливое золотое кольцо на левой руке. – Все равно я не могла бы этого вынести, – сказала Абигайль. – Леди одинока и несчастна, мисс Смит. Я знаю, что это такое. И в сравнении с моей последней работой эта идеальна. – Боже мой! Ее светлость была суровой хозяйкой? – Графиня была просто ленивой, а вот ее сын, лорд Далидж… – Вдову слегка передернуло. – Когда я покинула Клиффден, я почувствовала, что с трудом избежала опасности. – Лорд Далидж! – воскликнула Абигайль. – Он говорил мне, что его мать умерла. Миссис Нэш удивленно раскрыла глаза. – Вы знаете его светлость, мисс Смит? – Немного, – покраснела Абигайль. – Уверяю вас, его родители живы. Они прекрасные люди, но сын не делает им честь. Он позволял себе много вольностей, а потом сказал мне, что если я пожалуюсь его маме, она просто выгонит меня из дома… что, конечно, и произошло. Однако ее светлость все же сохранила остатки совести, она дала мне свои вещи, а также очень хорошее рекомендательное письмо, которое помогло мне найти место у мистера Лейтона. Я рада, что нахожусь здесь, мисс Смит. По крайней мере здесь нет мужчин, чтобы досаждать мне. – Я очень вам сочувствую, миссис Нэш. – Пожалуйста, зовите меня Вера. Я не выношу, когда меня зовут Нэш, это напоминает мне о том, что я потеряла, – сказала она, вытирая глаза носовым платком. Утешающий храп внезапно смолк, одинокая и несчастная миссис Спурджен забарабанила в крышу тростью. – Остановись у первой гостиницы, какая тебе попадется! – рявкнула она кучеру. – И помедленней, болван! От твоей неосторожности меня уже мутит. – Помедленней, болван! – прохрипел ара, заставив Абигайль подскочить. Миссис Спурджен вдруг призналась ей, что мочевой пузырь у нее величиной с пуговицу, и они должны будут останавливаться каждые полмили. – Я знаю, это беспокойство, но что поделаешь. «Беспокойство» оказалось слишком оптимистичным взглядом на вещи. При четвертой остановке Абигайль уже с завистью смотрела на едущую впереди багажную карету. Более того, после здорового сна и чашки чаю миссис Спурджен предложила выпустить Като из клетки. Абигайль была категорически против. – Но вы бы не стали два часа подряд держать в клетке ребенка, мисс Смит, – заявила леди, пораженная ее жестокостью. – Почему нет, если у ребенка клюв и когти? – едко сказала Абигайль. – Клюв и когти! Клюв и когти! – пронзительно крикнул ара. – Вам нечего бояться, – самодовольно произнесла одинокая леди, открывая клетку и разрешая птице вскарабкаться ей на плечо. Абигайль даже передернуло. Като скорее походил на маленького дракона, чем на прелестных волнистых попугайчиков, которые были у нее дома. – Не беспокойтесь, – сказала Вера Нэш. – Я его чем-нибудь угощу. – И держите его рядом с собой, пожалуйста, – настоятельно посоветовала Абигайль. Почувствовав, что она боится, красный ара подлетел, уцепился длинными серыми когтями за ее плечо и клюнул в ухо. Холодный голубой глаз пристально смотрел на Абигайль. – Клюв и когти! – прокаркал попугай. Абигайль испуганно вскрикнула, миссис Нэш бросилась ее спасать, а миссис Спурджен неодобрительно покачала головой. – Всего капелька крови, Вера, – заявила она, когда миссис Нэш прижала к уху Абигайль носовой платок, и Като вернулся к хозяйке. При следующей остановке Абигайль с облегчением увидела во дворе гостиницы багажную карету и, не сказав «прощай» своей компаньонке, сбежала туда. Она бесцеремонно сбросила с сиденья шляпную коробку и пристроилась рядом с Пагглс, которая заботливо накрыла молодую леди своей шалью. Запах лаванды с детства успокаивал Абигайль, и вскоре она заснула в покачивающейся карете. Эванс разбудила ее, когда они подъезжали к гостинице в Танглвуд-Грине. Осторожно передвинув седую голову няни, лежавшую на ее плече, Абигайль выглянула из окна. Шел густой снег, небо было серым, но, судя по оживлению, гостиница «Роза Тюдоров» не пустовала. – Река промерзла уже на три фута, – объяснил хозяин Абигайль, которая почла за лучшее не выходить из кареты. – Все молодые люди катаются по льду на коньках. «Роза Тюдоров» была прелестным, наполовину деревянным зданием. Сад за ней, видимо, спускался к берегам той же реки, и, не будь здесь так многолюдно, Абигайль с радостью остановилась бы в этой гостинице. – Не желаете стаканчик вина, дорогая? – спросил хозяин. Должно быть, он по ошибке принял ее за служанку. – Нет, благодарю. Нас встречает мистер Уэйборн. Он здесь? Я одна из его новых арендаторов. – Молодого эсквайра куда-то вызвали, мисс, – более уважительно сообщил хозяин. – Он все утро ждал вас и попросил, чтобы я присмотрел за вами. Могу послать мальчика. Во дворе гостиницы стояла небольшая толпа молодых людей, один из которых дерзко ее разглядывал. – Нет, ваша гостиница переполнена, – решительно сказала Абигайль. – Мы поедем дальше. – Молодой эсквайр… – Мистер Уэйборн не предполагал, что вы будете со мной спорить, – нахмурилась она, чувствуя дрожь Пагглс. – Мы не можем ждать в таком шумном месте, а если мы сейчас не уедем, снег задержит нас тут на всю ночь. Будьте добры, укажите кучеру дорогу к поместью. И, с вашего позволения, нам требуется еще один горячий кирпич. Когда мальчик принес кирпич, Абигайль сама подложила его под ноги Пагглс. Горничная миссис Спурджен, похоже, удивилась, что молодая леди настолько внимательна к служанке, но Абигайль это не волновало. Пагглс была единственной из служанок, кто уехал с леди Анной после того, как та вышла за Рыжего Ритчи, и для Абигайль она была скорее бабушкой, чем горничной матери. Когда почтовая карета, обогнув высокие обледенелые вязы, остановилась, Абигайль выглянула в окно… и не поверила своим глазам. – Боже мой! – воскликнула она. В конце подъездной дороги стоял дом, вернее, красивый прямоугольный коттедж из розового камня, наполовину скрытый плющом, как ему и полагалось бы. Но упавший недавно громадный вяз продавил с левой стороны крышу и мансарду, осколки разбитого стекла разлетелись по снегу. Несколько мужчин в теплой одежде смотрели на этот беспорядок и сокрушенно качали головой. – Что это, мисс Смит? – удивилась Эванс. Абигайль молча распахнула дверцу кареты и выскочила, забыв, что еще не опустили подножку. Все кончилось ее падением в сугроб с четырехфутовой высоты. – Я полагал, леди обычно позволяют джентльмену открыть для нее дверь, – сказал Кэри Уэйборн, помогая ей подняться. Абигайль мгновенно узнала этот голос, и все мысли о вязе, упавшем на дом, вылетели у нее из головы. Она заблуждалась, когда решила, что может встретиться с ним и остаться разумной. А что получилось? Его вид и близость словно парализовали ее. Она не могла ни говорить, ни двигаться, только беспомощно смотрела на него. Да, совсем не так она представляла себе их новую встречу. Кэри тоже был немало удивлен такой встречей. Поскольку его сестра знала всех дебютанток в Лондоне, он не сомневался, что увидит перед собой Козиму Вон, свою ирландскую кузину. Хотя ее приезд в Хартфордшир ради встречи с ним льстил его тщеславию, крайняя смелость этого поступка весьма озадачила Кэри, ведь он считал ее молодой женщиной, почти искалеченной робостью. И вот она здесь, смотрит на него, как раненая лань, этими странно умоляющими светло-карими глазами. – Боже мой, – пробормотал он. – Это вы, я не ошибся? Моя кузина с Пиккадилли? Которой со спины одиннадцать лет и девять месяцев, а двадцать один год спереди? Кэри улыбнулся Абигайль, взгляд потеплел, когда прошло удивление от неожиданной встречи. Соскучившись по женскому обществу в Хартфордшире, он рассчитывал, что она сможет заполнить этот пробел. Абигайль подумала, что Кэри из тех мужчин, кто заставляет любую знакомую женщину чувствовать себя особенной, и попыталась устоять против его улыбки. Она строго напомнила себе, что он женат. – Что привело вас в Хартфордшир? – вежливо спросил он и, заметив ее смущение, подбодрил: – Не спешите. Я не возражаю, если меня занесет снегом. Абигайль наконец обрела дар речи: – Вы спрашивали, нет ли у меня знакомых, кто хочет снять дом. – Но вы, разумеется, не миссис Спурджен? – испугался он. – Я путешествую с миссис Спурджен. Она вдруг заметила, как у него из носа потекла кровь, но сказать не успела, потому что Кэри уже заглянул в багажную карету и увидел между коробками спящую Пагглс. – Это она? – шепотом спросил Кэри. – Не может быть, она совсем древняя. – Это моя старая няня, – объяснила Абигайль, нащупывая в лисьей муфте носовой платок. – Сэр, у вас идет кровь из носа. – Что совсем неудивительно. – Кэри достал собственный платок. – Я только что получил по носу дверцей кареты. – Боже! – воскликнула Абигайль. – Люди бывают такими неосторожными. – Вы совершенно правы, – согласился Кэри, затем откинул голову и прижал к носу платок. – С моей стороны было неосторожно стоять так близко к дверце. – Я имела в виду не вас, сэр, – быстро прибавила Абигайль, боясь, что он мог неправильно ее понять. – Это полностью вина человека в карете. Он должен был сначала посмотреть, нет ли кого снаружи, а потом распахивать дверцу. – Это была женщина, кузина. Абигайль молчала, и когда Кэри снова опустил голову, то увидел в ее глазах предательскую робость. – Очень болит? Право, мне ужасно жаль. Я только поглядела в окно и… увидела дерево… – Какое дерево? – вежливо спросил Кэри, убирая платок. – У меня тут довольно много деревьев, если вы еще не заметили. Какое из них вас так заинтересовало? Абигайль недоверчиво посмотрела на него. – То дерево, сэр. Вяз. – Ах то. Я надеялся, вы не поймете, что это вяз. Абигайль поразило его странное чувство юмора. – Я уже сыт вязами по горло. Весь день я только и слышу, что истории про них. Люди, которые вообще не подозревали о существовании вязов, если б даже он упал на их крышу, вдруг стали чрезвычайно словоохотливыми на этот счет. – Но дерево упало на ваш дом, сэр! И это действительно вяз. – Разумеется, он упал на мой дом. А вы ожидали, что он простоит вечно? Прошлой ночью была снежная буря, и дерево, пардон, вяз потерял равновесие. К счастью, мой дом ослабил его падение, но, по общему мнению, это всецело моя вина. Абигайль нахмурилась. – Как вы можете быть виновным, что разразилась снежная буря? – Спасибо, что вы приняли мою сторону, – ответил Кэри. – Очевидно, вяз уже засох, и его нужно было срубить много лет назад. Любой мог заметить, что он упадет при первом же сильном порыве ветра. Под «любым» я подразумеваю всех, кроме себя. – И что вы намерены делать? – Игнорировать его. – Кэри осторожно дотронулся до кончика носа. – Возможно, ему надоест, он сам и уберется, если мы не станем обращать на него внимание, В поместье великое множество деревьев, и большинство ведет себя очень хорошо. Давайте лучше обратим внимание на них. – Но куда мы теперь поедем? – спросила Абигайль. Кэри поднял брови. – Поедем? Вам что, не нравится Хартфордшир? – Дело не в этом. Мы не можем остановиться в таком доме. Его беззаботность расстроила Абигайль. Отец, единственный мужчина, которого она действительно знала, был далек от словесных проказ. А Кэри, наоборот, все время ставил ее в тупик своими шутками. – Вы не любите деревья? Они бывают очень милыми, – поддразнивал Кэри. – Не это дерево, конечно, это очень плохое. Но остальные не должны вас разочаровать. Подумайте о тени, которую они дают вам летом, о маленьких птичках, гнездящихся под защитой их ветвей… По выражению лица кузины Кэри понял, что она в крайнем смущении. Очевидно, братьев у мисс Вон не было, поэтому она не привыкла, чтобы ее дразнили, и, естественно, оказалась совершенно беззащитной перед ним. – Не беспокойтесь, кузина, – бодро заявил он. – У меня есть целая команда дровосеков, и к ночи вы уже будете спокойно лежать в постели. – Что? – воскликнула Абигайль. – Если они даже и сумеют все очистить, в чем я сомневаюсь, тут невозможно спать. Половина крыши провалилась! – Я шучу, кузина. Разумеется, вы должны остановиться в главном доме, при условии, что его еще не осадили вязы. Через поле до него отсюда полмили, а по дороге – почти две мили. У меня лошадь. Я поеду короткой дорогой и встречу вас у дома. Я скажу кучеру. Теперь садитесь в карету, пока не замерзли. – Но, сэр, мы не можем… я имею в виду, что мы не можем остановиться в вашем доме… – Почему нет? Вы же собирались остановиться в этом доме, а он тоже мой. Или вы полагаете, теперь он принадлежит дереву? – Тот дом господский, – настаивала Абигайль. – Разве вы там не живете, сэр? Я не могу просить, чтобы вы покинули собственный дом. – Дорогая моя, вы не можете просить меня делить его с вами. Здешний викарий – мой кузен, и он ужасно строг. – А куда пойдете вы? – Не расстраивайтесь, не так далеко, – поддразнил Кэри. – Я займу дом привратника. Буду с вами честен, кузина. Я не могу вернуть деньги за аренду, потому что уже потратил их. К моему большому сожалению, на ремонт дома. Очистку, покраску, заделку крысиных дыр. Не говоря уже о дымоходах, которые не прочищались с незапамятных времен. Какие только гадости не падали оттуда в спальню моей жены. Совиное гнездо, скелеты летучих мышей. Вы представляете? – Летучие мыши! – испуганно воскликнула Абигайль. – Проклятые дымоходы ввели меня в расход. И если вы, дорогая кузина, – прибавил Кэри, взяв ее за руки, – не сможете убедить миссис Спурджен поселиться в доме, я буду разорен. – Но вы не можете сказать жене, чтобы она переехала в дом привратника, – возразила Абигайль. К ее удивлению, Кэри засмеялся. – Думаю, что не смогу. – Я считаю, дом привратника вполне бы нам подошел, сэр, – с некоторым сомнением заметила Абигайль. – Нас всего трое – миссис Спурджен, ее сиделка и я. – Сиделка? Тогда все решено. Здоровье не позволит миссис Спурджен ютиться в тесном доме привратника. Его беру я, а вам, леди, оставляю удобства Танглвуд-Мэнора. Нет, я настаиваю. Даю слово, моя жена не будет возражать. Миссис Уэйборн сохранит по этому поводу молчание, как и по любому другому. – Вы хотите сказать, что ваша жена немая, сэр? – Абигайль потрясло, что Кэри может шутить над таким серьезным делом. – Возможно, – беспечно ответил Кэри. – Я, право, не знаю. – Как вы можете не знать? Я вас не понимаю, сэр. – Увы, – печально согласился Кэри. – Вы не очень сильны в разгадывании ребусов, не так ли? К вашему сведению, я не женат. Но предполагаю, что, пока мы с вами разговариваем, моя будущая жена бродит где-то по свету в поисках меня. Она может быть немой. Может быть ирландкой, насколько мне известно. Я совершенно уверен, что она без усов и горба, но все же я не так свят, чтобы мне было достаточно только ее прекрасной души. Может, она еще даже не родилась, хотя мысль о женитьбе на девушке, которая на тридцать лет моложе, кажется мне слегка устрашающей. – Конечно, вы женаты, – возразила Абигайль. – Я точно помню, что вы упоминали о своей жене. Вы сказали, что все книги читает вам миссис Уэйборн. – Разве? – Кэри поднял темные брови. – Да, пожалуй, я говорил нечто в этом роде. Но я имел в виду, что, когда женюсь, у нее будет такая обязанность. Если она не окажется слепой. Я не мог бы просить об этом слепую женщину. – Значит, не существует никакой миссис Уэйборн, которая стала бы возражать против ваших планов? – В настоящее время нет, – подтвердил Кэри. – Но если я что-либо и знаю о моей будущей жене, то это то, что она была бы счастлива остаться со мной в доме привратника. В любом случае вы должны занять господский дом. – Конечно, – неуверенно согласилась Абигайль. Ему было позволено опустить для нее подножку и помочь сесть в карету. Она чувствовала себя полной дурой. Глава 4 Одна из створок кованых ворот поместья была сорвана с петель, и ее прислонили к стене постройки, которую Абигайль сочла домом привратника. Каменное сооружение походило скорее на заброшенную конюшню, чем на жилище человека. Зато господский дом не разочаровал. Он был прекрасным образцом загородного особняка времен Тюдоров – большие окна, дымовые трубы, будто шпили, взмывающие над крышей, фасад из красного кирпича, увитый плющом, деревянный портик, где хватило места для пары грубых скамеек. Когда их карета подъезжала к дому, Абигайль увидела Кэри Уэйборна, вышедшего из портика, за ним бежала гавкающая собака. У нее была голова, похожая на лисью, короткие ноги, глубокая, умеренной ширины грудь, типичная для вельш-терьера. Все свое внимание Абигайль сосредоточила на собаке, чтобы не смотреть на хозяина, помогавшего ей выйти из кареты, и обнаружила, что сумела сохранить хладнокровие. – Дом слишком велик для нас, мистер Уэйборн. Боюсь, суммы, которую мы вам заплатили за аренду, может быть недостаточно, – с беспокойством сказала она, затем повернулась, чтобы помочь старой няне, но это уже взяла на себя умелая Эванс. Терьер бросился к Абигайль, желая принять участие в разговоре. Он столь энергично вилял коротким хвостом, что двигалась вся задняя часть туловища. – Фу, Ангел! Но пес притворился, что не слышал команды хозяина, и жизнерадостно тянул Абигайль за юбки. Она решила проблему, взяв маленькую собаку на руки. – Отвратительный пес, – беспечно заметил Кэри. – Ничего подобного, – сказала Абигайль, что было ошибочно принято Ангелом за приглашение облизать ей лицо. – Нет оснований просить мистера Лейтона о повышении арендной платы. В конце концов не его вина, что мое дерево забыло хорошие манеры. До сих пор Абигайль как-то не приходило в голову, что Кэри сочтет ответственным за все мистера Лейтона. Но ведь он не знал правду. Она больше не мисс Ритчи, шотландская наследница, которую толкнул лорд Далидж, теперь она лишь неизвестная мисс Смит, подопечная миссис Спурджен. Холл, куда они поспешили войти, чтобы укрыться от метели, был освещен ярким пламенем, горевшим в большой каменной печи. Абигайль опустила Ангела на пол и огляделась, машинально стряхивая с плаща рыжую собачью шерсть. Терьер сразу бросился к огню, возле которого стояли два обитых выцветшим гобеленом кресла, а между ними – большая скамеечка для ног, заваленная газетами. Кроме двух кресел и нескольких диванных подушек, сидеть было не на чем. Пол, местами каменный, местами собранный из дерева, устлан двумя коврами. Стены с красивой панельной обшивкой и кессонный потолок, украшенный двойной розой Тюдоров, потемнели от дыма и времени. Абигайль, всегда жившая в комфортабельных лондонских домах со всеми удобствами, мгновенно влюбилась в старый запах дымящих труб и все, что было перед ней. Она представила здесь дам и кавалеров шестнадцатого века: дамы в роскошных парчовых юбках и накрахмаленных белых кружевах, господа в бархатных камзолах и коротких панталонах. Представила себе, как может выглядеть в таком наряде Кэри Уэйборн, и решила, что очень хорошо. Он уже носит эспаньолку и золотую серьгу, бывшие в почете у молодых людей при дворе королевы Елизаветы. – Миссис Гримсток делает нам чай, – сказал Кэри, убирая газеты. Абигайль поспешила усадить Пагглс в одно из кресел, пока Эванс отправилась на поиски экономки. Кэри с любопытством наблюдал, как она, сняв плащ, накинула его словно одеяло на плечи старой женщины. Слишком практичное темно-синее платье Абигайль, пусть и не модное, было высокосортным. Оно прекрасно сидело на ее стройной фигуре, а его глубокий цвет очень шел к ее золотистым волосам, имевшим оттенок дорогого виски. Даже сзади ее невозможно было принять за ребенка, и Кэри почувствовал легкое возбуждение. Он давно не получал удовольствия с женщиной, а судя по реакции мисс Смит на него, ему не составит труда покорить ее. Она, без сомнения, еще девственница, но он достаточно опытен и знает много способов, чтобы получить удовлетворение, не испортив девушку. Теперь дело за малым – остаться наедине. Избавившись от газет, Кэри вернулся, когда Абигайль снимала перчатки. – Ангел их ест. Обувь тоже… иногда вместе с человеком, – предупредил он и вытащил из пасти собаки нечто вроде грецкого ореха. К своему громадному облегчению, Абигайль обнаружила, что, пока они с ее красивым неженатым кузеном находятся в разных концах помещения, она забывает свою застенчивость. Только его близость делает из нее заикающуюся дурочку. – Ангел еще щенок. Думаю, он это перерастет, – рассудительно сказала она. Когда появилась экономка с чайным подносом, Абигайль, стоявшая ближе всех к складному столу, быстро установила его. – Миссис Гримсток, – резко произнес Кэри, – это моя кузина, мисс Вон, из Дублина. Она проделала весь этот путь не для того, чтобы раскладывать для нас столы. – Прошу меня извинить, мисс Вон, – умоляюще сказала экономка, пухленькая женщина средних лет. – Смит, – поправила Абигайль, смущенная тем, что неожиданно стала обладательницей двух имен, не принадлежавших ей. – Я в состоянии поставить чайный стол, мистер Уэйборн. Но меня зовут Смит. Он слегка нахмурился, однако поправку любезно принял: – Да, конечно. Это моя кузина мисс Вон-Смит. Или Смит-Вон? Совершенно забыл, что у вас двойная фамилия. – Вовсе не двойная, – ответила Абигайль, глядя на него. – Просто мисс Смит. И я не из Дублина. С чего вы это взяли? Я из Лондона. – Да, конечно, – согласился Кэри, засмеявшись. – Должно быть, я пьян! Миссис Гримсток, это, разумеется, моя кузина, мисс Смит, из Лондона. Она не моя кузина мисс Вон из Дублина. Надеюсь, теперь все ясно, – заключил он и добавил, когда миссис Гримсток вышла: – Не окажете ли мне честь, кузина? – Оказать честь, сэр? – Абигайль была в замешательстве. – Ах чай! Да, конечно. С чем вы его пьете, мистер Уэйборн? – Обычно с глотком виски, – нагло улыбнулся Кэри, ожидая услышать испуганный вздох. – Кажется, здесь его нет, – сказала она. Испуганно – да, но без малейшего вздоха. – Позвонить слуге? – Вот. – Кэри достал фляжку. Интересно, как долго она будет воспринимать его шутки всерьез? К его удивлению, Абигайль щедро плеснула виски в обе чашки. – Сахар? – Два куска. Беря свою чашку, Кэри едва удерживался от смеха в предвкушении, что первый же глоток чаю с виски заставит гостью задохнуться. Но ничего подобного не произошло, она спокойно пила, словно это было для нее обычным делом. – Редко найдешь виски хорошего качества, – заметила Абигайль. – Ирландцы держат лучшее для себя. – Мой конюх – ирландец, – объяснил Кэри. – Он покупает мне все. – Я люблю добавить немного ирландского в чай. Кэри чуть не захлебнулся. – Я налила вам слишком много? – с беспокойством спросила Абигайль. – К этому надо привыкнуть. – Все в порядке, – с достоинством произнес Кэри. – А скотч… вам полезен, как вы думаете? – Конечно, – серьезно ответила Абигайль. – Глоток в день просто необходим для крови. – И что вы называете глотком? – Примерно столько. – Большим и указательным пальцами Абигайль отмерила два дюйма. – Не знаю, что делает ваш глоток для крови, но могу сказать по опыту, что бутылка очень нехороша для головы. Приехав сюда впервые, я привез ящик скотча, все от скуки выпил и чуть не умер. Она скрыла улыбку. Англичане вообще не способны выдержать их алкоголь, всегда говорил ей отец, так что признание кузена не повредило ему в ее глазах. – Красивый дом, – сказала Абигайль. Кэри пожал плечами: – Если вам нравятся руины… Сначала это был коровник. – Заметив ее интерес, он продолжил: – Когда семья преуспела, Уэйборны начали пристраивать комнаты. Процветания они добились при Генрихе VIII, когда тот подарил им несколько тысяч акров земли, принадлежащих упрямым соседям-католикам, и к тому времени, как на престол взошла Елизавета, они уже окончательно упрочили свое положение. В честь королевы Девственницы они построили дом в форме буквы Е. – Кэри поставил чашку. – Провести вас по дому? – Абигайль взглянула на старую няню, и он быстро добавил: – Пусть отдыхает. Слуги за ней присмотрят. – Но миссис Спурджен и миссис Нэш еще в гостинице. – Очень вероятно, они там и останутся на всю ночь. Целый день шел снег, не думаю, что карета сможет проехать. Вы не против, если я составлю вам компанию? – Вы же будете в доме привратника? – возразила она. – Конечно, – сказал Кэри, помогая Абигайль подняться с места. – Хотя мне кажется, вы должны попросить меня остаться на обед. Не люблю это делать в одиночестве. А после обеда вы должны поиграть со мной в карты. – Он с удовольствием отметил, как испуганно округлились ее глаза. – Теперь идемте, мисс… э… Смит. Мы ведь кузены? Что может быть неприличного в обеде с кузеном? Вы же не отошлете меня в дом привратника без ужина, без общества, вместе с моей уродливой собакой? – А что случилось с вашей собакой? – озадаченно спросила Абигайль. – Что с ней случилось? – повторил Кэри уже по пути в соседнюю комнату. – Моя дорогая, вы наверняка обратили внимание, что Создатель забыл дать ему ноги и хвост. – Ангел ведь терьер, мистер Уэйборн, – упрекнула его Абигайль. – Он именно такой, каким должен быть. Встав на задние лапы, Ангел лизнул ее руку. – Вы хотите сказать, что видели таких раньше? – полюбопытствовал Кэри. – Да, в Уэльсе. Фермеры используют их, чтобы гнать коров по дороге и следить, чтобы стадо не разбредалось. Кэри усмехнулся, поняв, что она поддразнивает его, может, в отместку за то, что поверила в существование немой жены. Маленького пса вроде Ангела невозможно использовать для такой цели, он ведь не пастушья собака. – Я, как правило, использую своего для порчи мебели, – бодро сказал он. – Если вам нравятся старинные фамильные портреты, идемте в следующую комнату. – Да. Абигайль чуть не споткнулась о возбужденного терьера, который вертелся под ногами. Ангел, не ожидавший подобного своеволия, попытался вернуть ее на место. Потерпев неудачу, он решил тяпнуть ее за пятки, чтобы она двигалась побыстрее. Кэри отбросил пса ногой и, пропустив вперед Абигайль, захлопнул перед его мордой дверь. Они слышали, как истерически лаял за дверью покинутый Ангел. Камин в следующей комнате не горел, там было заметно холоднее, но ряд окон пропускал достаточно света, чтобы Абигайль могла видеть портреты, висящие на стенах. Она с первого взгляда узнала работы Беттса, Гауэра, Ван Дейка и Лили. Да, предки мистера Уэйборна не жалели денег, чтобы себя увековечить. Ее удивило, как много среди них блондинов, Уэйборны обычно темноволосые. – Это родственники моей матери. Должно быть, у всех Уэйборнов есть кровь викингов. А вот юный Уэйборн, которого вы знаете. – Кэри остановился у портрета светловолосой дамы с тремя детьми, явно работы Джорджа Ромни. Дети были настолько темноволосыми, насколько светловолосой была дама. – Моя мать. А этот красивый парень, конечно, я. Абигайль улыбнулась, глядя на мальчика в коротких штанишках, дразнящего стебельком ржи полосатого кота. – А это противное создание, оскверняющее ангельские колени матери, моя сестра Джульет. – Прелестный ребенок, – возразила Абигайль. – Позор семьи, – настаивал Кэри. – Поверьте на слово. Она до девяти лет сосала большой палец. – А это кто? – спросила Абигайль, указывая на старшего ребенка, стоящего позади матери. – Бенедикт, мой старший брат. Вернее, мой сводный брат. Его мать была первой женой моего отца, но отец настоял, чтобы здесь были все его дети. Бедный старина Бен! Кажется, ему совсем не хотелось там быть, да? – Кэри быстро перешел к другому портрету: – Эта леди немного похожа на вас, кузина. Печально известная Леттис Кэри. На портрете, без сомнения кисти Ван Дейка, была зеленоглазая молодая дама с рыжими волосами, едва заметными под украшенным драгоценными камнями чепцом. Прелестное лицо было почти белым, но художник своим мастерством сумел придать ему жизни. Золотые брови и ресницы Леттис были волосок за волоском нарисованы тончайшей кистью, на щеках едва заметный румянец. Она была в пышном наряде эпохи короля Якова: белое платье расшито изумрудами и жемчугом, стоячий кружевной воротник белого цвета, как замысловатая паутина, выделялся на фоне темных деревянных панелей. Она сидела на чем-то вроде трона, увешанного тяжелыми занавесями алого и белого цветов, и, казалось, слегка откинулась назад. Абигайль не видела никакого сходства с собой. – Вы действительно считаете, что мы похожи? – с любопытством спросила она. – Немного. – Кэри взглянул на нее, затем на портрет. – У вас обеих дерзкие глаза. Не хотите спросить меня, почему она печально известна? – Почему? Абигайль густо покраснела. Никто еще не считал ее светло-карие глаза «дерзкими». Она решила, что он снова дразнит ее. – Когда ей было сорок, она сбежала с любовником, итальянским музыкантом, который был на двадцать лет ее моложе. Представляете, какой скандал? Конечно, портрет написан, когда она была невестой, тем не менее Леттис и тогда уже выглядит довольно беспокойной, вы согласны? – Говоря это, Кэри положил руку ей на плечо. Абигайль не могла ни согласиться, ни возразить, ибо потеряла дар речи, она только чувствовала его руку, жгущую сквозь платье, как горячий утюг. – Кольцо, что на ее пальце, до сих пор в семье, – добавил Кэри, когда Абигайль молча отодвинулась. – Изумруд Кэри. Я бы вам показал его, но он хранится в нашем лондонском сейфе. – Осмелюсь сказать, что эти портреты намного дороже вашего изумруда, сэр, – пробормотала она. – Возможно. Только дело в том, что никто не хочет покупать мужчин, а я не могу расстаться с леди. Она взглянула на миниатюры в витрине антикварного стола. – Превосходные портреты, сэр. Это Генрих VIII, четверо из его жен, дочь Елизавета, все в золотой оправе. Есть даже Анна Болейн, – добавила она, постучав по стеклу. – Очень многие выбросили ее портрет, когда она была обезглавлена. Кэри притворился заинтересованным, чтобы подойти к ней. Абигайль настолько углубилась в изучение коллекции, что забыла свою робость. – Думаю, она вернулась сюда после того, как ее дочь Елизавета стала королевой, – предположил он. – У вас не хватает двух Екатерин, – заметила Абигайль. – Екатерины Арагонской и Екатерины Говард. Одна разведена, другая обезглавлена. Будь ваша коллекция полной, она бы стоила неплохих денег. – Насколько неплохих, как вы думаете? – спросил Кэри уже с неподдельным интересом. – Думаю, не меньше тысячи фунтов, – быстро ответила Абигайль. – Возможно, дороже. – Вы сошли с ума. Тысяча фунтов? Она кивнула: – Если вы найдете двух Екатерин, и в хорошем состоянии. – У меня в кабинете есть какие-то миниатюры. Кэри торопливо провел Абигайль по узкому темному коридору в маленькую неопрятную комнату без всяких панелей, где сохранились первоначальная штукатурка и открытые балки перекрытия. Кэри направился к большому шкафу, обследовал несколько выдвижных ящиков и принес Абигайль шкатулку, в которой небрежно валялось с полдесятка миниатюр. Освободив стол от нераспечатанной корреспонденции, он стал выкладывать на него миниатюры. – Это Мария, дочь Генриха! – воскликнула Абигайль. – Как интересно! Я никогда еще не видела миниатюру Марии Кровавой, сэр. Ее так ненавидели современники, что почти не осталось ее портретов, ни больших, ни маленьких. Кэри пожал плечами. – Сколько она стоит? – Она была не слишком популярна, – с сожалением ответила Абигайль. Он взял другую миниатюру – портрет худенькой девушки с морковного цвета волосами и скромно сложенными на коленях руками. – Она может быть молодой Елизаветой? – Нет, сэр, – улыбнулась Абигайль. – Это Екатерина Говард. А этот мальчик – Эдуард VI, сын Генриха и его третьей жены Джейн Сеймур. В шкатулке осталось еще несколько миниатюр, которые Абигайль не смогла определить, но Екатерины Арагонской там не было. – Если б вы ее нашли, мистер Уэйборн, у вас получилась бы завидная коллекция: король Генрих, все шесть его жен и все трое детей. Это могло бы стоить не меньше трех тысяч фунтов. – Я бы моментально продал ее. – Может, поместим Екатерину, Марию и Эдуарда с остальными в витрину? – Абигайль подошла к двери, но обнаружила, что она заперта. – Эта дверь ведет в сад. – Кэри подвел ее к нужной двери. – Я бы вам показал, но, боюсь, зимой там нечего смотреть. У нас есть и традиционный, вечнозеленый, сад, если вы желаете взглянуть. Он тайком улыбнулся, представляя, как забавно было бы гнаться за кузиной сквозь лабиринт. Абигайль не выразила желания. – Полагаю, что в конце концов я поставлю тут французские окна, – сказал он, когда они возвращались в комнату с миниатюрами. – В Уэйборн-Холле, где я вырос, были французские окна, выходящие на террасы. – Ни в коем случае! – воскликнула Абигайль непозволительно громко. – Вы этого не сделаете, мистер Уэйборн! Вы не должны портить историческую целостность дома. – Это мой дом, кузина, – смеясь, напомнил Кэри. – Но вы не можете! Это испортит весь дом. Если задеть ее за живое, с улыбкой подумал Кэри, она забывает о стеснительности, как в магазине Хэтчарда, когда он выразил сомнение в честности мистера Колриджа. – То есть вы полагаете, мои предки ошибались, делая тут дымоходы и лестничные пролеты, раз у них были жаровни и приставные лестницы. – Нет, конечно, – сказала Абигайль. – Дымоходы – это одно. А делать французские окна в красивом старом доме эпохи Тюдоров!.. Думаю, это будет преступлением, мистер Уэйборн. Вы должны восстановить Танглвуд в его первоначальном виде, не уродуя французскими окнами. Кэри не удержался от смеха. – Я говорил вам, что здесь было вначале. Коровник! Вы действительно хотите, чтобы я восстановил это все – со стойлами для коров? Абигайль поджала губы. Она не могла соревноваться с ним в открытом споре, но, по ее мнению, единственный способ одержать верх в споре – это быть правой, а он, конечно, ошибался. Кэри не мог отказать себе в удовольствии поддразнить ее насчет комнат первого этажа, угрожая заменить каждый арочный проем дверей французскими окнами. Абигайль ни разу не улыбнулась. – Не дуйтесь, – наконец сказал Кэри, когда они подошли к главной лестнице. – Я все равно не могу позволить себе французские окна. Так что историческая целостность, как вы это называете, в полной безопасности. Абигайль рада была увидеть открытые деревянные балки в промежутках оштукатуренных стен верхнего этажа. В зале штукатурку окрасили в зеленый цвет, потемневший от времени, но со светлыми пятнами, где совсем недавно висели картины. Она предположила, что Кэри Уэйборн мало-помалу распродавал фамильные сокровища. – Это две лучшие комнаты, – сказан он, подходя к дверям в конце зала. – Поскольку вы моя кузина, думаю, вы должны занять одну из них. А миссис Спурджен, полагаю, займет вторую. Кэри открыл первую дверь. Комната была не очень большой, но, по мнению Абигайль, великолепной. Окно давало много света, обшитые панелями стены были выкрашены в кремовый цвет, кессоны потолка украшали алая и белая двойные розы Тюдоров, символизирующие союз Ланкастеров и Йорков. Громадная кровать орехового дерева с затейливой резьбой и красно-белыми пологами, вышитыми шерстью, поражала своим великолепием. Огромный шкаф у стены, небольшой умывальник с зеркалом, маленькое кресло возле окна и камин, сейчас холодный и темный, довершали обстановку. – Я уже видела эту комнату! – воскликнула Абигайль. – Полагаю, во сне? – поддразнил ее Кэри. – Героиня романа всегда заходит в комнату, которую до этого видит во сне. И обычно падает без чувств в объятия ближайшего мужчины. – Я узнала ее по картине внизу, – объяснила Абигайль. – Должно быть, Леттис Кэри позировала тут для своего портрета. – Она указала на красно-белые занавеси. – Видимо, она сидела на этой кровати. Осознав, что она сейчас находится в спальне, наедине с мужчиной, Абигайль вспыхнула от смущения. – Думаю, только Леттис и ее муж знали, что она сидит на брачном ложе. Да еще художник, естественно. – Кэри улыбнулся. – Мне всегда казалось, что она выглядит так, будто может в любой момент упасть на спину. Теперь я знаю почему. – А этот появился в комнате намного позже, – сказала Абигайль, подходя к шкафу. – Да, – согласился он. – Но тут есть один секрет, который, я думаю, вам понравится. Я вам покажу. – Кэри открыл тяжелые резные дверцы. – Тут есть потайная дверь. Если вы нажмете в определенном месте, задняя стенка отодвинется. – Дверь в потайную комнату?! – тут же заинтересовалась Абигайль. – К большому сожалению, нет. Обыкновенный скрытый проход между двумя обыкновенными спальнями для ежедневного пользования. – Кэри одарил ее самой безнравственной из своих улыбок. – Но кому это могло понадобиться? – озадаченно спросила Абигайль. – Почему не выйти в зал и не воспользоваться обычной дверью? Зачем проползать сквозь чей-то шкаф? Это не имеет смысла. – И я нахожу это странным и непостижимым, – ответил Кэри, но серые глаза смеялись над ее наивностью. – Хотя должен вас поправить. Там незачем ползать, можно пройти вполне удобно, как и через дверь. – Он шагнул внутрь шкафа. – Видите? Я даже не пригнулся. – Но сейчас он без одежды, – заметила Абигайль. – Представляю, какое неудобство пробираться сквозь множество платьев и сюртуков. Кэри не ответил на ее возражения, он искал секретную пружину, ощупывая заднюю стенку шкафа. – Заело, – с досадой сказал он. – Перекосилась от сырости, наверно. В книгах такого не бывает, проход всегда открывается при малейшем прикосновении героя. Причем с шипящим звуком, могу добавить. – Прекратив тщетные попытки, Кэри взглянул на Абигайль. – Дадите мне руку? – Конечно, – не задумываясь, ответила Абигайль. Он сомневался, что она хоть раз в жизни отказала кому-либо в помощи. Славная девушка. Если б не уверенность, что ей понравится то, что он собирался делать, может, он бы не сделал этого. Как только она шагнула к нему в шкаф, Кэри плотно закрыл дверцу, обеими руками притянул ее к себе и поцеловал. Даже в темноте он не промахнулся. Ощутив, как нечто теплое и мохнатое прижалось к ее рту, Абигайль пришла в неистовство. Она вырвалась из шкафа, стряхивая с платья воображаемую хищную тварь. – Мистер Уэйборн! Там летучая мышь… или крыса… в шкафу! Лишь раза два в жизни Кэри встретились женщины, которые весьма безжалостно не хотели, чтоб он их целовал. Но все же ни одна из них не выражала свое нежелание, прибегнув к помощи мелких грызунов. – Летучая мышь или крыса, – мрачно повторил он. – В шкафу, говорите? Абигайль вскочила на кровать, лихорадочно ища укрытия. – Я почувствовала, как она коснулась моего лица, и затем… о Боже! Она двигалась. – Никакой летучей мыши там нет, – резко сказал Кэри, вконец раздосадованный. – Нет, есть! – настаивала Абигайль. – В шкафу, и я не сойду с кровати, пока вы ее не найдете и не убьете! Кэри начинал верить, что она не шутит, но это не принесло ему ни малейшего успокоения. Ни одна женщина не принимала его поцелуй за внимание млекопитающего. Он был уязвлен. – Не двигайтесь, – раздраженно сказал он, выбираясь из шкафа. – Закройте глаза. Абигайль повиновалась. – Господи! Это… на мне? В волосах? – прошептала она. – Спокойно! Он влез на кровать и встал рядом с ней. Теперь она уже не отпрянула, и Кэри, осторожно взяв ее за плечи, сделал новую попытку. Абигайль распахнула глаза. – Это была не летучая мышь, а я, глупышка, – сказал он. – Я поцеловал вас. – Да? Это ужасное ощущение… Простите, сэр! Я не знала, что это были вы. Но вы говорили о летучих мышах в Дауэр-Хаусе. Я абсолютно не переношу летучих мышей. – Я заметил легкое отвращение, – фыркнул он. – Я думала, у меня сердце разорвется, так оно билось, – сказала Абигайль, слезая с кровати. – Я их просто ненавижу. – Летучих мышей или поцелуи? Меня редко принимают за летучую мышь, кузина. Считаю, вы должны извиниться. – Это… наверно, это ваша борода ввела меня в заблуждение, – объяснила Абигайль краснея. – Извините, мистер Уэйборн. Было темно, и я не ожидала… Может, она и не права, но ей казалось, что извиниться должен он. Ведь никто не давал разрешения целовать ее. Никогда и никому в жизни она не давала разрешения ее целовать. – Вы не ожидали, – насмехался он. – Разве не для этого вы приехали? Абигайль недоуменно воззрилась на него. – Что? – слабым голосом спросила она. – Почему вы приехали в Хартфордшир? Чтобы снова меня увидеть, вот почему. Абигайль чуть не задохнулась от его бессовестной самонадеянности. – Я знаю, когда нравлюсь женщине. Вы целый день смотрели на меня, заикались, как дурочка, когда я стоял в двух футах от вас, а если ваше лицо краснело, то было как помидор. В этот момент он нравился Абигайль так же, как попугай миссис Спурджен. У них и в самом деле было много общего. Что Като, что мистер Уэйборн внешне красивы и непростительно грубы. – Я приехала сюда не за тем, чтобы увидеть вас, самонадеянный шут! – выпалила Абигайль. – У вас есть дом, вы хотели его сдать. Очевидно, вы нуждаетесь в деньгах, я пыталась вам помочь. Других намерений у меня не было. Я думала, вы благополучно женаты, и рассчитывала познакомиться с вашей женой. Но я совсем не рассчитывала на мучения в шкафу. Кэри пожал плечами. – Это был только поцелуй, – холодно заметил он. – Развлечение. Большинству девушек это нравится. – Я не большинство девушек! – Разумеется. Абигайль, как ни странно, почувствовала себя отвергнутой. Подбородок у нее задрожал, и она быстро повернулась к окну, поняв, что сейчас заплачет. – Кто, черт возьми, пустил эту собаку наверх? – пробормотал Кэри. В следующий момент терьер с лаем ворвался в комнату, а вслед за ним и служанка с кувшином. – Не позволяй гнусной шавке сюда бегать, Полли, – сурово произнес Кэри. – Она грызет штукатурку и прячет мозговые кости под всеми подушками. – Да, сэр. Я пришла разжечь камин и сказать вам, сэр, что вторая карета застряла в снегу на подъездной дороге. Леди говорит, что она не может идти, сэр. Она хочет, чтобы ее принесли в кресле. В портшезе. Что-то бормоча, Кэри вышел из комнаты. – Я Полли, мисс, – сказала крепкая, голубоглазая и розовощекая девушка. – Я принесла горячую воду. – Поставив кувшин на умывальник, она закрыла дверцы пустого шкафа. – Что бы там ни было, мисс, не попадайтесь на старую уловку хозяина. Однажды такое случилось со мной. – Полли хихикнула. – Он завлек меня в шкаф, и, не успела я опомниться, как юбки были у меня на голове. Ему тогда было всего одиннадцать, и он, конечно, не знал, что со мной делать. Сейчас, думаю, была бы другая история, – прибавила она. Абигайль умывалась, не слушая болтовню Полли. Она, как вполне разумная девушка, не льстила себя мыслью, что Кэри Уэйборн не устоял перед ее невероятной привлекательностью. Очевидно, приставать к молодым женщинам для него обычное дело. Лучше бы ей не приезжать сюда. Герой, цыганский принц, спасший ее на Пиккадилли, не был героем. Есть ли тут вообще потайная дверь? Или это очередная выдумка, чтобы заманить ее в шкаф? После ухода служанки Абигайль опять шагнула внутрь, ощупала всю заднюю стенку шкафа, и когда нажала сверху, она вдруг отодвинулась. С шипящим звуком. Глава 5 – Это возвращает меня в прошлое, – скрипела на ухо Кэри миссис Спурджен. – Оказаться снова в объятиях красивого молодого человека… да еще в моем возрасте! Муж в брачную ночь внес меня через порог. Конечно, тогда я была невесомой девушкой. Легкой словно перышко. – Вы до сих пор словно перышко, миссис Спурджен, – пробормотал Кэри, таща свою ношу через портик в дом. Он предпочел бы нести миссис Нэш, которая была на сорок два фунта легче и намного привлекательнее. Войдя в дом, он попытался тут же поставить ее на ноги, однако миссис Спурджен вцепилась в него мертвой хваткой. – Не бросайте меня, сэр! Я разбиваюсь как тончайший фарфор, когда меня бросают. Пока Кэри на дрожащих ногах старался донести тяжелую леди до камина, вошла мисс Смит. Она выглядела заплаканной, и он почувствовал угрызения совести. Да, он вел себя отвратительно. Абигайль была первой женщиной, попавшейся ему за несколько месяцев, и он бросился на нее, как последний хам. Определенно, сельская жизнь в одиночестве вывела его из равновесия больше, чем он предполагал. Даже экономка была бы шокирована, если б знала, каким взглядом молодой хозяин смотрел на ее широкую корму. Он по природе не был монахом, это очевидно, и мисс Смит имела некоторое право считать, что с ней плохо обошлись. И все равно, говорил он себе, это был только поцелуй. У девушки нет причин держаться так, словно он какой-то мерзкий злодей из романа. Он же не собирался всерьез покушаться на ее добродетель. Если на то пошло, это она вела себя как дура, он их не выносил. Теперь единственная надежда, что более подходящей окажется миссис Нэш. – Вы здесь, мисс Смит, – прогудела миссис Спурджен, увидев свою подопечную. – Заберите мою муфту. Она упала в снег и отсырела. Где Эванс? – Нет! – закричала Абигайль, ибо Кэри чуть не сгрузил леди в кресло, занятое Пагглс. Тот успел уклониться, но потерял равновесие и упал вместе с миссис Спурджен в другое кресло, уткнувшись носом ей в грудь. От нее так несло смесью пота и талька, что он сомневался избавить когда-нибудь свои ноздри от этого запаха. – Это в самом деле напоминает мне брачную ночь, – хихикнула она. Сняв руки миссис Спурджен со своей шеи, Кэри вскочил и чуть не сбил с ног мисс Смит, которая стояла за ним. К счастью, ей не дала упасть скамеечка для ног. – Простите. Он протянул ей руку, но Абигайль с такой неприязнью взглянула на него, что он покраснел, отдернул руку и отправился помогать миссис Нэш. Хорошенькая вдова еле тащила огромную клетку с попугаем. – Какая великолепная птица, – небрежно произнес он, глядя вместо попугая на женщину, пока освобождал ее от клетки. Миссис Нэш посмотрела на него из-под темных ресниц, и Кэри принял это за поощрение. – Канарейка, если не ошибаюсь? Миссис Нэш тихо засмеялась, и он был очарован кокетливым звуком. – Ступай, принеси его жердочку, Эванс. Казалось, приказ миссис Спурджен материализовал худощавую седую женщину. Като увидел служанку и пронзительно выкрикнул голосом хозяйки: – Эванс! Где мой желтый парик? Миссис Нэш и Кэри одновременно улыбнулись. Он заметил, что у молодой вдовы гладкая кожа и очаровательные ямочки. Она-то по крайней мере не возражала против легкого флирта. На Абигайль бестактность птицы не произвела впечатления. – Даже не думайте выпускать его из клетки! – закричала она, вскакивая со стула. Като уставил на нее голубой ледяной глаз, и она испуганно подошла к старой няне. – Клетка слишком мала для него, чтобы там жить, – ответила миссис Спурджен. – Это не волнистый попугайчик, мисс Смит. Он не любит сидеть в клетке, правда, Като? – Волнистый попугайчик! – немедленно повторил он голосом хозяйки. – Он весьма разговорчив, – одобрительно сказал Кэри, отметив забавное обстоятельство: чем ближе он подносил клетку, тем дальше отодвигалась мисс Смит. – У моего друга одно время был ара. Но тот не говорил ни слова по-английски, просто кричал целыми днями. – Като необыкновенно умная птица, – с гордостью ответила миссис Спурджен, отмахнувшись от возражения Абигайль, словно герцогиня от мухи. – Вздор! Като на вас не нападал, мисс Смит. Он просто хотел с вами подружиться, он совершенно ручной. – Он клюнул меня в ухо. – Мистер Уэйборн, будьте любезны, взгляните на ухо мисс Смит, есть ли там хоть малейшая отметина? Абигайль торопливо прикрыла уши ладонями. – Миссис Спурджен, я категорически запрещаю выпускать птицу из клетки. Тем не менее Като обрел свободу и любимую жердочку, распустив на ней свои красные и голубые перья. Абигайль вместе с Пагглс начали пятиться к выходу. Казалось, одна миссис Спурджен заметила их уход, поскольку миссис Нэш и Кэри были поглощены своим флиртом. – Глупая девчонка, – сказала она, самодовольно глядя на красивого молодого хозяина, который торопливо развернулся от молодой вдовы к старой. – Почему мистер Лейтон думал, что она мне подойдет, ума не приложу. Я почувствовала несказанное облегчение, когда она пересела в багажную карету. Да еще эта старая глупая нянька! Я с трудом удержалась, чтобы не предложить мисс Смит паковать свои вещи. Она кокетливо улыбнулась Кэри, но впечатление было полностью испорчено, поскольку Като поднял голову и довольно ясно произнес: – Не мои искусственные зубы, дура! Кэри чуть не захохотал. – Это миссис Гримсток, – сказал он, увидев, к своему облегчению, экономку. – Она покажет вам ваши комнаты. Они наверху. – Наверху? – Миссис Спурджен с таким видом прижала руки к груди, как будто он предложил ей поселиться в клетке попугая. – Боюсь, мои ноги слишком слабы, чтобы преодолевать лестницы, мистер Уэйборн. Если, конечно, вы не предполагаете относить меня по вечерам в кровать, – хихикнула она. – Да, у нас есть несколько комнат внизу. – Кэри надеялся, что сказал это вполне хладнокровно. – Слуга уже перенес большую часть моих вещей в дом привратника. – Ваши комнаты, сэр? – Забыв про слабость в ногах, миссис Спурджен вскочила, словно молодая газель. – Давайте посмотрим, как живет мужчина, Вера. Больше всего я люблю осматривать комнаты холостяка, там узнаёшь самые удивительные секреты. – Уверяю вас, никаких секретов у меня нет, мадам, – чопорно заметил Кэри, ведя ее по коридору. – Секреты есть у всех, мистер Уэйборн. О да! – воскликнула она, уже стоя в его комнате. – Очень удобная кровать. Мне она подойдет. А что у вас здесь, сэр? – Леди хищно уставилась на ящики письменного стола, которые стал освобождать Кэри. – Французские письма? – В основном английские счета. Он пытался сохранить видимость любезности, опасаясь, что замечания этой невыносимой женщины могут испортить его начинающиеся отношения с хорошенькой сиделкой, но миссис Нэш сочувственно улыбнулась ему. Очевидно, требуется больше чем французские письма, чтобы ее шокировать. Но ведь миссис Нэш вдова, а не глупая девственница, которая впадает в истерику от невинного поцелуя. Миссис Спурджен осмотрела комнату, заглянула в его личный кабинет и гардеробную с медной ванной: – Здесь может спать Эванс. Люблю, когда она под рукой. – Бедная Эванс, – тихо пробормотал Кэри, чтобы слышала только миссис Нэш. – А нет ли поблизости комнаты для Веры? – Бедная Вера, – пробормотал Кэри. Миссис Нэш взглянула на него темными блестящими глазами, в которых было явное приглашение, и он почувствовал растущее возбуждение. Кэри представил, как он, словно вор, крадется по собственному дому к ее постели. Если повезет, Вера будет столь же похотливой, как и он. – Думаю, можно найти что-нибудь подходящее и для миссис Нэш, – любезно сказал он. – Правда, не совсем под рукой. Миссис Спурджен настояла, чтобы ей сначала показали маленькую гостевую комнату. – Она много больше, чем ваша комната в Лондоне, дорогая, – сказала она, – но ведь это поместье джентльмена. Мистер Лейтон не мог быть настолько жесток, чтобы отправить меня в отвратительный маленький Дауэр-Хаус. – Оставляю вас устраиваться. – Кэри вежливо поклонился. – Если вам что-нибудь понадобится, мои слуги и, конечно, я сам в вашем распоряжении. Миссис Спурджен протянула ему огромную руку с волосатыми пальцами и толстыми плоскими ногтями, чего не могли скрыть даже многочисленные кольца. Подавив отвращение, Кэри поцеловал ее. Леди игриво смотрела на него, демонстрируя в улыбке хорошие зубные протезы слоновой кости. – Вы же придете вечером отобедать с нами, мистер Уэйборн? Я настаиваю. Иначе меня замучит совесть, что я безжалостно отослала вас в дом привратника. Если вы боитесь нанести урон моей репутации, оставшись со мной наедине, сэр, Вера будет здесь в роли компаньонки. Значит, целый вечер он проведет с восхитительной миссис Нэш. Ведь он сможет вынести несколько часов в обществе миссис Спурджен, когда впереди его ждет такая награда? Бросив на Веру красноречивый взгляд, он принял приглашение. – А после обеда, конечно, вист, – сказала миссис Спурджен. – И вашей партнершей, Вера, будет мисс Смит. Вы можете остаться с нами, мистер Уэйборн, пока мы не пойдем спать. Вам не имеет смысла проводить одинокую ночь в доме привратника, будто вы монах. – Нет, конечно. Вы очень добры. Признаться, всю эту долгую зиму я был настоящим монахом. – Я требую, чтоб вы нарушили свой обет. Но вечером. А теперь бегите, молодой человек. Если, конечно, вы не хотите помочь мне сменить одежду на вечерний наряд. С радостью покинув комнату, Кэри вышел в коридор и увидел мисс Смит, которая шла наверх с тяжелым подносом. Она уже начала раздражать: компаньонке миссис Спурджен не к лицу заниматься черной работой. – Это обязанность слуг, – заметил он ей. Абигайль презрительно взглянула на него. – Я несу тарелку супа для старой няни и могу справиться намного лучше, чем вы, мистер Уэйборн. Кэри вспыхнул. Кажется, она упрекала его за то, что он не предложил ей свою помощь. Слава Богу, маленькая педантичная мисс не ответила на те поцелуи, иначе бы это весьма осложнило его многообещающий флирт с пленительной миссис Нэш. К дому привратника Кэри шел почти столь же раздраженный мисс Смит, как и плененный молодой вдовой. Его новое жилище могло похвастаться единственной комнатой с приставной лестницей, ведущей на маленький чердак, где стояла покосившаяся кровать. Садовник явно использовал его под склад для разбитых горшков и другого сомнительного хлама. Камин так дымил, что даже чай имел привкус сажи. Никаких удобств, только глиняный ночной горшок и глиняный чайник. Единственное зеркало настолько облезло, что, переодеваясь к обеду, Кэри вынужден был поставить на каминную полку свой несессер и завязывать галстук перед крошечным зеркалом. Когда в назначенное время он вернулся к ужину, миссис Спурджен ожидала его в ослепительно-красном вечернем платье, весьма неразумно обнажавшем ее мускулистое плечо. Видимо, чтобы окончательно сразить молодого хозяина, леди надела зеленый1 парик вместо желтого и к нему золотой головной платок, украшенный павлиньими перьями. Миссис Нэш спокойно читала рядом. Она была в простом черном платье с глубоким вырезом, отделанным серебряным муслином, который немного сглаживал траурное впечатление. В темных волосах блестела серебряная заколка филигранной работы. Кожа у нее казалась очень белой, и Кэри тут же подумал, что она будет выглядеть еще белее на фоне его обнаженного тела. Мисс Смит отсутствовала, но миссис Спурджен, после комплимента вечернему костюму хозяина, предложила начать обед без нее. Взяв Кэри под руку, она проследовала в столовую, за ними шла Вера с попугаем, который был усажен на свою жердочку. Когда двадцать минут спустя появилась Абигайль, все уже доедали суп. Устройство Пагглс в соседней комнате заняло у нее больше времени, чем она рассчитывала, к тому же пропало несколько вещей из ее багажа. В том числе все шелковые чулки, хотя Абигайль помнила, что брала их. Пришлось надеть под вечернее платье толстые шерстяные, а вместо атласных туфель – прогулочные ботинки, которые стучали по деревянному полу. Абигайль настороженно вошла в столовую, не спуская глаз с Като, висевшего, словно акробат, вниз головой. Она так сосредоточилась на попугае, что едва заметила Кэри, вставшего из-за стола при ее появлении. Абигайль надела белое вечернее платье и золотой медальон на черной бархатной ленте, охватывающей шею. При свете канделябров ее короткие вьющиеся волосы приобрели золотисто-оранжевый цвет, отчего веснушки стали почти незаметными. Кэри предположил, что она сделала все, что смогла, однако ее вид не давал ему повода для сожаления. Когда Абигайль заняла свое место, Като перевернулся, взглянул на вновь прибывшую сначала одним глазом, потом другим и пронзительно крикнул, выражая недовольство, поскольку она прикрыла колени салфеткой. Кэри с интересом наблюдал, как мисс Смит решала, поднять ли ей ложку, рискуя вызвать нападение попугая. – Ваш суп остыл, мисс Смит, – проинформировала ее миссис Спурджен. – Мы ждали полчаса, но вы же не могли рассчитывать, что из-за вас мы будем есть остывший суп. – Тюрбан, дура! – крикнул Като. – Отнеси суп кухарке, пусть разогреет, – прошептал Кэри ближайшему слуге. – Нет, – возразила миссис Спурджен. – Она сама виновата, что опоздала. Это ее собственная вина, – громко повторила она специально для Абигайль. – Я не хочу суп, благодарю вас. Услышав голос Абигайль, попугай любовно произнес: – Клювы и когти! – Не желаете бокал мадеры, мисс Смит? – поинтересовался все еще стоявший Кэри. – Да, пожалуйста. – Она смотрела на попугая, но когда Кэри начал смешивать вино с водой, перевела взгляд на него: – Что вы делаете? Это вода? – Конечно, вода, – сурово ответила миссис Спурджен. – Леди не пьют вино прямо из бутылки, мисс Смит. – Должна признаться, мне никогда еще не предлагали вино, смешав его с розовой водой. – Значит, вы не леди, – вынесла ей приговор миссис Спурджен. Кэри было неловко за мисс Смит, миссис Нэш скрыла улыбку, прикрывшись салфеткой. – Мне кажется, наши португальские друзья затратили немало труда на изготовление вина, – сказала Абигайль. – Не вижу оснований портить его водой. – Португальские друзья! У вас что, есть португальские друзья, мисс Смит? У меня определенно нет. Все мои друзья – англичане. – Португалия была нашей союзницей в войне, миссис Спурджен, – раздраженно заметила Абигайль. – Не понимаю, – невозмутимо сказала та, – какое отношение ваши мерзкие иноземные друзья имеют к великолепной мадере мистера Уэйборна? – Мадера – португальское вино, – холодно ответила Абигайль. – Мистер Уэйборн, это правда? – с ужасом вскричала миссис Спурджен. – Я не могу пить иностранное вино, сэр. Мой доктор велел мне пить лишь английское. Нет ли у вас кларета или, на худой конец, божоле? – Единственное, что англичанам удалось когда-либо разлить в бутылки, – это джин, – сказала Абигайль. – Но боюсь, я вряд ли назову его пригодным для питья. – Совершенно ужасен в чае, – беспечно согласился Кэри, подмигнув молодой вдове. – Но португальское вино… – Миссис Спурджен была в растерянности. – Я думаю, очень патриотично, что мистер Уэйборн подал нам мадеру, – сказала миссис Нэш. – Я, к примеру, никогда больше не выпью французского вина. – Ее муж убит французами при Сьюдад-Родриго, – объяснила миссис Спурджен. – И с тех пор она ненавидит все французское. – Боже мой, я был при Сьюдад-Родриго. Абигайль фыркнула. – Вы были при Сьюдад-Родриго? На поле битвы, сэр? Кэри нахмурился. – Вот именно, мисс Смит. Я был в пехоте. Рядовым. – Рядовым? – не поверила миссис Спурджен. – Вы имеете в виду, что не были офицером? – Да, мэм. Старший брат категорически возражал, но я хотел внести свою лепту в спасение Англии, покинул Оксфорд и записался рядовым под именем Джон Смит. – Смит! – повторила Абигайль. – Конечно. Если мне требуется фальшивое имя, я непременно выбираю Смит. Всегда. Как видите, мы действительно кузены. – Некоторых людей на самом деле зовут Смит, – ответила Абигайль, покраснев. – Даже очень многих, – согласился Кэри. – Что и делает эту фамилию крайне удобной. Если человек выбрал себе, допустим, имя Сайлас Томкин Кимбербек, он, естественно, вскоре обнаружит, что стал объектом пристального изучения. – Боже мой, – пробурчала миссис Спурджен, когда внесли основное блюдо. – Надеюсь, это не баранина, мистер Уэйборн. Мой желудок очень маленький и чувствительный, он не может переварить баранину. Если это баранина, я заболею, сэр. Меня стошнит! – Это телятина, миссис Спурджен, – поторопился заверить ее Кэри. – Она, как вам известно, хотя имеет вкус баранины, но совершенно избавлена от ее недостатков. Абигайль уже заметила, что мистер Уэйборн исключительно милый лжец. – И что вы изучали в Оксфорде, сэр? – немного погодя спросила миссис Нэш. – Обещайте, что не будете смеяться. Мой брат думал, что мне подойдет духовная карьера. Он, разумеется, ошибался. – Где написано, что красивый мужчина не способен быть хорошим священником? – вмешалась миссис Спурджен. – Пусть меня лучше проклянет мужчина вроде вас, мистер Уэйборн, чем освятит урод вроде архиепископа Кентерберийского. – Благодарю, миссис Спурджен. Но я никогда бы не смог отлучить женщину от церкви. Это одна из причин, которая делала меня непригодным к духовному сану. Абигайль снова фыркнула, и Кэри повернулся к миссис Нэш: – В каком полку служил ваш муж? Возможно, я с ним встречался. – В кавалерии, сэр. Лейтенант Артур Нэш. – Странно. Я не помню, чтобы при Сьюдад-Родриго была кавалерия. Миссис Нэш тут же прикрыла глаза салфеткой, и плечи у нее задрожали. – Вы были рядовым, сэр, – гневно заметила Абигайль. – Вы не могли знать, где и что делает кавалерия! Не думаю, что Веллингтон обсуждая с вами свои планы. Кэри был огорчен, если не сказать больше. – Дорогая миссис Нэш, простите меня, если я вас случайно обидел. Я не хотел. Наверное, я ошибся. Вдова отвернулась и зарыдала. Кэри поморщился. Он всегда ненавидел слезы, истерику, а теперь он еще чувствовал себя виноватым за допущенный промах. Черт возьми, в Лондоне он с легкостью очаровывал женщин, но в сельском изгнании, видимо, потерял сноровку от долгого бездействия. За день он встретил двух привлекательных женщин, и каков результат? Одну он довел до презрения к нему, а вторую – до слез. Миссис Нэш улыбнулась сквозь влажную пелену, чем даже ухудшила положение. – Я просто не могу вынести разговоров на эту тему. Мой дорогой Артур! Как он страдал! – Вера, судя по вашему поведению, можно подумать, что вы были португалкой, – заметила миссис Спурджен. – Ешьте свою телятину. Будь здесь ваш муж, он не одобрил бы подобную истерику. – Прошу меня простить, миссис Спурджен, – сказала Вера, покраснев, и стремительно поднялась со своего места. Возможно, это было эгоистично с его стороны, но когда миссис Нэш выбежала за дверь, Кэри думал лишь о том, что вряд ли она радушно встретит его в своей спальне. Если бы дела с мисс Смит не пошли так неудачно… Она выглядела довольно привлекательной в своем белом платье. Может, он сумеет вернуть ее расположение?.. – Отлично, сэр! – процедила Абигайль, бросая салфетку и выбегая следом за Верой. – Садитесь рядом, мистер Уэйборн, – проворковала миссис Спурджен. – Здесь очень тепло, шаль мне уже не требуется, – добавила она, устраняя сей предмет и обнажая напудренное мускулистое плечо сивиллы. – Значит, после обеда у нас будет пикет, а не вист. Если ставки окажутся высокими, думаю, вы найдете во мне достойного противника. На что будете играть, а? Кэри подавил стон, когда миссис Спурджен подалась к нему всей грудью. Абигайль тихо постучала в дверь миссис Нэш. – Не хотите ли чаю, Вера? – спросила она. – Вы почти не ели за обедом, принести вам что-нибудь? К ее удивлению, Вера открыла дверь. – Все в порядке. – Она мужественно улыбнулась. – Не волнуйтесь за меня, дорогая. Просто я глупо себя вела. – Я так не думаю, – возразила Абигайль. – Конечно, глупо. Будь здесь Артур, он сказал бы то же самое. «Держись молодцом. Жизнь продолжается». – Этот мистер Уэйборн был непростительно груб, сказав, что не помнит кавалерии при Сьюдад-Родриго. Конечно, она там была. Мне кажется, наш хозяин – не очень приятный человек. Я от души сожалею, что привезла всех сюда. – Это вы привезли нас, мисс Смит? – Темные глаза Веры расширились от удивления. – Да. Это моя вина. Но когда я встретила его в Лондоне, Мне показалось… Я сочла его достойным человеком. – А теперь не считаете? – улыбнулась Вера. – Он был так добр, внимателен, услужлив. Я подумала, что встретила на Пиккадилли рыцаря Круглого стола. Но я ошиблась. Он заставил меня поверить, что женат, хотя на самом деле нет. Вера непонимающе смотрела на нее. – Вы имеете в виду, он заставил вас поверить, что не женат, хотя на самом деле женат. Это ужасно. – Нет, нет… Он вообще не женат, а заставил меня думать, что женат. – Непростительно, – сказала Вера, пряча улыбку. – Конечно. Если б я знала, что он холост, то никогда бы не приехала сюда. Простите, но я должна вас предупредить, миссис Нэш. Он уже пытался меня поцеловать, а вы намного красивее. Не позволяйте ему остаться с вами наедине. Миссис Нэш тихо засмеялась. – Он так напоминает мне Артура. Греховно красив, но, возможно, чуть порывист. Скажите, мисс Смит, могу я остаться в своей комнате? Я ненавижу карточную игру с этой старой ведьмой. – Предоставьте это мне. Вы уверены, что моя помощь вам не требуется? – Совершенно уверена. Хотя, возможно, я могу сделать кое-что для вас, – сказала Вера, глядя на ее ботинки. – Например, одолжить вам пару вечерних туфель. – Вы очень добры, – засмеялась Абигайль. – Но похоже, я забыла упаковать шелковые чулки. Теперь в моем распоряжении только шерстяные. Нет, пожалуйста! – запротестовала она, когда Вера подошла к открытому чемодану, стоявшему на бюро. – Я могу купить их завтра в деревне. Миссис Нэш вручила ей белые шелковые чулки. – Кажется, нас занесло снегом, а мы не можем позволить вам топать по дому в тяжелых ботинках, как управляющий поместьем. Я вот что думаю, – сказала она, словно ей в голову пришла неожиданная мысль. – По дороге мы сегодня останавливались в нескольких гостиницах. Вы не допускаете, что кто-то мог покопаться в ваших сундуках? – Чтобы взять чулки? – Абигайль громко засмеялась. – Есть более простое объяснение. Боюсь, моя няня Пагглс довольно рассеянная. Когда я паковалась, она несколько раз вынимала и перекладывала мои вещи. Она, видя дорожные чемоданы, думает, что мы приехали домой, а не уезжаем. – Абигайль взглянула на чулки миссис Нэш: – Знаете, у меня такие же. С Джермин-стрит? От Доутри? – Откуда же еще? – Вы так добры. Я сообщу всем, что вы лежите с головной болью и вас нельзя беспокоить. – Спокойной ночи, мисс Смит. Абигайль сбегала наверх, убрала чулки, потом зашла в соседнюю комнату взглянуть на Пагглс. Разумеется, через обычную дверь, а не через потайной ход в шкафу. Старушка наверняка умерла бы от страха, если бы кто-нибудь выпрыгнул оттуда. Няня спала на огромной кровати, в ногах пристроился терьер мистера Уэйборна. Подбросив в камин дров и поправив на старой няне одеяло, Абигайль вернулась в столовую. – Клювы и когти, – скромно приветствовал ее Като. – Вы, значит, вернулись, мисс Смит, – без удовольствия заметила миссис Спурджен. – Только потому, что голодна. – И конечно, томимы жаждой. – Быстро освободившись от миссис Спурджен и налив мадеру в хрустальный бокал, Кэри велел слуге: – Передай это мисс Смит. Пока Абигайль брала с подноса бокал, Като покинул свою жердочку и перелетел к ней. Забыв от страха всякое достоинство, Абигайль тут же нырнула под стол, в результате чего стул опрокинулся, а половина бокала выплеснулась ей на платье. Но грохот перевернувшегося стула полностью затерялся в шуме возникшего хаоса. Абигайль понятия не имела, где прятался Ангел. Видимо, терьер выскользнул за ней из спальни прежде, чем она успела закрыть дверь, незаметно вбежал в столовую и теперь будто материализовался из воздуха. Наконец пришла очередь попугая ужаснуться, когда вместо своей любимой жертвы он вдруг обнаружил собаку, которая его ничуть не боялась. На такой случай у Като не было слов для выражения чувств, он мог лишь каркать, верещать и пронзительно кричать. Он хлопал крыльями и позорно отступал, пока не врезался в массивный канделябр, висящий над столом. Капли горячего воска падали на «телячью» ногу, Ангел лаял, Като выкрикивал в ответ недисциплинированные выражения, к этому добавила свой трубный голос миссис Спурджен: – Мистер Уэйборн! Что делает здесь такое невоспитанное животное? Абигайль слышала, что Кэри отодвинул стул, а через секунду увидела и его: он стоял на четвереньках, глядя на нее, прячущуюся под столом. Она тоже смотрела на него, столь вызывающе, насколько могла сквозь стекло бокала, ибо только что допила мадеру. – Еще вина, кузина? – Мистер Уэйборн, этой проклятой твари место в клетке, – сказала она шепотом. – Склонен с вами согласиться. – Он ударился головой о стол и тихо выругался. – Будьте любезны, уберите собаку, а я займусь птицей. Или собак вы тоже боитесь? – Нет, конечно. – Абигайль с нежностью взяла терьера на руки. – Это замечательный пес! Абигайль вылезла из-под стола, Кэри сделал то же самое с другой стороны. Попугай следил за Абигайль, но собака у нее под мышкой делала этот лакомый кусочек недоступным. Ара разочарованно каркнул. – Хороший мальчик, – ласково погладила Абигайль Ангела. Остановившись у стола, она взяла свою тарелку. – Пожалуйста, добавьте мне телятины, – сказала она слуге. Во дворе снег под лунным светом был настолько прекрасен, что Абигайль едва чувствовала холод. Тишина сразу напомнила ей одно из ранних стихотворений Колриджа «Мороз в полночь». Довольная собой, Абигайль села под защитой портика на скамейку и разделила свою «телятину» с Ангелом. – Ты лучший пес на свете, – искренне сказала она, пока терьер вылизывал тарелку. Но преданность ее ангела-хранителя оказалась недолгой. Вскоре он заметил кролика и, словно пушечное ядро, вылетел из портика и бросился в погоню. Сзади он и сам похож на кролика, думала Абигайль, когда открылась дверь. – Като пойман, – сообщил Кэри, прижимая к оцарапанной руке носовой платок. – Мы достигли компромисса. Попугай останется на свободе, но запертым в моем кабинете. Он больше ни в коем случае не появится здесь. А если миссис Спурджен пожелает, она может использовать кабинет под свою гостиную. Если вы хотите зайти в дом, я могу поручиться за вашу безопасность. – Очень вам признательна. Я не боюсь холода, мне и здесь хорошо. Кэри взглянул на лес, темневший за лужайкой. С ветвей деревьев свисало кружево сосулек, облитое серебряным лунным светом. – Мороз делает свою тайную работу, не нуждаясь в помощи ветра, – пробормотал он. – Не думала, что вам нравится Колридж, – удивленно сказала Абигайль. Но Кэри вышел не за тем, чтобы разговаривать о поэзии. – Послушайте, что вы станете делать, если Спурджен вас уволит? Куда вы пойдете? – Что вы имеете в виду? Как она может меня уволить? – Она любит эту чертову птицу, а попугай, без сомнения, ненавидит вас, моя дорогая. Она может с удовольствием отослать вас в Лондон, как только будет расчищена дорога. – По-видимому, вы думаете, что миссис Спурджен имеет надо мной какую-то власть? – Разве она не ваша работодательница? Абигайль открыла рот. – Быть компаньонкой, в этом ничего зазорного нет. Пусть миссис Спурджен настоящий кошмар, тем не менее она респектабельна. Полноте, мисс Смит, – нетерпеливо продолжал Кэри. – Сейчас не время для ложной гордости. В конце концов, мы кузены, я знаю, что у вас не так много денег. Я знаю, что ваш отец грубейший человек в Дублине. Вы сбежали от него, да? – Мой отец не грубейший человек в Дублине. Он лучший из всех, кого я знаю. Я не служанка и не боюсь потерять место. Я не нуждаюсь в вашей помощи, сэр. И я не ирландка. – Вы, простите, невысокого положения, сексуально отсталы и жадны до виски. Но если вы говорите, что не ирландка, я, разумеется, поверю вам на слово. – Очень мило с вашей стороны. – Абигайль поднялась. – Видимо, пришло время для ножной ванны миссис Спурджен, – любезно предположил Кэри. – Повторяю, я не служанка. – Тогда останьтесь, – пригласил Кэри. – Давайте будем друзьями. Вы больше не дуетесь на меня за то, что я вас поцеловал? Я же извинился. Или вы не можете этого простить? – Нет, вы не извинились, – рассердилась Абигайль. – Вы были глупы и невежественны. Только глупый и невежественный человек ставит французские окна в таком доме, как этот! – А знаете, вы и правда должны быть мне благодарны, – задумчиво произнес он. – Неужели? – Похоже, я излечил вас от заикания. «Он так и не извинился», – раздраженно подумала Абигайль. – Теперь вот что, кузина. Я позволю вам отблагодарить меня завтра. В «Розе Тюдоров» собираются устроить катание на коньках. Поднимитесь к себе и достаньте вторую пару ботинок. – С какой стати? – Не могу же я допустить, чтобы вы испортили свои лучшие ботинки, – терпеливо сказал он. – Кузнец поставит на них коньки. Идите. Я буду ждать вас тут. – Вы действительно считаете, что я пойду с вами кататься? – недоверчиво спросила Абигайль. – Разумеется. Вы не можете пойти в гостиницу без сопровождения. Будьте хорошей девочкой и сходите за ботинками. Я не собираюсь ждать всю ночь. – А я не собираюсь кататься с вами. Коньки мне совсем не нравятся. И вы тоже! – Я научу вас любить и то и другое, – великодушно согласился Кэри. – Это будет забавно. И обещаю не целовать, если вас беспокоит именно это. Я буду настоящим джентльменом. Тут в портик ворвался Ангел и положил к ногам Абигайль мертвого кролика. Она испуганно охнула. Терьер вопросительно посмотрел на нее, озадаченный таким странным отношением к его великолепному подарку. – Надеюсь, кузина, вам понравится тушеный кролик. – Миссис Спурджен вы можете представить его как телятину, – парировала Абигайль. Явно оскорбленный равнодушием, гордый маленький терьер подхватил своего кролика и потащил прочь, оставляя на снегу кровавый след. Кэри вздохнул. – Не желаете купить собаку, мисс Смит? – Спокойной ночи, мистер Уэйборн. Решив, что его недооценили, Кэри отправился к дому привратника. Ноги утопали в глубоком снегу, и он успел пройти всего несколько шагов, когда окно позади открылось, раздался свист, и терьер завыл в ответ. Кэри чуть не засмеялся, увидев, что к его ногам упала пара кожаных ботинок, связанных шнурками. Ангел тут же оставил прежний трофей, чтобы исследовать упавший с неба. Пока Кэри отнимал у пса ботинки, окно закрылось, мисс Смит исчезла. – Она не может устоять передо мной, – заявил он Ангелу, который, совершенно потрясенный летающими ботинками, с лаем носился взад-вперед по снегу на тот случай, если подобная идея посетит и другие ботинки. – Ни одна женщина не может. Глава 6 На следующее утро Кэри проснулся в таком радостном весеннем настроении, что вид снега за окном даже удивил его. От неудобного положения на покосившейся кровати у него затекла шея, камин погас от сырости, каменные стены дома были холодными как лед, однако ничто не могло испортить его хорошего настроения. Кэри отнес это на счет замечательного сна, в котором мисс Смит вынуждена была признать, да еще с церковной кафедры, что его поцелуи ни в коей мере не напоминали ей о млекопитающих отряда рукокрылых. Затем она в частном порядке извинилась перед ним, и даже восхитительнейшим образом. Ее раскаяние было настолько трогательным, что он великодушно позволил ей предоставить ему компенсацию. И она справилась на удивление хорошо. Одна щедрая уступка заслуживает другую, подумал Кэри. Набрав чашку снега, он растопил его в чадящем камине и решительно взялся за бритву. Мисс Смит бросила ему вчера свои ботинки, и самое малое, что он мог сделать в ответ, – это сбрить бороду, которую она считала такой отвратительной. Затем они могут покататься на коньках, и в этот раз, когда он снова ее поцелует, уже не будет разговоров о летучих мышах. Направляясь в деревню, Кэри обнаружил, что весь снег с дороги убран. Значит, он в состоянии подвезти кузину к «Розе Тюдоров», и она получит возможность полюбоваться его лошадьми, а также его искусством управлять ими. Кэри отнес кузнецу ботинки мисс Смит и, пока тот приделывал к ним коньки, позавтракал в гостинице. Сад, выходивший на берег замерзшей реки, уже заполонили конькобежцы. Сидя за одним из грубо сколоченных дощатых столов, он наблюдал за группой детей, катавшихся под руководством второго священника прихода. Мистер Темпл, благонамеренный молодой человек, видимо, уполномоченный следить за энергичными юнцами, уважительно приветствовал Кэри, что вполне естественно. Когда викарий Танглвуд-Грина покинет этот бренный мир, право распределять приходы будет у мистера Уэйборна. После завтрака Кэри забрал коньки, повесил их на шею и направился домой. Проходя по каменному мосту, границе своих владений, он с удивлением заметил мисс Смит, которая сидела на высеченной из камня скамье, подстелив красную лошадиную попону, и, кажется, что-то рисовала или чертила. Хотя она извинилась перед ним только во сне, Кэри понял, что совершенно простил ее. Он помахал ей рукой, но мисс Смит притворилась, что не видит его. Бесполезная уловка, ибо она явно рисовала мост у него под ногами. Когда Кэри подошел, его же собственный пес, выскочивший из снега, залаял на него. Мисс Смит не могла больше игнорировать мистера Уэйборна, и то, как она смотрела на его чисто выбритое лицо, весьма удовлетворило его мужскую гордость. Кэри наклонился и крепко поцеловал ее в губы, прежде чем она поняла, что это было. Он просто не мог противиться искушению. Естественно, мисс Смит покраснела. – Доброе утро, кузина, – улыбнулся он. – Похоже, ваш хранитель Ангел постоянно с вами. Поцелуй был слишком мимолетным, и Абигайль не могла бы поручиться, что он не плод ее воображения. Надо быть просто сумасшедшим, чтобы вот так подойти и нагло поцеловать ее, решила она. Но с другой стороны, надо быть просто сумасшедшей, чтобы такое вообразить. Хотя вряд ли это можно выяснить, спросив: «Простите, сэр, вы меня поцеловали?» Поэтому Абигайль решила, что лучше вообще закрыть глаза на постыдный эпизод, действительный или воображаемый. – Он дожидался меня, когда я вышла. – А у меня кое-какое изменение, – заявил Кэри. – Прежнее украшение моего лица стало уже набивкой теннисных мячей, если перефразировать Шекспира. – Что? – недоуменно спросила Абигайль. – Я сбрил бороду. – Да, я вижу, – ответила мисс Смит, возвращаясь к своей работе. Ящик, лежавший на ее коленях, был новым и очень удобным. Крышка легко превращалась в мольберт, там были фарфоровые чашечки для воды и смешивания красок. На руках у нее были митенки, чтобы лучше держать кисть. Кэри взглянул через ее плечо на рисунок, и Абигайль тут же дернулась, словно боялась подставить ему открытую шею. – Не очень хорошо получается, да? – сочувственно произнес Кэри. – Ваш мост грозит рухнуть, кузина. Если б я увидел вашу картинку раньше, то никогда бы не воспользовался мостом, чтоб перейти нашу реку. Конечно, с ее стороны было весьма самонадеянно браться за снежный пейзаж, но Абигайль чувствовала, что может справиться с трудной задачей. – Мистер Уэйборн, я не пытаюсь нарисовать мост. – В таком случае вы определенно достигли своей цели. Я беру назад критические замечания. Абигайль попыталась объяснить: – Я пробую себя, пытаясь схватить освещение лишь цветами и формами, а не конкретными предметами. Мост не представляет для меня никакого интереса. – Зато интересует меня. Это мой собственный мост. Что же до красок, то сегодня все белое, даже солнце и небо. Великолепный день, чтобы покататься на коньках, – намекнул он. – Нет, вы ошибаетесь. Если внимательно приглядеться, вы почти не увидите белого. Здесь серый и голубой, лиловый и пурпурный, даже желтый. – Пурпурный снег? Моя дорогая мисс Смит, вы, случаем, не глотнули виски? Абигайль сердито положила кисти и закрыла мольберт, не заботясь, что рисунок еще влажный. Почему ей так сложно объяснить ему даже простые вещи? Она ненавидела объяснения. – Мне пора домой, – сказала Абигайль. – Я еще не завтракала. – А я уже позавтракал. Так что вам приятного аппетита, пока я буду искать свои коньки. Думаю, они в шкафу под черной лестницей, вместе с рыболовными принадлежностями. Сильного мороза, как этот, не было здесь пять лет. – Ваши коньки у вас на шее. Абигайль уронила ящик, крышка открылась, и тюбики с красками упали на снег. Она торопливо принялась собирать их. – Это не мои коньки, – сказал Кэри, присев, чтобы помочь ей. – Это ваши. Его лицо было рядом, и теперь Абигайль уже не сомневалась, что вообразила тот поцелуй. С какой стати такой красавец поцеловал бы ее, тем более что она так нелепо вела себя вчера. Сейчас, когда Кэри побрился, это было бы совсем другим ощущением. Теперь она могла видеть его губы. – Мои коньки? У меня вообще нет коньков. Кэри нахмурился. – Вы же не передумали кататься со мной? Послушайте, ради этого я специально отложил утренние дела. – Зачем? – удивленно спросила Абигайль. – Я не собиралась кататься с вами. Ее отговорка была настолько абсурдной, что Кэри засмеялся. – Конечно, собирались! Это уже слишком. Красив он или нет, он не имеет права лгать и запугивать ее. В конце концов, он ей не отец. – Я сказала «нет», мистер Уэйборн, – с холодной вежливостью ответила Абигайль, что, по его мнению, было излишним. – А это означает «нет» в любом случае и без всяких сомнений. – Вы могли сказать «нет» в любом случае, без всяких сомнений, – допустил он. – Но потом вы свистнули, чтобы привлечь мое внимание, и бросили мне из окна ботинки. Что в Королевской академии наук известно как опровержение. – Думаю, причиной ваших галлюцинаций послужило ваше непомерное тщеславие, мистер Уэйборн! – гневно возразила Абигайль. Кэри поморщился: во сне она была милой, разумной и податливой. – Доказательством служат ваши ботинки. Они висят у меня на шее, как альбатрос мистера Колриджа. – Мои ботинки! Вы приклепали к ним коньки! – расстроенно воскликнула Абигайль. – Как вы посмели зайти в мою комнату и рыться в моих вещах? Кем вы себя возомнили? – Заходить в вашу комнату? – повторил Кэри, лицо у него запылало. – Вы сами швырнули их в меня из окна, вы, маленькая… – Кэри вовремя остановился. – Вы дали мне понять, что мы условились о встрече, а теперь смываете все мои надежды ведром холодной воды. – Уверена, вы найдете себе для катания еще кого-нибудь. – Я хочу кататься с вами, кузина. – Вы будете столь же рады сопровождать миссис Нэш. Справедливость обвинения заставила его потерять самообладание. – Возможно, даже буду счастлив, – холодно произнес Кэри. – Но я не против взять с собой вас. Лицо Абигайль стало краснее помидора. – Вы нетерпимый… самонадеянный… отвратительный… Сказать, что я думаю про вас? – Очень интересно. – Будь вы картиной, – ответила Абигайль, сверкнув глазами, – я могла бы сидеть целый день и глядеть на вас с превеликим удовольствием. – Благодарю, кузина. Я чрезвычайно рад. – Но вы не картина! – Да, – вежливо согласился Кэри. – И никогда ею не был. Кипя от ярости, Абигайль подхватила ящик с красками и, насколько позволяли ей длинные юбки, понеслась к дому. Кэри не потрудился ни взять оставленную попону, ни открыть для мисс Смит дверь. Он лишь насвистывал веселую мелодию, дожидаясь, когда она сделает это сама. – Я не приглашала вас зайти, сэр, – уже на полпути к лестнице сказала Абигайль, заметив, что Кэри направился к большому камину. – Я иду с утренним визитом к своему арендатору миссис Спурджен. Кроме того, – добавил он, показывая на Ангела, который прыгнул на кресло возле камина, – я должен забрать мою собаку. Не смею вас задерживать, кузина. Абигайль не задержалась. Она плотно закрыла за собой дверь, и Кэри услышал стук ее тяжелых ботинок на лестнице. Он вздохнул. Немного погодя к нему присоединилась Вера Нэш, очень привлекательная в облегающем платье. Ее он тоже хотел поцеловать. Вдова так милостиво ответила на его шутки, что Кэри даже стал надеяться на возобновление их флирта. – Пожалуйста, извините мою неподобающую вспышку прошлым вечером, – сказала она, глядя на Кэри из-под черных ресниц, когда он склонился поцеловать ей руку. – Мне стыдно за свое поведение. – Моя дорогая миссис Нэш… Вера не позволила ему закончить. – Я скажу мисс Смит, что вы здесь, чтобы пригласить ее кататься на коньках, – сказала она, освобождая руку. – Абигайль будет рада, я уверена. Кэри поморщился. – Я уже сам говорил ей, миссис Нэш. Она ответила, что не пойдет. Не мог бы я уговорить вас пойти вместо нее? – Кэри одарил ее самой очаровательной из своих улыбок. Обиженный взгляд молодой вдовы напомнил ему, что неблагоразумно и совсем неучтиво просить одну женщину заменить другую, и он мысленно обругал себя. – Это ни в коем случае не предполагает, что вы с мисс Смит взаимозаменяемы, – поправился Кэри. – Нет? – загадочно улыбнулась миссис Нэш. – Вашему обществу я буду рад не меньше, чем ее. Скорее, больше. Комплимент, видимо, не произвел впечатления на миссис Нэш. – Вы не можете уговорить мисс Смит? Думаю, ей будет полезно общество молодых людей. Она, конечно, пугливая, но отнюдь не робкая. Мы не можем позволить ей жить как рак-отшельник. Я надеюсь, вы сумеете вытащить ее из раковины, сэр? До сих пор ни одна женщина не передавала Кэри Уэйборна другой, и ему это не понравилось. Его сияющее утро превращалось в мрачный кошмар. – Не знаю, как извлечь нашу отшельницу из раковины и не пострадать от ее клешней, – ответил Кэри, пытаясь скрыть, насколько отказ Веры задел его гордость. – Думаю, вы справитесь. Я уже внесла свою лепту, бросив из окна ее ботинки. Вы даже поставили на них коньки. Теперь все зависит от вас, сэр. – Так это вы бросили ее ботинки?! – Простите меня, – засмеялась Вера. – Я слышала, как вы разговаривали. Могу сказать, что девочке хотелось покататься с вами, но ей не позволяла гордость. Бедная мисс Смит. Боюсь, при встрече в Лондоне она по ошибке приняла вас за сэра Галахада, благороднейшего рыцаря Круглого стола! И каким же было для нее ударом, когда она вдруг обнаружила, что ее кумир на глиняных ногах. – Как я понимаю, мисс Смит вам призналась, мадам. Вера подняла бровь. – Насчет поцелуя? Да, она мне говорила. Будьте снисходительны к бедному ребенку, мистер Уэйборн! Ее знания о мужчинах уместятся в ореховой скорлупе, и, чтобы увлечь беспомощную невинную девушку, хватит одного поцелуя. Что вам, без сомнения, известно. Кэри нахмурился. Если до кого-то дойдет, что его поцелуи спутали с неуклюжим броском летучей мыши, он быстро станет всеобщим посмешищем. Месяцы проклятого воздержания растянутся на годы, пока он от безысходности не женится на одной из пухленьких девиц Миклби. Собираясь покинуть комнату, Вера дружески предупредила его: – У вас есть около двадцати минут, чтобы исчезнуть, если вы не хотите встретиться с моей хозяйкой. Миссис Спурджен – загадка, которую мы с Эванс разгадываем дважды в день, и на это нам требуется ровно двадцать минут. А сейчас она встает с постели. Кэри невольно вздрогнул, представив исполинские размеры миссис Спурджен. Вряд ли он теперь сможет когда-либо заснуть в этой постели, не думая о мужских плечах или напудренной потной расселине грудей леди. Кэри дернул шнурок звонка и приказал вошедшему слуге найти мисс Смит. Раз выяснилось, что в истории с ботинками повинна миссис Нэш, он потребует, чтобы мисс Смит извинилась перед ним, поскольку обвинила его в хищении обуви. А тогда уговорить ее пойти с ним будет уже детской игрой. Как неопытный конькобежец, она, естественно, начнет цепляться за него, что предоставит ему достаточно возможностей оправдать себя. В любом случае презрение мисс Смит он предпочитал отвратительной фамильярности миссис Спурджен. Дожидаясь прихода девушки, Кэри обратил внимание на какую-то суету в доме. Сначала он слышал беготню взад-вперед у себя над головой, потом – вверх-вниз по лестнице, невнятные голоса за дверью и прочие звуки. Наконец дверь открылась, и вошла, заламывая руки, мисс Смит. Она сбросила плащ, оставшись в клетчатом зеленом платье. Ангел тут же кинулся к ней с приветствиями, а Кэри снова поразился своей реакции на мисс Смит. Она была вообще не в его вкусе и тем не менее обладала неоспоримой привлекательностью. Даже это безобразное платье не могло испортить впечатления. Мисс Смит взглянула на него, потом отвела взгляд, прошлась по комнате и нерешительно обернулась. – Могу я быть вам чем-нибудь полезен, кузина? Ему показалось, что она предпочла бы съесть собачий обед, чем разговаривать с ним. – Мистер Уэйборн, сэр… – запинаясь произнесла Абигайль, затем вообще умолкла. – Я вас слушаю, мисс Смит, – ободряюще улыбнулся Кэри. – Думаю, мы должны… Вы полагаете, что могли бы… – Найти в моей душе прощение вам? Может быть, но ради чего? Абигайль была слишком расстроена, чтобы отвлекаться от главного. – Сэр, я не могу найти Пагглс, – сказала она. – Не будете ли вы так добры организовать ее поиски в доме и снаружи? – Вы предлагаете мне организовать поиски? – медленно спросил Кэри. – Да, сэр, я прошу вас… – Разумеется, – ответил Кэри, поднимаясь. – А если вы еще объясните мне, что такое паглс, это существенно облегчит поиски. И сколько их вы потеряли в моем доме? Абигайль побелела. – Мисс Пагглс – моя старая няня, – холодно сказала она. – Значит, всего одна. И вы где-то ее оставили? Весьма легкомысленно с вашей стороны. – Кэри явно недооценил степень ее беспокойства. – Я помню, где оставила ее! – закричала Абигайль. – Когда я уходила, она была в постели. А теперь ее не могут найти. Если она вышла, то раздетая и разутая. Мне бы хотелось, чтоб вы приняли это всерьез, мистер Уэйборн. Она могла пораниться, и на улице холодно. – Да, хорошо. Успокойтесь, Смит. Ведите меня в ее комнату. – Ее там нет! – снова закричала Абигайль, взбешенная его безразличием. – Я полностью осмотрела верхний этаж. Если б она была там, меня бы не было здесь. – Разумно начать поиски там, где пропавшую видели последний раз, – объяснил Кэри. – Она не могла уйти далеко, и, простите, я знаю собственный дом лучше вас. – Идемте в ее комнату, – твердо повторил он, и Абигайль подчинилась. Комната Пагглс была точной копией спальни хозяйки, вплоть до красно-белых пологов на кровати и роз Тюдоров на потолке. – Ага! – воскликнул Кэри, едва Абигайль открыла дверь. – Что? – испуганно спросила она. – Ничего. Просто интересно. Оказывается, вы поместили свою няню в соседней комнате. Большинство людей отправляет слуг на чердак с пауками. Успокойтесь, кузина. Мы никогда здесь Пагглсов не теряли и никогда их не потеряем. – Вы думаете, она прошла сквозь шкаф в мою комнату? – спросила Абигайль, когда он распахнул дверцы. – Слишком много одежды. И мышь не проскочит. Кроме того, если уж я сам не мог ее открыть… – Но ведь это действительно легко, если нажать так. Абигайль показала, и задняя панель, разделяющая одежду Пагглс и ее собственную, исчезла. Свистящий звук вызвал у Кэри отвращение. Что-то бормоча, он подошел к окну: – Это окно было закрыто или открыто? – Закрыто. – Абигайль кинулась к окну, пытаясь заглянуть вниз. – Думаете, она выпала из окна? – Нет, ведь оно было закрыто. Вряд ли она могла выпасть, а потом закрыть его за собой. – Это мог сделать порыв ветра, – сказала Абигайль. – Вы правы. – Кэри открыл раму, посмотрел вниз на огороженный сад. Черные подпорки розовых кустов покрылись инеем, фонтан замерз, помощник садовника расчищал дорожку от снега. – Никакого признака разбившейся няни. Абигайль высунулась из окна. – Ты не видел мою няню? – крикнула она мальчику. – Старую женщину, с седыми волосами, в ночной рубашке? Ответ был отрицательный, и Кэри закрыл окно. – Знаете, она могла выйти через заднюю дверь, чтобы немного погулять. Как вы можете быть уверены, что она раздетая и разутая? – Потому что я не одела ее. Когда я уходила, она еще лежала в постели. Она всегда ждет меня. Кэри спрятал улыбку. – И вы что, всегда одеваете старую няню? – Она больше не может делать это самостоятельно. Я очень ее люблю. Когда мама вышла замуж, она была единственной из слуг, кто уехал с ней из Уэстленда. Она была со мной всю мою жизнь. Кэри вдруг щелкнул пальцами. – Я знаю, куда она пошла. – Куда? Скажите мне, пожалуйста. Он схватил ее за руку. – А куда идут старые няни? В детскую, разумеется. Он провел ее в конец зала и открыл дверь. Свет был очень тусклым, но Абигайль различила узкую лестницу, явно предназначенную для слуг. – Как я и думал, – сказал Кэри. – Следы на пыли. Вы правы, кузина, она босиком. Абигайль нетерпеливо бросилась мимо него вверх по лестнице и вбежала в детскую. Дощатый пол был разрисован лошадками, но свет из громадных окон давно приглушил их яркие цвета. Пагглс сидела в кресле-качалке, баюкая куклу с фарфоровым лицом. Абигайль чуть не зарыдала от облегчения. – Доброе утро, мисс Эбби! И Дики-птичка! – с радостной улыбкой прибавила она, когда вслед за Абигайль появился Кэри. – Так мило с твоей стороны навестить старую няню. Очень добрый мальчик. – Дики-птичка? Кузина, я протестую, – шепнул Кэри на ухо Абигайль. – Она думает, что вы лорд Уэйборн, – объяснила та. – Его звали Ричард. – Видимо, нет. Видимо, его звали Дики-птичка. – Кэри шагнул к старушке и взял ее за руки. – Дорогая моя, любимая Пагглс, как я рад тебя видеть. Почему бы нам теперь не вернуться в твою комнату? Мисс Смит, вы не поможете мне? – Кто такой Смит? Я все время слышу это имя. Не позволяй Смиту отправить меня в богадельню! Я ведь могу остаться с тобой здесь, Дики-птичка? Кэри озадаченно взглянул на Абигайль. – Никто не собирается посылать тебя в богадельню, дорогая, – сказала она, становясь перед старушкой на колени. Абигайль чувствовала себя виноватой, она не предполагала, что ее вымышленное имя может напугать Пагглс. Она повернулась к Кэри. – Однажды миссис Спурджен говорила, что отправила в богадельню служанку, и теперь няня не может выбросить это из головы, сэр. Пагглс смотрела на нее, в ее выцветших глазах было замешательство. – Миледи. – Миледи? – прошептал Кэри. – Она иногда путает меня с матерью, – тихо объяснила Абигайль. – Я мисс Эбби, дорогая. И Дики-птичка тоже здесь. Хочешь вернуться в свою комнату? Там удобно и тепло. Пагглс быстро покачала головой. – Я должна остаться здесь, в детской. Смит не сможет найти меня здесь, – бормотала старушка, раскачиваясь в кресле. – Где теперь Смит? Надеюсь, ушел? Мне страшно, мисс Эбби. – Не расстраивайтесь, мисс См… Эбби. Она вполне может остаться в детской, – сказал Кэри, дергая шнур звонка. – Никто не отправит тебя в богадельню, няня. Дики-птичка им не позволит, ты здесь в полной безопасности. А сейчас тебе принесут вкусный завтрак. – С мармеладом? – Голос Пагглс дрожал от удовольствия. – С мармеладом, – подтвердил Кэри. – Какой добрый мальчик, – сказала Пагглс. – Я знала, ты не пошлешь меня в богадельню. – Она сжала руку Абигайль. – Теперь иди поиграй, Анни-Фанни. А то не успеешь оглянуться, как пора уже будет пить чай. – Лови мгновение, – согласился Кэри, поднимая Абигайль с колен. – Собственно говоря, мы с Анни-Фанни собираемся покататься на коньках. – На коньках! – Пагглс была в восторге. – Помните, мисс Эбби, как русский царь приезжал в Лондон и в парке катались на коньках? А мы съезжали с горы для катания на санях. Это было после того, как плохого человека отправили на Эльбу, но прежде, чем он вернулся. – Конечно, дорогая, – пробормотала Абигайль. – Но я не собираюсь оставлять тебя одну. Я никогда не любила коньки, я лучше побуду с тобой. – Вы же не собираетесь провести в детской целый день? – возразил Кэри. – Нет, миледи, нет! Идите радуйтесь. Вам незачем беспокоиться о глупой старой Пагглс. Мне здесь хорошо. Заставь ее пойти с тобой, Дики-птичка, и я свяжу тебе шарф, добрый мальчик. В комнату влетела запыхавшаяся Полли. Указания, данные Кэри, были настолько исчерпывающими, что Абигайль нечего было добавить. По его приказу тут же принесли вещи Пагглс, и он вышел, пока Абигайль одевала няню. Когда Полли принесла старушке завтрак, Абигайль спустилась по лестнице, чтобы найти Кэри. – Ваш мармелад превосходен, но, должна сказать, она этого не заметила. Сэр, вы сделали ее очень счастливой. Я вам искренне признательна. Она милая старушка, хотя порой действительно бывает не в себе. – Я и не заметил. Если вы можете отзываться на Анни-Фанни, я вполне могу отозваться на Дики-птичку. Абигайль засмеялась. – Моя мать была леди Анна-Франсес. – Как жаль, что вас не назвали в ее честь. Тогда бы вы тоже были Анни-Фанни. – На самом деле меня назвали в честь Пагглс. – Как жаль, – сказал Кэри. – Значит, на самом деле вас зовут Пагглс? – Нет, имя няни Абигайль. Но когда Дики-птичка был маленьким, он не мог выговорить Абигайль, у него выходило Пагглс, так и осталось. Кэри критически взглянул на Абигайль. – Молодая Пагглс, в сущности. – Абигайль – старомодное имя, – сказала Абигайль, краснея. – Отец зовет меня Эбби. – Ваш отец. Мистер Джон Смит, полагаю? Абигайль вздохнула. – Его настоящее имя Уильям, сэр. – Тогда вам следовало назвать себя Уильямс, – строго заметил Кэри. – Теперь, конечно, слишком поздно, но, может, нам отбросить Смит, хотя бы в присутствии мисс Пагглс? Кажется, это имя пугает ее. Не могу сказать, что виню ее, Смит – отвратительное имя. – Да, сэр. Благодарю, сэр. Кэри чуть заметно улыбнулся: – Итак, молодая Пагглс, если вы поторопитесь, думаю, мы еще сможем выскользнуть из дома прежде, чем миссис Спурджен полностью оденется. Завтраком я угощу вас в «Розе Тюдоров», а потом катание на коньках. Вы. Я. Лед. Да? – Я не катаюсь на коньках, – твердо сказала Абигайль. – Сэр, я не говорила, что пойду с вами кататься. – Нет, – согласился Кэри. – Но я тоже не заходил в вашу комнату и не похищал ваши ботинки. Миссис Нэш призналась в содеянном около двадцати минут назад. Это она свистнула мне, она бросила в окно ваши ботинки. Абигайль нахмурилась. – Почему Вера это сделала? – Она хочет, чтобы вы пошли со мной кататься. Того же хочет Пагглс. Фактически это заговор. – Сэр, я очень благодарна, что вы помогли мне найти Пагглс. Но боюсь, ваше понятие о том, что такое приятное времяпрепровождение, может сильно отличаться от моего. Вряд ли мы оба получили бы удовольствие. – Господи, я даже не предполагал, что люди могут изъясняться подобным образом. Не беспокойтесь, кузина Абигайль, обещаю не целовать вас. Слово джентльмена. Хотя должен заметить, когда я вас поцеловал, вы приняли это весьма благосклонно. – Что?! – воскликнула Абигайль. – Я приняла вас за летучую мышь. – Маленькая упрямица, – рассердился Кэри. – Вы не приняли меня за летучую мышь. – Нет, приняла. Вы что, не помните? Я выскочила из шкафа… – Да не тогда, – нетерпеливо перебил Кэри. – О том лучше забыть. Я имею в виду сегодняшнее утро. Когда я увидел вас у моста. – Значит, вы действительно меня поцеловали? – раздраженно спросила она. – Я так и думала. – Вы так и думали?! Черт побери, а у вас были какие-то сомнения? – Ну… Кэри развернул ее, прижал к стене и поцеловал. Абигайль застыла, чувствуя, как его язык стремится проникнуть ей в рот. Она бездумно позволила. Он целовал ее со знанием дела. К несчастью, Абигайль слишком беспокоилась, как бы ей не опозориться, упав в обморок, поэтому не смогла получить большого удовольствия. Кэри поцеловал ей шею, его руки дерзко скользнули к ее талии. Когда она попыталась заговорить, он снова закрыл ей рот поцелуем. Весьма кстати, ибо она понятия не имела, что сказать. Кэри наконец перестал ее целовать, да и то лишь потому, что они услышали на лестнице шаги. – Что вы думаете об этом? – спросил он. Абигайль была в замешательстве. Но по крайней мере испуг прошел, и теперь она ясно представляла, за какого мужчину ей следовало выйти замуж. Это должен быть простой, спокойный, уважительный человек, который не бросится на нее внезапно, не станет угрожать ее душевному спокойствию. Красивый страстный мужчина – слишком большое испытание. Однако вопрос Кэри не был чисто теоретическим. – Ну и как вам рукокрылое? – Руко… что? – Рукокрылое, – сказал Кэри, беря Абигайль за подбородок, чтобы та не смогла отвести взгляд, – означает летучую мышь. Поцелуй был похож на мышь? – Нет, сэр. – Уже хорошо. – Кэри отпустил ее. – И на этот раз вы совершенно уверены, что вас поцеловали. – Да, сэр. – Отлично. Кажется, мы делаем успехи. – Вы обещали, что больше этого не сделаете, – запоздало напомнила Абигайль. – При условии, что пойдете со мной кататься. Если да, условие вступит в силу. Если нет, будет то, чего вы ожидаете. – Это шантаж, – возразила Абигайль. Дверь у подножия лестницы внезапно открылась, и Полли с удивлением взглянула на них. Абигайль покраснела. – Все в порядке? – спокойно осведомился Кэри. Служанка сделала реверанс и ответила, что старая леди вяжет. – Отлично. Заглядывай к ней время от времени, хорошо? Мы с мисс Абигайль идем в «Розу» кататься на коньках. – Послушайте, я не умею кататься, – сердито ответила Абигайль. – И кто-то должен приглядывать за Пагглс. Кэри заскрипел зубами: это было все равно что заставить лошадь проглотить таблетку. – Я научу вас, – бодро сказал он. – А Полли будет приглядывать за Пагглс. – Она может упасть с лестницы. – Полли не собирается падать с лестницы, – заверил Кэри, служанка хихикнула. – И Пагглс тоже. А теперь идите и возьмите свой плащ, не то я отправлюсь в детскую и скажу Пагглс, что вы отказываетесь идти со мной. Она будет очень раздосадована, что Анни-Фанни так бессердечно оскорбляет чувства Дики-птички. Мне бы не хотелось снова расстраивать Пагглс. Ну? Абигайль посчитала невозможным спорить в присутствии весьма любознательной Полли – слабость, которую Кэри в полной мере использовал. – Я пойду с вами, сэр, – наконец сказала она, – хотя это вряд ли доставит мне удовольствие. – Отлично. Кто может просить большего? – И вам тоже не доставит никакого удовольствия, – предупредила Абигайль. – Потому что я действительно не умею кататься на коньках. – Вы действительно не умеете кататься на коньках, – сказал Кэри два часа спустя, когда помогал Абигайль подняться на берег к задней террасе гостиницы. Увидев их, священник Темпл вскочил и предложил девушке свое место. – Вы безнадежны, – заявил Кэри. – Стоило увести вас с моего льда, пока вы его не разбили. – Я думаю, ваш лед разбил меня, – пожаловалась Абигайль, благодарно опускаясь на место священника. – Я не против ваших падений, кузина Абигайль, но я категорически возражаю, чтобы вы тянули меня за собой. – Так вам и надо, – ответила Абигайль, потирая лодыжки. – Я хотела уйти еще двадцать минут назад. В действительности, мистер Темпл, я вообще не хотела выходить на лед, но мистер Уэйборн изводил и запугивал меня, пока я, дурочка, не сдалась. Он использовал против меня даже мою старую няню. Разве это хорошо с его стороны? Мистер Темпл находился в затруднении: неучтиво возражать леди, но весьма неразумно противоречить джентльмену, который в будущем может дать ему хороший приход. – Более того, кузина, вы зародили у сестер Миклби пагубную мысль, – пожаловался Кэри. – Теперь они все падают в надежде, что я начну их подбирать. – Они действительно падают, сэр. Но из этого вовсе не следует, что они рассчитывают на вас. У них есть мистер Меддокс и их собственный брат, – добавила Абигайль, наклоняясь, чтобы развязать шнурки. – Позвольте вам помочь. – Кэри тут же принялся снимать с нее коньки. – Мы кузены, так что никто не может сказать, что я позволяю себе вольности. Мистер Темпл благодушно улыбнулся, и снова природная неуверенность Абигайль дала Кэри преимущество. Она не могла устроить сцену, оттолкнув его, поэтому сосредоточилась на черных и голубых фигурках, скользящих по замерзшей реке. Три пухлые розовощекие девицы Миклби были настолько похожи, что Абигайль даже не пыталась их различить, хотя знала имена: Рода, Ида и Лидия. Их брату Гектору Миклби и его другу из колледжа мистеру Меддоксу было девятнадцать лет, но оба и в подметки не годились Кэри Уэйборну. – Ноги болят? – заботливо спросил он и, не дожидаясь ответа, начал массировать подъем стоп. Абигайль закрыла глаза от смущения и покраснела. – Хватит, – процедила она. – Что может подумать мистер Темпл? – Он подумает, что у вас болят ноги. К счастью, молодой священник был занят другим. – А вот и мисс Рола, – весело сказал он, когда старшая Миклби рухнула на лед, увлекая за собой мистера Меддокса. Остальные сестры кучей упали к ногам брата. Поднимая смеющихся сестер, Гектор не получил такого удовольствия, как мистер Меддокс, поэтому заложил руки за спину и укатил прочь. – Мистер Уэйборн, помогите нам! – хором крикнули покинутые девушки. – Пожалуйста, сэр, – подтвердил катавшийся у края льда Гектор. – Я не могу оставить свою кузину без присмотра, – ответил Кэри, держа ботинок Абигайль. – Я присмотрю за мисс Смит, – разом произнесли мистеры Темпл и Миклби. – Не могли бы вы одолжить меня, кузина? – поддразнил Кэри Абигайль. – Вы кажетесь встревоженной. Не смотрите на меня так сердито. Лучше скажите: «Я могу одолжить вас с превеликим удовольствием, причем на неограниченное время». Это поставило бы меня на место. Она странная, молчаливая особа, – сообщил Кэри Гектору и священнику. – Вам придется говорить и за нее, и за себя. Она не будет ни с кем состязаться в уме. Хотя Кэри сомневался, что получит удовольствие от катания с мисс Идой и мисс Лидией, он без колебаний оставил Абигайль на двух джентльменов. С ними она была в полной безопасности, и после часа, проведенного в такой скучной компании, она лучше его оценит. Гектор улыбнулся Абигайль. – Не бойтесь состязаться со мной умом, мисс Смит. Все считают, что его у меня вообще нет. – Вы не голодны? Хозяйка гостиницы известна своими кленгерами, – сказал мистер Темпл, неодобрительно глядя на молодого человека. – Это местное кушанье, большой пирог, у которого с одной стороны мясная начинка, а с другой – фруктовая. – Черствый, как дверной молоток, – добавил Гектор. Благодарная джентльменам за попытку облегчить ей обитание, Абигайль согласилась перекусить. – Тогда еще половина на половину, чтобы запить его. – Не понял, мисс? Повернувшись, Абигайль увидела официанта, с недоумением смотревшего на нее. – Половину слабого и половину горького эля, – объяснила Абигайль. – Ты слышал ее, – ухмыльнулся Гектор. – А мне пинту. Мистер Темпл? Священник колебался. Он был не из тех, кто пьет эль, и определенно не пил эль с леди. Но ему бы не хотелось обидеть кузину мистера Уэйборна. – Он еще думает, – презрительно заметил Гектор. – Священник не может быть слишком осторожным. – Да, хорошо. Всем по пинте! – сказал мистер Темпл, краснея. К ним вышел сам хозяин, мистер Сприг, и поставил на стол оловянную кружку. – Это самая маленькая пинта из всех, какие я до сих пор видел, – недовольно сказал Гектор. – Это дамская пинта, мастер Гектор, – ответил хозяин, с грохотом ставя их эль и кленгеры. Глава 7 – Как вы полагаете, о чем они там разговаривают? – спросила Лидия Миклби, крепко держась за его руку. В свои семнадцать лет она была малоинтересным собеседником, поэтому любое неловкое молчание заполняла обсуждением разговоров других людей. Кэри посмотрел на террасу, где сидела веселая компания, и нахмурился. Очевидно, джентльмены, которым он доверил Абигайль, тоже нашли ее привлекательной. – Раз они выглядят столь заинтересованными, я могу предположить, что они говорят о нас, мисс Лидия, – беспечно сказал Кэри. – Давайте подслушаем? Держа в каждой руке по сестре Миклби, он подъехал к краю льда, где покрытый инеем тростник скрывал их от беседующих. – Холодное как лед! – жалобно произнес мистер Темпл. – Это хорошо, – ответила Абигайль. – У меня зубы стучат, – пожаловался Гектор. – Перехожу на горячий сидр. Официант! – Если б только я могла найти способ подавать его холодным в жаркий летний день, – вздохнула Абигайль. – Клянусь, я могла бы тогда заработать миллион фунтов. – Миллион фунтов? – усмехнулся Гектор. – Да, мистер Миклби. Порой мелочи приносят высочайший доход. Возьмем, к примеру, мою рождественскую оберточную бумагу. Когда мне было десять лет, у нас после ремонта летней столовой остался кусок обоев, и я завернула в него рождественские подарки. У меня появилась идея: очень недорогая бумага с красивым рисунком для упаковки рождественских подарков. В первый же год ее появления на рынке мы получили доход в тысячу фунтов, и папа сразу купил бумажную фабрику. На следующий год мы заработали пять тысяч фунтов. Это была самая длинная речь, которую слышал Кэри от Абигайль, и то, что она предназначалась не ему, весьма его раздосадовало. – П-п-пять тысяч фунтов?! – заикаясь произнес мистер Темпл, которому ежегодно платили значительную сумму в 30 фунтов за чтение проповедей и посещение больных на дому. – За этот год я обошла все лондонские магазины, продав им свою идею. Всего на десять пенни больше, и клерк прямо в магазине упакует ваш подарок. Разумеется, бумагу они покупают у меня. И я удвоила прибыль. – Вы имеете в виду десять тысяч фунтов? – воскликнул сын эсквайра. Кэри слышал достаточно. Он позволил Иде и Лидии утянуть его прочь, собираясь побеседовать с «застенчивой» кузиной по поводу ее возмутительной лжи. Десять тысяч фунтов! Как же! Но сначала он поцелует ее, невзирая на обещание. А пока он с удовольствием покатается на коньках с Идой и Лидией и последит, чтобы девушки не упали на лед. Обе сестры боготворили его, в чем Кэри очень нуждался после того, как был отвергнут Верой и Абигайль. Девушки без умолку щебетали, и он, полузакрыв глаза, наслаждался звуком женских голосов, хотя не обращал внимания на их слова. – Мистер Уэйборн! – Да, мисс Ида? – довольно пробормотал он. – Я Лидия. Куда это Гектор направляется с мисс Смит? Кэри тут же открыл глаза. Абигайль исчезла с террасы, но потом он увидел Гектора и мистера Темпла, которые вели ее по снежному берегу наверх, причем Гектор тащил большой сервировочный поднос. – Что он собирается делать с этим подносом?! – воскликнула Лидия. Оставив Роду на попечение мистера Меддокса, Кэри с девушками вернулся в гостиницу, чтобы сменить обувь. По словам мистера Сприга, остальные члены их компании отправились к каскадам, местной достопримечательности, намереваясь съехать оттуда по обледеневшей каменной лестнице на подносе миссис Сприг. Особо хозяин гостиницы задержался на теме подносов. – Если что-нибудь случится с этим подносом, сэр, миссис Сприг не будет в восторге. И к тому же счет! Они пьют так, словно завтра наступит конец света, – ворчал он. Заплатив по счету шиллинг, Кэри направился к противоположному берегу. Ида с Лидией бежали за ним и возбужденно кричали: – Мистер Уэйборн! Мы тоже съедем с каскадов? – Разумеется, нет! – отрезал Кэри. Каскады были творением искусства и природы, объединившихся в счастливом умении. Когда-то река текла по небольшому выступу, затем ниспадала по длинному скату, который выравнивался за «Розой Тюдоров», где вода становилась почти неподвижной. В конце XVIII века это, должно быть, сочли весьма скучным для истинной красоты и, следуя моде, превратили небольшой выступ в крутой обрыв: сначала добавили один громадный вырубленный камень, напоминающий ступеньку, затем еще шесть «ступеней» вниз, создав эффектный ряд пенистых водопадов. Теперь падающая вода была скована морозом, а темные гигантские ступени покрылись льдом. Кэри видел, как маленькая компания лезет на вершину, скользя по занесенному снегом льду. Он кричал им, махал руками, и Абигайль махнула в ответ. Но когда Гектор Миклби с растрепанными волосами, закрывавшими ему лицо, начал пристраивать огромный поднос на одной из ступеней, Кэри бросился к ним. Глубокий снег не позволял ему бежать, и он двигался неуклюжими прыжками. Абигайль уже садилась на поднос, дюйм за дюймом проползя по обледенелой земле. Кэри успел схватить Гектора прежде, чем тот присоединился к ней. Он с первого взгляда понял, что мальчишка пьян. – Вы что, с ума посходили? Вы разобьете свои тупые головы. Абигайль удивленно взглянула на него. – Сэр, я уже каталась в парке на санях, а там было намного круче. Черт возьми, он думал, такая безрассудная идея родилась у Гектора с его куриными мозгами, но, выходит, Абигайль сама оказалась более чем добровольным участником этого сумасшествия. Вера права. Абигайль застенчива, но отнюдь не робкая. – Я говорил, что это плохая затея, – шептал мистер Темпл, вытирая лицо носовым платком. Он тоже был пьян и страдал от действия алкоголя. По крайней мере хоть Абигайль выглядела трезвой. – В самом деле, мадам? Вы что, катались там с горы на сервировочном подносе? – Нет, конечно, – спокойно ответила Абигайль, поскольку, сидя на подносе, чувствовала себя недосягаемой. Теперь Кэри, похоже, был в замешательстве, и она получала удовольствие, поменявшись с ним местами. – Это совсем неопасно, уверяю вас. Даже Пагглс каталась со мной. Кэри мрачно оглядел заснеженные окрестности. Каскады спускались почти на двенадцать метров, дальше простиралась длинная ледяная полоса замерзшей воды, идущая под уклон. Для него это выглядело самоубийством. Интересно, что сделает Абигайль, если он прикажет ей слезть с подноса и вернуться к нему? Проклятие. Если она подчинится, то, вставая, может поскользнуться и сломать шею. – Принесите мне веревку, – сказал он мистеру Темплу. К несчастью, в тот момент, когда священник отвернулся и беднягу стошнило. – Вы боитесь, мистер Уэйборн? – изумленно воскликнула Абигайль. – Я съеду вместе с вами, мисс Смит! – отважно крикнул Гектор. – Я не боюсь! – Нет. – Кэри пихнул его в сторону. – Поеду я. – Это была моя идея, – насупился сын эсквайра. – А леди – моя кузина. Если хотите, можете взять своих сестер. – Это вы можете взять моих сестер, – фыркнул Гектор, – а я возьму вашу кузину. – Я могу съехать одна, – быстро ответила Абигайль. – Как и собиралась. Кэри поставил ногу на верхнюю ступень. Поднос лежал на третьей, самой широкой из семи. Было далеко не безопасно стоять на обледенелом камне. – Лучше ползите, сэр, – посоветовала Абигайль. Кэри промолчал и сосредоточенно продвигался к подносу. Все с замиранием сердца наблюдали за ним. Когда он в конце концов сел позади Абигайль, она подвинулась вперед, освобождая ему место, и подтянула колени к груди. По обеим сторонам от нее появились его колени. Она даже не сознавала, насколько было холодно, пока не почувствовала его дыхание на шее и тепло его тела, прижавшегося к ней. – Английский джентльмен никогда не ползает, – сказал он ей на ухо. Абигайль молча съежилась, ибо его руки обхватили ее талию, а пальцы расположились под грудью. Словно в ответ на ее движение, поднос скользнул вперед, и Абигайль замерла. – Понравились вам Темпл и юный Миклби? – спросил Кэри. – Пьяны как сапожники. Причем оба. Священник и сын эсквайра. – Не может быть, – усмехнулась Абигайль, глядя в сторону двух мужчин на берегу. Мистер Темпл стоял на четвереньках, а Гектор безжалостно глумился над ним. – Мистер Темпл выпил всего четыре пинты, а мистер Миклби вообще почти сразу перешел на сидр. – Вы не принимаете во внимание полупинты. Я видел счет. И кстати, оплатил его. – Это я пила дамские пинты, – сказала Абигайль. – И сама оплачу счет. – Не спорьте со мной, кузина. Хотя бы сейчас, когда мы с вами на краю смерти. – Кэри тихо засмеялся, и волоски у нее на шее встали дыбом. – Не могу поверить, что я это делаю, – пробормотал он. – Мы в полной безопасности, – запротестовала Абигайль. – Вот увидите. Кэри сжал ее талию. – Ничего подобного. Мы собираемся умереть. Поцелуете меня на прощание? – Никогда! – Нет? Что ж, тогда едем и встретимся с нашим Создателем! Не дожидаясь ответа, Кэри резко наклонился вперед и еще крепче прижал Абигайль к себе, когда поднос запрыгал по ступеням. Громадная посудина отклонялась то в одну, то в другую сторону, потом спланировала с последней ступени, приземлилась на гладкую ледяную дорожку, ведущую к широкой реке, заскользила вниз по склону, набирая скорость, и понеслась по длинному скату, пока не вошла в поворот. Кэри уткнулся лицом в шею Абигайль, и девушка почувствовала, как он сжал коленями ее бока. Через секунду они пулей вылетели на ледяную поверхность реки и продолжили нестись вперед, постепенно теряя скорость. Поднос мягко остановился в десяти метрах от заднего сада гостиницы. – Будь я проклят! – тихо пробормотал Кэри. – Мы живы. – Я говорила вам, что никакой опасности нет, сэр. – Не испытывайте судьбу. Если мы не умерли в этот раз, это еще не значит, что такое занятие безопасно. В следующий раз мы непременно погибнем. Абигайль громко засмеялась. – В следующий раз? Чтобы нанести визит новым соседям в Танглвуде, супруга эсквайра, миссис Миклби, даже рискнула преодолеть снежные заносы. Ее двухместная карета, весьма древняя, не единожды застревала в снегу, но всякий раз слуге каким-то образом удавалось освободить колеса, а твердое решение леди увидеть миссис Спурджен было столь велико, что она почти не чувствовала неудобств. Зато миссис Спурджен мгновенно успокоила ее худшие опасения. Лондонская вдова оказалась крикливой, резкой, старой и безобразной особой, и миссис Миклби осталась спокойна за своих дочерей на выданье – никто не увидит у них мистера Уэйборна, выгодного жениха. Но если лондонская вдова не представляла опасности, то привлекательная миссис Нэш вызывала большие подозрения. К Вере супруга эсквайра тут же почувствовала враждебность, однако за недостатком ума и влиятельности не могла причинить ей особого вреда. Даже уколы и требования миссис Спурджен были не в состоянии поколебать безмятежность красивой сиделки. «Еще чаю, Вера». «Подушку мне под спину, Вера». «Поколи для меня орехи, Вера». «Какая ты сегодня тупая, Вера, не можешь связать двух слов. Должно быть, миссис Миклби считает тебя слабоумной». Подобное обращение могло бы вызвать жалость к бедной Вере, но жена эсквайра приняла ее безмятежное спокойствие за наглое самодовольство. Наливая чай, эта особа выглядела прямо-таки хозяйкой Танглвуда. – Вы любите птиц, миссис Миклби? – спросила миссис Спурджен гостью, но когда та с энтузиазмом повела разговор о щеглах, бесцеремонно прервала ее: – Вера, принесите к нам Като. И прихватите жердочку. Поскольку мисс Смит здесь нет, его некому расстраивать. Като – ара макао, – важно сообщила леди, видимо, не подозревая, что ара и макао – одно и то же. – Это красный ара. Я научила его есть ложкой. – А кто такая мисс Смит? – с беспокойством спросила жена эсквайра. – Моя дорогая миссис Миклби, я до сих пор едва знаю, что она тут делает, поэтому неучтиво спрашивать меня, кто она такая. Полагаю, мой сын нашел ее через агентство. – О, вы имеете в виду, что она служанка? – облегченно вздохнула миссис Миклби. – Если она и служанка, то очень плохая, – решительно заявила миссис Спурджен. – Рано утром она куда-то ушла еще до того, как я встала с постели. Вера говорит, мистер Уэйборн повел ее кататься на коньках. Миссис Миклби снова встревожилась. Мистер Уэйборн джентльмен. Он не пойдет кататься с простой служанкой, но мог взять нанятую компаньонку: многие из обедневших леди искали приличную работу. Таких женщин можно простить за попытку избежать рабства другим способом, чем выгодное замужество. Миссис Миклби, конечно, простила бы мисс Смит, если бы уже не рассчитывала на этого джентльмена как на своего воображаемого зятя. А потому она попыталась заочно осудить неизвестную мисс Смит как хитрую авантюристку, но вслух сказала: – Значит, она леди, несмотря на свое имя? Миссис Спурджен пожала плечами: – Вы так думаете? У нее же португальские друзья! – Португальские друзья? – ужаснулась жена эсквайра. – Она ведь не… О, дорогая миссис Спурджен, можете ли вы меня заверить, что она сама не португалка? – Не думаю, – фыркнула та. – Если только они не стали производить их рыжими, с веснушками. Но мисс Смит с гордостью рассказывает о своих друзьях-португальцах за обеденным столом. Вряд ли это подходящая тема для обеда. Хотя джентльмены могут говорить о них за портвейном, – допустила миссис Спурджен. Тут появилась Вера с попугаем, сидящим на ее руке, а за ней шел слуга с жердочкой. Миссис Спурджен дала Като поклевать кость, и он произвел благоприятное впечатление на миссис Миклби. По наущению хозяйки она предложила ему каштан, и попугай, взяв его, вернулся на свою жердочку. Като продолжал заниматься каштаном, даже когда вошла Абигайль в сопровождении мистера Уэйборна. Они смеялись и ни на кого не обращали внимания. Кэри первым увидел дам. Его взгляд с некоторой тревогой остановился на черных локонах миссис Спурджен, затем он был уже сплошное очарование. – Доброе утро, миссис Спурджен. Миссис Нэш! И миссис Миклби. Восхищен! Не желаете свежего чаю? Он почтительно склонился над руками дам. Ему впервые представилась возможность увидеть миссис Спурджен брюнеткой, и он воспользовался этим, осыпая ее комплиментами. – Но, мадам, разве мы не пришли к соглашению, что ваша очаровательная птица останется в моем кабинете? – мягко укорил он. Миссис Спурджен насупилась. – Мисс Смит уходила. Я не думала, что это имеет значение. Он же милейшая, самая ласковая птичка, – доверительно сказала она миссис Миклби. – Взгляните на него. Он просто ангел. Только мисс Смит его расстраивает. Ужасно расстраивает. Миссис Нэш спокойно отложила щипцы для колки орехов и вынесла попугая из комнаты. Кэри повернулся, чтобы представить Абигайль жене своего соседа, и с удивлением обнаружил, что девушка пытается незаметно выскользнуть за дверь, ведущую на лестницу. – Мисс Смит! Абигайль виновато замерла. – Я только собиралась посмотреть, как там Пагглс, сэр. – Я хочу представить вам мою соседку миссис Миклби. С ее дочерьми и сыном я уже познакомил вас в «Розе Тюдоров». Мы весело провели там время, мадам, – сказал он жене эсквайра. – Вы никогда не угадаете, что мы делали. Расскажите, Абигайль. Поняв, что знакомства не избежать, она вернулась в комнату и сделала жалкий реверанс. – Как поживаете, миссис Миклби? Та нашла застенчивость мисс Смит притворной и столь же отвратительной, как и самоуверенность Веры Нэш. – И что же вы там делали, мисс Смит? – холодно спросила миссис Миклби в своей лучшей манере светской дамы. Абигайль покраснела и начала заикаться: – Мы съехали с каскадов, мадам… На подносе… – Но вы пропустили самое захватывающее, – пожаловался Кэри. – Во-первых, это был очень-очень большой поднос. Мы сидели на нем вместе, подскакивали, летели вниз и катились всю дорогу до «Розы Тюдоров». Мы каждую секунду могли разбиться. – Понимаю, – произнесла миссис Миклби. Кэри быстро сменил тему: – Мисс Смит живет в Лондоне, мэм. Я уверен, она с радостью ответит на любые вопросы Роды по поводу ее представления ко двору. – Сэр, уверяю вас, я в состоянии подготовить свою дочь к встрече с королевой, – чопорно ответила миссис Миклби. – Не так уж и давно я была представлена сама. – Да, конечно, – согласился Кэри, – но мисс Смит живет в столице, мэм. Она знает намного больше о театрах, магазинах, выставках, показах моделей и развлечениях. Мисс Рода собирается провести этот сезон в Лондоне, – сообщил Кэри Абигайль, затем снова повернулся к миссис Миклби: – Полагаю, мэм, вы намерены дать мисс Роде добрые пожелания? На прощальной вечеринке. Я уверен, мы сможем уговорить мисс Смит присутствовать. У нее, я уверен, нет антипатии к деревенским танцам. Жена эсквайра сделала кислую мину. – Я уже пригласила миссис Спурджен. Если она не против, то может включить в приглашение мисс Смит. Я буду рада принять и ее. Кэри недобро прищурился. – Думаю, я лучше возьму с собой Веру, – ответила миссис Спурджен. – Как вам угодно. – Абигайль была счастлива избежать любой встречи, где хозяйка явно не желает ее видеть. – Прошу меня извинить, миссис Миклби. Рада была с вами познакомиться, но я должна уделить внимание своей… подруге наверху. Миссис Миклби поднялась с места. – Очень надеюсь, мисс Смит, что ваши друзья-португальцы не будут посещать вас здесь, – высокомерно сказала она. – Здесь не такого рода соседство. – Мои друзья-португальцы? – Вы говорили о них прошлым вечером за мадерой, – напомнила миссис Спурджен. – О, понимаю! – улыбнулась Абигайль. – Нет, мэм. Все мои португальские друзья… хранятся в бутылках. – В каких бутылках? Что вы имеете в виду? – негодующе воскликнула миссис Миклби. Кэри посмотрел на Абигайль, которая смеялась, прикрыв ладонью рот. – Это фигура речи, мэм. Она имеет в виду, что все находятся в Бразилии, – поспешно сказал он. – В Бразилии? – с удивлением повторила Абигайль. – Разумеется, – ответил Кэри, жестко глядя на нее. – Ваши португальские друзья все, так сказать, хранятся в Бразилии. При дворе императора Жуана… Шестого, не так ли? Где ваш отец, сэр Уильям Смит, является личным секретарем посла. Янтарные глаза Абигайль с каждой его ложью открывались все шире. – Мой отец? – Миссис Миклби, вы скоро поймете, что у моей кузины довольно забавная манера вести беседу. За что ее очень любят при Сент-Джеймсском дворе. – Ваша кузина! – воскликнула миссис Миклби, бледнея. – Моя дорогая миссис Спурджен, вы не сказали мне, что мисс Смит кузина мистера Уэйборна! – Я думала, вы просто шутите, называя молодую леди своей кузиной, мистер Уэйборн. Вы говорили, что взяли себе имя Смит, когда записались в армию. – Да, – ответил Кэри. – Но это потому, что Смиты мои родственники. – Ну хорошо. – Миссис Спурджен повернулась к ошеломленной гостье. – Это все объясняет. Как видите, они кузены. – Только очень дальние кузены, – прибавила Абигайль, чувствуя себя обязанной уточнить. – Но достаточно близкие географически, – возразил Кэри. – Если мисс Смит ваша кузина, мистер Уэйборн, она должна быть родственницей нашего викария, – сказала миссис Миклби, пытаясь определить, насколько далеко она зашла в своем промахе. – Нет, мадам. Разве я не говорил? Мисс Смит одна из моих дербширских кузин. Ее дядя – лорд Уэйборн из Уэстленда. – Надеюсь, я вас не обидела, мисс Смит? – тревожно пролепетала жена эсквайра. – Это было не намеренно. Просто я не совсем поняла, кто вы. Миссис Спурджен… – Незачем обвинять меня, – с достоинством ответила бывшая блондинка. – Ведь не я же грубила. – Вы не обиделись, правда, Абигайль? – вмешался Кэри. – Будьте уверены, миссис Миклби, моя кузина не обиделась. У нее милейший, всепрощающий характер. Я могу ответить за нее. Она не занята и с радостью удостоит своим присутствием званый вечер мисс Роды. – Уверяю вас, миссис Миклби, я ни за что бы его не пропустила, – сказала Абигайль, вспыхнув от смущения. – Прошу меня извинить, – добавила она и бросилась к лестнице. Кэри привел ее в такое бешенство, что она даже не зашла к Пагглс. Как только Абигайль влетела в свою комнату, терьер спрыгнул с кровати и пронзительно залаял, испугав ее. Это еще мягко выражаясь. Довольный произведенным эффектом, Ангел вернулся на прежнее место и начал жевать нечто зажатое между передними лапами. Часть своего гнева Абигайль перенесла с хозяина на собаку. – Тебе не позволено бегать наверх, – сказала она, стаскивая его за шкирку с кровати. Увы, красно-белое покрывало было густо усеяно рыжей собачьей шерстью. – Что у тебя в зубах? Дай мне. Ангел покаянно выпустил скомканную бумагу, и Абигайль разгладила ее на подоконнике. Это было письмо, адресованное мистеру Кэри Уэйборну. Конечно, ей не следовало его читать, но она узнала размашистый почерк своего отца. Мистер Уэйборн, как выяснялось, задолжал фирме «Высокосортные спиртные напитки Ритчи» огромную сумму в тридцать гиней за ящик шотландского виски «Золотая марка», купленного в прошлом году. Если в течение двух недель мистер Ритчи не получит указанную сумму, он потребует удовлетворения в суде. Внизу страницы Рыжий громадными буквами написал; «Оплатить немедленно». Кэри – Абигайль полагала, что это был его почерк, – дал ответ: «Черта с два!» – Вы говорили, что собираетесь навестить Пагглс. Развернувшись, Абигайль увидела на пороге Кэри. – Уходите из моей комнаты! Как вы смеете вторгаться, куда вас не просят? – возмутилась она, совершенно забыв, что еще минуту назад читала его почту. – Вообще-то я пока даже не вошел, – невозмутимо сообщил он. – Я стою за дверью. И должен вам напомнить, что это не ваша комната, а моя. Вы ее всего лишь арендуете. – И пока я арендую ее, вы не имеете права сюда входить. Как вы посмели выдумывать истории о моем отце? Возводя его в рыцарское достоинство, посылая в Бразилию! Как вы можете быть таким… странным! Кэри прислонился к двери. – Надо же было как-то объяснить ваших португальских друзей. Вы сами выдумываете истории. Так почему мне нельзя? – Я ничего подобного не делала! – возмутилась Абигайль. – Вы определенно выдумываете имена. Почему я не могу выдумать историю? Я только дал вашему отцу звание сэра. А вы дали себе десять тысяч фунтов прибыли за рождественскую бумагу. – Кэри вдруг засмеялся. – И я бы крепко держался за эти десять тысяч. Они вам очень понадобятся, когда миссис Миклби обнаружит, что вы опрокидываете пинты в местной таверне с ее драгоценным сыном Гектором. Хотя мы, думаю, можем списать это на вашу аристократическую эксцентричность. – Я не опрокидывала пинты, – сказала Абигайль. – И это были… дамские пинты. Но в любом случае меня не волнует мнение вашей миссис Миклби. Она мне тоже не нравится. – Зато меня волнует, что она думает о вас, – ответил Кэри. – Вы можете вернуться в Лондон, а мне придется жить здесь с этими глупыми людьми. Общество тут небольшое, человеку одиноко в этой ледяной глуши. Теперь, когда она знает о ваших родственных связях, миссис Миклби будет проявлять к вам должное уважение. – Я этого не хочу. И почему она должна меня уважать? Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. – Оставили в покое? Вы, очевидно, самое отсталое маленькое создание. Во-первых, вы моя кузина. Одно это делает вас первой леди в округе. Я бы не позволил, чтобы у меня под носом какая-то миссис Миклби выказывала неуважение даже самому простому из моих родственников, а тем более вам. Абигайль непонимающе посмотрела на Кэри: – Я первая леди в округе? Что вы имеете в виду? – Дорогая моя девочка, вы же внучка графа, – нетерпеливо ответил Кэри. – И здесь нет никого, кому вы должны уступать дорогу. – Вы не имели права говорить о моей связи с этой семьей. Кэри поднял брови. – Этой семьей? Вы имеете в виду Уэйборнов? А под «связью», как я понимаю, вы имеете в виду свою мать? – Лорд Уэйборн не признает моего существования. Я не имею права использовать его имя, поскольку он явно не желает иметь со мной ничего общего. А теперь вы сообщили, что он мой дядя. С вашей стороны было неправильно украшать меня павлиньими перьями… лишь ради того, чтобы она пригласила меня в свой дом. Я не хочу к ней идти. – Это не павлиньи перья, – резко произнес Кэри. – Это ваше право по рождению. Мать никогда не учила вас сохранять достоинство? – Она умерла, когда мне было пять лет, – сказала Абигайль. – Все ясно, – пробормотал Кэри. – Теперь я вижу, что вы просто не знаете, как вам подобает себя вести. Незнание поправимо. С моей помощью вы скоро приобретете умение держать себя, приличествующее вашему положению. – Я уверена, что ваши уроки поведения мне совершенно ни к чему, сэр! – возмутилась Абигайль. – А я уверен в обратном, – холодно сказал Кэри. – Неужели? – Абигайль направилась к подоконнику и схватила письмо Рыжего Ритчи. – Ваш счет, мистер Уэйборн. Торговец грозит посадить вас в тюрьму за долги, сэр. – Где вы взяли это письмо? Рылись в моих вещах?! – Кэри был в ярости. – Так сказать, вынула его из пасти вашей собаки, – едко ответила Абигайль. – Очень кстати, – сказал Кэри, бросая письмо в горящий камин. – Туда ему и дорога. – Сэр! Это счет на тридцать гиней! – Уже нет. Этот тип Ритчи становится бесстыдным. Он имеет наглость постоянно докучать мне. Я должен подать на него в суд за преследование. – Но счет просрочен, – запротестовала Абигайль. – Тут вы не правы. Нет такого понятия, как просроченный счет, его придумали, чтобы запугать людей, заставив их отдать деньги, которых те не имеют. Счета оплачивают или нет. Если нет, то сумма долга постепенно увеличивается. Это невыносимо. – Ваш счет от мистера Ритчи оплачен или нет? – настаивала Абигайль. – Не в том дело. – Кэри сердито взглянул на нее. – Я должен всему Лондону, даже людям, которые лучше Рыжего Ритчи. Но мистер Уэстон не шлет неприличных писем, мистер Хоуби не угрожает мне долговой тюрьмой. Просто мне больше не дадут ни одежду, ни обувь, пока я не оплачу счета. Я согласен, никаких обид. А этот нецивилизованный тип Ритчи осмеливается преследовать меня, как преступника! Меня, английского джентльмена. – Но вы получили от него ящик шотландского виски. Разве он не имеет права требовать оплаты? И если вы не платите, то чем вы лучше вора? – Чем я лучше… – Кэри умолк, не в состоянии вымолвить последнее слово. – Очевидно, если б я мог заплатить, то заплатил бы. Глупец каждую неделю посылает мне счет, это все равно что быть заклеванным насмерть курами. Шотландскими курами. Сожженный мной счет, кузина, я бы не оплатил, даже будь у меня в кармане тысяча фунтов. Это дело принципа. – Принципа! – Я вижу, мне предстоит многому научить вас, кузина. Но сначала вечеринка у Миклби. Вы танцуете, или я должен научить вас и этому? – Миссис Миклби не хочет меня видеть, а я не хочу к ней идти. Мы согласны друг с другом. – Глупости. Может, она не хочет девочку на побегушках у миссис Спурджен. Но племянницу лорда Уэйборна она хочет непременно. Представьте, какая будет огласка, если вы не пойдете. Если же не пойдете вы, то не пойду и я, а без меня званый вечер им придется отменить. Бедняжка Рода выплачет все глаза. – Разумеется, вы можете пойти без меня. Если я первая леди, как вы говорите, тогда позвольте мне воспользоваться привилегией моего положения и остаться дома. – Такой привилегии у вас нет, – сухо произнес Кэри. – Ваша привилегия – занять место во главе здешнего общества. Миссис Миклби будет в ужасе, если вы отклоните ее предложение. Абигайль, она правда обидится. Я знаю, вы стесняетесь в незнакомых местах, но стеснительность не оправдывает грубость. – Я не была груба, – испуганно сказала Абигайль. – Это невозможно. – Миссис Миклби – глупая женщина, она совершила промах. Кстати, по моей вине. Если б я сразу объяснил, что вы моя кузина, она никогда бы вас не оскорбила. Наоборот, бесстыдно пресмыкалась бы перед вами. Но в любом случае она извинилась, и вы должны ее простить. Вы же не хотите оскорбить ее чувства? – Нет, конечно. Если вы считаете, что ее чувства будут оскорблены… – Она будет совершенно убита, – заверил Кэри. – И разумеется, Пагглс узнает о вашем бесчеловечном поведении. – Тогда ладно, – сердито ответила Абигайль. – Можете сказать ей, что я принимаю ее приглашение. – Я уже сделал это. – Вы это сделали? – Да, обезьянка. Но предупреждаю, в следующий раз вы сами возьмете на себя эту неприятную обязанность. И при этом постарайтесь быть очень любезны в своей надменной снисходительности. – В чем? – Быть одновременно любезной, снисходительной и надменной не так просто, как может показаться. Но я вас научу, в этом я довольно искусен. Пока урок отложим, сейчас мне придется вас покинуть, ибо возле Дауэр-Хауса меня ждут незнакомые люди с топорами… что-то насчет вяза. Если, конечно, вы не хотите, чтоб я остался. В таком случае я мог бы войти в комнату и закрыть дверь. Мы будем наедине, если вас это привлекает. – Ни в коем случае! – резко ответила Абигайль. – Скажите, мистер Уэйборн, когда вы говорите, что я никому здесь не должна уступать дорогу, это распространяется и на вас? – Нет, конечно, – улыбнулся Кэри. – Я ваш ближайший родственник с мужской стороны. А также старше и мудрей вас, что дает мне естественную власть над вами. В сущности, я ваш опекун, а вы моя подопечная. Вы должны поступать, как я вам говорю. – Неужели? – Разумеется. И если б вы не выманили у меня проклятое обещание больше не целовать вас, я бы дал вам практическое доказательство своей власти над вами. Абигайль ошеломленно смотрела на него. – Потеряли дар речи? Отлично. Вы слишком много говорите. Увидимся за чаем. Глава 8 После обеда миссис Спурджен, по своему обыкновению, удалилась к себе в комнату, чтобы до чая вздремнуть. Вера ушла вместе с хозяйкой, но обещала вернуться через полчаса для игры в триктрак. Абигайль тем временем навестила Пагглс в детской, а когда снова появилась в залитой солнцем гостиной, Вера уже готовилась к игре. – Как ваша няня, мисс Смит? – вежливо спросила она. – Спит. И пожалуйста, называйте меня Абигайль. – Кажется, наши старушки живут по одному расписанию, – заметила Вера, передавая ей стаканчик с костями. – Итак, дорогая, насколько серьезно будем играть? Абигайль нехотя села, глядя в окно на сверкающие под снегом окрестности. – Как вам угодно, – беззаботно сказала она. – Но может, нам лучше погулять? Конечно, на улице холодно, зато погода такая веселая, посмотрите, какое солнце. У нас ведь не так много солнечных дней. Снег быстро растает, а по грязи уже не погуляешь. – Благодарю вас, я погуляю летом, – засмеялась Вера. – Не хочу портить свою обувь. У меня ее не слишком много. Абигайль без всякого энтузиазма бросала кости. Скоро выяснилось, что триктрак не ее игра: ей не везло. – Может, тогда в карты? – предложила Вера, собирая выигрыш. – В карты мы наиграемся после ужина, – ответила Абигайль. – Мне хотелось бы снова прогуляться к каскадам, а кузен ушел. Было так весело съехать вниз. – Да вот он, – сказала Вера, посмотрев в окно. – Нет, это всего лишь мистер Миклби. Кузен в фиолетовом. – И что вы о нем думаете? – О Гекторе Миклби? – О мистере Уэйборне. Думаю, утром вам было приятно в его компании. – Не знаю, что и сказать, – призналась Абигайль. – Как только я начинаю думать, что ненавижу его, он делает что-то приятное, глупое или странное. Он говорит, что я здесь первая леди. Вы считаете, он прав? – Конечно, дорогая. Разве ваш дед не пэр королевства? – Да, но какое это имеет значение? Мой дядя не желает меня знать, я никогда его не видела. – А кто еще здесь может похвастаться подобным родством? – усмехнулась Вера. – Среди незнатных соседей ваш дядя, пусть и отчужденный, но граф, должен считаться чрезвычайно важной персоной. – Я бы предпочла Лондон, где вообще не имею никакого значения. – Уверена, что это не так. Вы же дочь сэра Уильяма Смита, не так ли? – Боже мой, не следует верить всему, что говорит мистер Уэйборн. У него странное чувство юмора. Да, моя мать – леди Анна Уэйборн, но мой отец не джентльмен, миссис Нэш. Он торговец. И я не знаю, кто я – леди или дочь торговца. – Мужчина имеет право быть кем угодно, а женщина равна своей матери. Обе замерли, когда Гектор Миклби вдруг постучал в окно костяшками пальцев. – Откройте, мисс Смит! – крикнул он, прижавшись лицом к стеклу. Абигайль послушно открыла раму. – Но почему бы вам не войти через дверь? – неуверенно спросила она, пока Рода Миклби влезала в окно и садилась на подоконник. – Мы всегда заходим через окно, когда мистер Уэйборн в Лондоне, – засмеялась Рода, спрыгивая на пол. – У нас ведь нет ключа. – Но мистер Уэйборн не в Лондоне, – ответила Абигайль. Ей пришлось отскочить, поскольку вслед за девушкой в комнату прыгнули Гектор и мистер Меддокс, которому она была едва представлена. – Он пошел в Дауэр-Хаус. – А мы пришли не к нему, – сказал Гектор. – Мы пришли к вам. – О! – Абигайль почувствовала начинающуюся панику. – Миссис Нэш, это соседи мистера Уэйборна. Мисс Миклби, ее брат мистер Миклби. А это мистер Меддокс, друг мистера Миклби. – Триктрак, – заметил Гектор, когда Вера поспешно убирала со стола игру. – Немного скучаете, да? – Мисс Смит! – воскликнула Рода. – Вы должны сейчас же пойти с нами к каскадам. Скажите, что пойдете! Гектор не хочет ехать со мной, а одной мне страшно. Хотя с Идой и Лидией он съезжал, – обиженно прибавила она. – И что хорошего им это дало? – возразил брат. – Мама отправила их в постель без ужина. – Но Ида сказала, что развлечение того стоило! – Рода схватила Абигайль за руки. – Мистер Меддокс был достаточно любезен и предложил съехать вместе со мной, но Гектор считает, что это неприлично. – Так оно и есть, ты же не помолвлена с ним. – Гектор сказал, если вы поедете с ним, мисс Смит, тогда будет все в порядке, если я прокачусь с мистером Меддоксом. Никто тогда не скажет, что это неприлично. Одна я не могу прокатиться. Это нечестно! – Рода по-детски надулась. При мысли, что Гектор Миклби обнимет ее за талию, Абигайль стало нехорошо. – Боюсь, что должна вам отказать, мисс Рода, – твердо произнесла она. – Вы бы со мной уже поехали, мисс Смит, – нахмурился Гектор, – если бы не вмешался мистер Уэйборн. Но я полагаю, он хочет, чтоб вы были только с ним. Мне следовало это понять. – Я все равно не могла бы ехать с вами, мистер Миклби. Только с мистером Уэйборном, потому что он мой кузен. – Да, у него есть такое преимущество, и он им пользуется! – возмутился Гектор. – Будь мы оба в равном положении, мисс Смит… К счастью, молодой человек не закончил свою мысль, ибо его претензии на равенство с Кэри Уэйборном были попросту смехотворными. – Но, мисс Смит! – воскликнула Рода, когда разговор начал отклоняться в нежелательную для нее сторону. – Если вы не поедете с Гектором, я не смогу поехать с мистером Меддоксом! А я должна. Это очень важно. – Сожалею, мисс Миклби. – Нет, вам безразлично. Всем безразлично. Все против меня. Но я умру, если не съеду с каскадов на подносе. – Можешь отправляться на своем подносе к черту, – ответил ей брат. – Как насчет чая, мисс Смит? А если у мистера Уэйборна еще найдется ром, можно сделать пунш. – Кому нужен твой ужасный пунш? – фыркнула Рода. – Успокойтесь, мисс Рода, – смущенно пробормотал мистер Меддокс, улыбаясь Абигайль. – Мы не можем просить мисс Смит делать то, что она считает неподобающим. Его почтительность вызвала у Абигайль такую же неловкость, как нелепые просьбы Роды или невежливость Гектора. – В любом случае ваша мама этого не одобрит, раз она уже наказала ваших сестер за то, что они катались с братом, – заметила Абигайль. – И желания вашей матушки должны значить для вас больше того, что я могу вам сказать или сделать. В этот момент вошла миссис Гримсток, чтобы доложить о приходе мистера Темпла. – А этому что здесь нужно? – процедил Гектор, падая в кресло. – Принести чай, мисс? – спросила миссис Гримсток. – Да, Гримсток, – ответила Рода. Абигайль не поняла, что экономка обращается к девушке. Гримсток ушла. А когда и миссис Нэш покинула комнату, пробормотав, что пора будить хозяйку, Абигайль почувствовала себя ужасно одиноко и даже обрадовалась приходу мистера Темпла. – Вы говорили, что я могу зайти, чтобы посмотреть вашего Блейка, мисс Смит. Я не знал, что вы принимаете гостей, иначе бы не позволил себе… Гектор фыркнул. – Я не устраиваю прием, мистер Темпл, – сказала Абигайль. – Добро пожаловать, сэр. Надеюсь, вы чувствуете себя лучше? – Всего четыре пинты, а его выворачивало наизнанку, – объяснил Гектор другу. – Интересно, что скажет на это викарий? – Я сейчас принесу вам книгу, мистер Темпл. Чувство вины, которое Абигайль испытала, оставляя молодого священника волкам Миклби, полностью сменилось облегчением. В своей комнате она раскрыла конторку, достала иллюстрированные «Песни невинности» и «Песни опыта», купленные в Лондоне, однако не торопилась присоединиться к молодым людям внизу. Она всегда может сказать, что искала книгу, а если какое-то время пробудет здесь, то к чаю выйдет миссис Спурджен, или они сами поймут намек и уйдут. Абигайль побежала наверх к Пагглс. В детской не было часов, но поскольку Абигайль привыкла пить чай в одно и то же время, она решила, что почувствует момент, когда можно вернуться к «гостям». Немного погодя вошла Полли с чаем для няни. – Мастер ищет вас, мисс, – сообщила она, удивленная присутствием Абигайль в детской. – Мастер?.. Ты имеешь в виду мистера Уэйборна? Абигайль взяла книгу, поцеловала морщинистую щеку няни, сбежала по лестнице и увидела Кэри Уэйборна, выходящего из ее комнаты. Они стояли друг против друга на том же месте, где он целовал ее утром. – Что вы делали в моей комнате? – Искал вас, кузина, – весело сказал Кэри, и она почти устыдилась своего раздражения. – Взгляните, что я нашел в Дауэр-Хаусе. – Он протянул ей миниатюру: – Это может быть недостающей Екатериной, как вы думаете? Взяв у него миниатюру, Абигайль вынуждена была зайти в комнату, чтобы рассмотреть ее возле окна. Кэри последовал за ней. – София Ганноверская, – ответила Абигайль, возвращая миниатюру. – Когда вы действительно найдете Екатерину Арагонскую, никаких обнаженных плеч там не будет, уверяю вас. О, а этого здесь не было, – вдруг прибавила она, заметив на каминной полке небольшие серебряные часы с позолотой. – Да, я принес их для вас. Можете не благодарить меня. – Я и не собиралась, – нахмурилась Абигайль. – Я бы хотела попросить вас, чтоб вы не заходили в мою комнату. То, что мы с вами вроде бы кузены, еще не означает, что вы можете являться сюда, когда вам заблагорассудится. – И я бы хотел попросить вас, чтобы вы не бросали в моем доме людей, как что-то негодное, – ответил Кэри. – Ваши гости, кажется, думают, что вы к ним вернетесь. Сказать им, что вы прячетесь у своей няни в ожидании, когда они догадаются уйти? Пагглс знает, что ее молодая леди имеет привычку оставлять гостей без внимания? – Я не пряталась, – солгала Абигайль. – Я искала книгу, обещанную мистеру Темплу. Выхватив у нее томик, Кэри устроился на подоконнике и раскрыл книгу. – Блейк? – удивился он. – Значит, вы его купили? Но вы же не любите Блейка. Зачем покупать вещи, которые вам не нравятся? – Как я объяснила мистеру Темплу, иногда я делаю покупки не ради удовольствия, а для вложения денег, – важно произнесла Абигайль. – Да, сама я не люблю мистера Блейка, но другие любят. Через несколько лет у меня будет возможность продать эту книгу с большой выгодой. – Продать? – возмутился Кэри. – Выгода? Это же откровенное равнодушие. Будь мистер Блейк сейчас здесь, он вышвырнул бы вас за подобный разговор в окно. Человек вкладывает чувства и душу в свое произведение не для того, чтобы вы могли обратить это в прибыль, мадам. – Я полагаю, мистер Блейк рад деньгам, которые я плачу за его работу. – Вы всегда так корыстны? – Я практична и не вижу в этом ничего предосудительного. – Как странно, – пробормотал Кэри, возвращая книгу. – Обычно у меня вызывают сильную антипатию люди, подобные вам. Собственно говоря, внизу тоже удивительно практичные люди. Присоединимся к ним? Абигайль была озадачена. – О ком вы говорите? – спросила она Кэри, когда они спускались по лестнице. – О ваших преданных обожателях, конечно. Пока вы отсутствовали, все они, даже бедный мистер Пимпл, дрались за вас, как шайка воров, если не хуже, потому что вы не делились поровну. Мисс Рода очень расстроена. – Перестаньте надо мной смеяться, – раздраженно сказала Абигайль. – Мистер Меддокс предан мисс Миклби, Гектор – дурак, а мистер Темпл зашел только посмотреть мою редкую книгу. В ответ Кэри рассмеялся. – Держу пари на свою голову, что мистер Пимпл спросит вас, не с фабрики ли вашего отца бумага, на которой напечатана ваша редкая книга. – То есть вы хотите сказать, что мистер Пим… мистер Темпл – охотник за приданым? – Не за бумажными же фабриками. – Но мистер Темпл – священник, – возразила Абигайль. – Что лишь увеличивает отчаяние молодого человека. Бедняга Пимпл женится на любой, даже за более скромное приданое, чем ваши десять тысяч. – Большое вам спасибо, – едко сказала Абигайль и поспешила войти в гостиную. К ее облегчению, миссис Спурджен, опять в золотом тюрбане, уже завладела чайником. Внесли дополнительные стулья, Абигайль спокойно заняла свое место. Рода сразу попыталась заручиться поддержкой мистера Уэйборна. – Не понимаю, какой вред в том, если мисс Смит поедет вместе с Гектором? – пылко заявила она. – Тогда мама, видимо, не станет возражать, если я сяду с мистером Меддоксом. Или я могу съехать с вами, сэр, – предложила она. – Послушайте! – запротестовал мистер Меддокс. – Дорогая моя Рода, – небрежно произнес Кэри, – если я и покровительствую вам почти как юной родственнице, в сущности, я не ваш родственник. И с моей стороны было бы недопустимо съезжать с вами на подносе с каскадов. Так же, как и вам с мистером Меддоксом. Что же касается мисс Смит и Гектора… Право, Абигайль, я удивлен, как вы могли даже обсуждать подобную возможность. По-моему, вы становитесь непокорным сорванцом. Я должен написать сэру Уильяму и рассказать об этом. – Что?! – возмутилась Абигайль. – Я никогда! Ничего подобного! – Рад это слышать, – ответил Кэри. – Это было бы в высшей степени неприлично. – Мистер Уэйборн! Но Гектор сказал, что не возьмет меня! – возопила несчастная Рода. – Ни за что, – подтвердил бессердечный сын эсквайра. – Мой вам совет, юная Рода. Найдите себе кузена, – сказал Кэри. – Тогда вы не будете гулять в одиночестве. Мы с Абигайль почти неразлучны, тем не менее наша тесная связь вне подозрений, ибо мы кузены. Я захожу к ней по десять раз на дню. Абигайль беспомощно смотрела на него. – Да, я знаю, – горько произнес Гектор. – Ни у кого из нас такой возможности нет. – У меня есть кузен, – ответила Рода, бесхитростная в своей обиде. – Только не такой красивый, как вы, мистер Уэйборн. Я бы не хотела погибнуть на подносе вместе с ним. – Это и есть тот редкий сборник, который вы обещали мне показать, мисс Смит? – вмешался мистер Темпл, подвигая стул поближе к стулу Абигайль. – Конечно. Она снова была признательна священнику, из присутствующих здесь джентльменов он нравился ей больше всех. С ним она по-настоящему чувствовала себя в безопасности. – Превосходная бумага, – успокаивающим голосом пробормотал он, листая страницы. – Полагаю, она с бумажной фабрики вашего отца? Абигайль не смела посмотреть на Кэри, она знала, что встретит насмешливый взгляд его серых глаз. Он не сделал ни единого замечания и повернулся к миссис Спурджен: – Вы не против, если я перенесу несколько предметов из Дауэр-Хауса сюда, в банкетный зал? Вы не планируете больших приемов, миссис Спурджен? – Конечно, вы можете хранить ваши предметы, где вам угодно, – промурлыкала она. – Что за предметы? – не удержалась Абигайль. – Я надеялся, что вы заинтересуетесь, кузина. Честно говоря, мне требуется ваша помощь. В том доме полно вещей, боюсь, главным образом рухлядь. И конечно, сам дом нужно снести. – Вы имеете в виду – перестроить? – испуганно спросила Абигайль. Кэри покачал головой. – Это вдовий дом. Зачем он мне? Полагаю, мои дети не выгонят свою маму за дверь, когда я умру. Если быть откровенным, этот дом – сплошные неприятности. Арендовать его никто не хочет, продать его невозможно. Он стоит посреди моего поместья, собирая пыль, а не деньги. Я даже рад, что на него упало дерево. Я только надеюсь, что смогу найти в хламе пару вещей, годных для продажи. В этом вы мне и поможете, кузина. Вы понимаете толк в старых вещах. Абигайль молча смотрела на Кэри, желая сказать «нет» и зная, что не сделает этого. Для нее было громадным удовольствием разбирать старые вещи в надежде отыскать настоящее сокровище. – Вы поможете мне, правда? Она закусила нижнюю губу. – Если вы действительно не собираетесь его перестраивать, думаю, да. Вы можете продать его по частям, выручив около восьмисот фунтов. В зависимости от количества спасенного имущества. – Но вы даже не видели этот хлам, – озадаченно произнес Кэри. – Вы что, ясновидящая? Большая часть его просто рухлядь. – Нет, я имею в виду сам дом, – объяснила Абигайль. – Двери, камины и так далее. Камень, панели, черепица, кирпичи. – Вы полагаете, что я буду продавать кирпичи? Можно спросить кому? – Строителям, разумеется. Вы не знаете, что на рынке стройматериалов в Лондоне настоящий бум? Продавцы кирпича и резчики по камню не успевают выполнять заказы. Когда мы строили наш дом в Кенсингтоне, то почти весь камень доставляли из Ирландии, со сносимых там домов. Это было намного дешевле, чем резать камень здесь, не говоря уже о том, что быстрее. Я могу связать вас с нашим строителем, если хотите. – Вы серьезно? Кто-то может купить мою старую черепицу и мои кирпичи? – И ваши окна, если они не пострадали от упавшего дерева. Я же вам говорю, в Лондоне не успевают строить. За последние десять лет население удвоилось. – Хотел бы я иметь дом, который можно снести, – возбужденно прошептал Гектор. – Не смей думать о сносе Гуснек-Холла! – закричала Рода. – Мошенник Осборн! – возмутился Кэри. – Держу пари, он все знал. Неудивительно, что он предложил мне снести дом за гроши, а продать по кускам намного дороже. Леди, прошу меня извинить, – сказал он, поднимаясь. – У меня срочные дела. – Он пошел к выходу, но потом вернулся к Абигайль. – Вы настоящее золото. – И нежно поцеловал ее в лоб. Гектор со стоном закатил глаза. Абигайль вспыхнула от удовольствия, совершенно забыв все, что делал Кэри, чтобы досадить ей, и совершенно забыв, что ее любимцем был мистер Темпл. На следующее утро из вдовьего дома начали приносить сохранившееся имущество, Абигайль сразу же обратила внимание на пару фамильных кувшинов с эмблемой розы. К сожалению, один был испорчен, но это не помешало Абигайль отказаться от рисования после завтрака, и она стала руководить доставкой. Тут были сидячие ванны и картины, садовый инвентарь и зеркала, стулья и занавеси, все перемешано в интригующем беспорядке. Абигайль работала спокойно и эффективно весь день, раскладывая небольшие предметы на огромном дубовом столе XVI века и составляя аккуратный перечень. Кэри появился только лишь к вечеру, и Абигайль с возмущением показала ему ящик с разбитой кухонной посудой, которую паковали без нужного количества соломы. – Взгляните! Половину разбили, – жаловалась она. – Будь вещи хорошо упакованы, их можно было бы продать. Ее слова не произвели на Кэри особого впечатления. – Они не могут стоить дорого, – сказал он, перебирая осколки. – Это всего лишь глиняная посуда. – Этот кувшин вы могли бы продать за десять фунтов, – гневно ответила Абигайль. – Если б не отбитая ручка. И так все остальное. – Что, эту безобразную вещь? Да кто же ее купит? – Есть люди, коллекционирующие английские гончарные изделия раннего периода. В хорошем состоянии этот кувшин мог стать драгоценным, потому что у большинства сохранившихся, как правило, отбиты ручки. – А мебель? Она чего-нибудь стоит? – Эпоха Реставрации сейчас не в моде, – с сомнением ответила Абигайль. – Значит, не стоит ничего. Так я и думал. – Нет, стоит. Просто вы не сумеете продать ее в Лондоне, но можете попробовать на местном аукционе. Людям нужны столы и стулья, невзирая на моду. И все-таки я бы посоветовала сохранить ее. Когда-нибудь она снова войдет в моду и будет стоить прилично. – Дело в том, что деньги нужны мне прямо сейчас, – неловко ответил Кэри. – Требуется новая изгородь, я обещал арендаторам поставить лестницы в их коттеджах. Осталась еще куча дел, а я даже не заплатил за перестройку конюшен. Что скажут люди, если после этого я не сделаю лестницы в коттеджах? Арендаторы скажут, что с лошадьми я обращаюсь лучше, чем с ними. – Вы получите восемьсот фунтов за Дауэр-Хаус, – напомнила Абигайль. – Возможно, и тысячу фунтов. – Осборн согласен заплатить мне пятьсот, он собирается все увезти и продать. – Мистер Уэйборн! Это стоит намного больше. – Я думаю, что сделал правильно, – спорил Кэри. – Деньги нужны мне как можно скорее, я не могу заниматься продажей кирпича и черепицы. В конце концов, я джентльмен. Кроме того, мы с Осборном уже договорились. Я не могу его обманывать. – Хотя он собирается обмануть вас, – заметила Абигайль. – Он собирается заставить вас оплатить перевозку сохраненного имущества и продать его со значительной прибылью. – Я не мстителен. Все равно мне что-то бы стоило отвезти это к нему, а потом заниматься продажей. Я не знаю, как продавать кирпич. Абигайль покачала головой. – И это стоит вам триста фунтов, сэр? – Ну да, – беззаботно сказал Кэри. – Зато к концу недели у меня в руках будут пятьсот фунтов, а это самое главное. – И они покроют ваши долги? – с любопытством спросила Абигайль. – Боже, нет, – засмеялся Кэри. – Мне было бы стыдно, если б какие-то пятьсот фунтов могли покрыть все мои долги. Нет, кузина. Но этого хватило бы покрыть мои долги в Хартфордшире, что меня и заботит. – А ваши лондонские долги? – с беспокойством пробормотала Абигайль. – Вы беспокоитесь насчет этого типа, проклятого Рыжего Ритчи? – Он улыбнулся. – Неплохо сказано, да? Проклятый Рыжий Ритчи. К своему удивлению, Абигайль не рассердилась, что оскорбляют ее отца. Больше всего ее тревожила надменность Кэри. – Он грозил посадить вас в долговую тюрьму, – напомнила она. – Я успокою Рыжего Ритчи, вот увидите. – Что это значит? Вы ему заплатите? – Ни пенни. – Улыбка стала лучезарной, голос ласковым. – Вы обо мне беспокоитесь, кузина? – Нет, конечно. Кэри потянулся к Абигайль, однако на этот раз она была готова. – Не вздумайте меня целовать! – сказала она, закрывая ладонью рот. Кэри выглядел удивленным. – Целовать вас? С чего вы взяли, что я собираюсь это сделать? Я дал вам слово, а я всегда его держу. – Понимаю, – холодно ответила Абигайль. – Значит, ваше обещание действительно? Ибо я помню время, когда оно не действовало. – Разумеется, действует, – заверил Кэри. – Мои губы никогда больше не коснутся ваших. Тем не менее я все-таки должен снять паутину с вашего плеча. К ужасу Абигайль, он это сделал, а потом отряхнул и юбки. – Нехорошо. Идите наверх и переоденьтесь. Я кое-кого пригласил к чаю и хочу, чтоб вы прилично выглядели. – Уже время чая? – Да. Вам нужны часы. Или хотите воспользоваться моими карманными? – Хорошо, что вы напомнили. Я нашла коробку старых ключей от часов. Возможно, один из них подойдет к часам в зале. Я попробую их после чая? Кэри подтолкнул Абигайль к двери. – Ради Бога, смените ваши ботинки. Вы топаете, как пехота на марше. Вы же вчера были в туфлях. Можете их надеть? – Я должна занять… – начала Абигайль, не подумав. – Что занять? – Мне надо в деревню, – быстро сказала она. – Пытаетесь быть таинственной? – раздраженно спросил Кэри. – Девушки с веснушками не должны быть таинственными. Говорите. Что вы хотите занять? Если это есть у меня, вы это получите. Абигайль засмеялась. – Сомневаюсь, чтобы у вас были женские чулки, сэр. – Чулки? – Да. Видимо, я забыла их уложить, – поспешно объяснила Абигайль. – А вы не можете попросить чулки у миссис Нэш? – Уже попросила и даже порвала. Не могу же я просить еще. Они дорогие. Как ни странно, Кэри серьезно задумался. – У меня, конечно, есть какие-то чулочные изделия, но я должен спросить у камердинера, где он их хранит. – Зачем вам чулочные изделия? – подозрительно спросила Абигайль. – А что вас удивляет? – нахмурился Кэри. – Вы же видели меня в вечернем костюме. Штаны до колен, шелковые чулки. – И вы предлагаете, чтобы я надела ваши чулки? – Они мне только до колен, но вы маленькая, так что, я думаю, они вам подойдут. Впрочем, я не знаю, где они кончаются у леди под юбками. Абигайль фыркнула. – Нахальная мадам, – укорил Кэри. – Теперь идите к себе и переоденьтесь, я велю Полли отнести вам мою лучшую пару чулок. Не беспокойтесь, – засмеялся он, увидев ее испуг. – Я заверну их, она не будет знать, что в свертке. Надевая чулки Веры, Абигайль не чувствовала никакой интимной связи с этой женщиной, но мужские чулки, как она поняла, давали совершенно другое ощущение. Абигайль чувствовала себя более женственной, даже слегка испорченной. Выйдя в маленькую гостиную, где все собрались к чаю, она видела одного Кэри. Он встал и поклонился, Абигайль с притворной застенчивостью сделала реверанс, но их глаза встретились в молчаливом понимании, вызвав у нее дрожь возбуждения. Абигайль наслаждалась их маленькой тайной. Взаимная радость оказалась лучше, чем его поцелуи, которые всегда были слишком неожиданными, чтобы доставить полное удовольствие. Она спокойно заняла место рядом с миссис Спурджен. – Абигайль, – официальным тоном произнес Кэри, – разрешите представить вам моего кузена, сэра Хораса Кэри. – О! – удивленно воскликнула Абигайль. Она даже не заметила джентльмена, хотя он тоже поднялся, когда она вошла в гостиную. Хорас был чуть выше Кэри, тоже потрясающе красивый, с васильковыми глазами, темно-золотыми, модно причесанными волосами, с усиками и бородкой, напоминающей ту, что накануне сбрил Кэри. – Капитан сэр Хорас, – поправил джентльмен, склоняясь к руке Абигайль. – Я имел честь закончить войну капитаном английского военного корабля «Монарх». Уверен, вы слышали о нем, мисс Смит. А затем его королевское высочество принц Уэльский был столь великодушен, чтобы возвести меня в рыцарское достоинство. Абигайль расценила его высокопарную манеру выражаться как попытку ее унизить, поэтому искоса взглянула на Кэри. – Все истинная правда, насколько мне известно, – пробормотал он, но его кузен сделал вид, что не слышит. – По случаю моего возведения в рыцари его королевское высочество был так любезен, что удостоил меня небольшим знаком своего внимания. Могу я показать его вам, мисс Смит? В настоящий момент им восхищается миссис Нэш, – прибавил он, и Вера немедленно уступила его. – Да, пожалуйста, – вежливо ответила Абигайль, еще больше пораженная напыщенностью Хораса. Знак внимания принца оказался всего лишь золотой табакеркой с коричневой верховой лошадью на зеленой эмалевой крышке. Абигайль восхитилась прекрасным вкусом регента, после чего вернула презент гордому владельцу и начала пить чай. – Мой кузен говорит, мисс Смит, что вы племянница лорда Уэйборна, – продолжал сэр Хорас, пока миссис Нэш передавала ему чашку. – Да, моя мать была сестрой его светлости, – с обычной сдержанностью ответила Абигайль. – Превосходно! – Превосходно, сэр? – спросила Абигайль. – В каком смысле? – Признаюсь, у меня были серьезные опасения, мисс Смит, когда я услышал, что мой импульсивный кузен сдал Дауэр-Хаус каким-то арендаторам. Конечно, если бы поместье управлялось должным образом, в этом бы не возникла нужда. Мы никогда раньше не брали арендаторов. А теперь еще эта неприятность с вязом. Лучше б ты его спилил, как я тебе советовал прошлой зимой. – Неужели? – равнодушно отозвался Кэри. – Да, то же самое говорил и мой отец, я хорошо помню. Но ты ведь никогда не принимаешь советов? – Хорас с очаровательной улыбкой повернулся к Абигайль. – Когда я услышал, что он сдал Дауэр-Хаус в аренду, я сразу представил с ним по соседству всяких личностей низкого происхождения. Так что вы можете понять мое облегчение, когда я узнал, кто вы, мисс Смит. Естественно, у меня не было возражений, что дом занимают люди из хорошей семьи. Кэри вдруг поднялся. – Кузина Абигайль, если мы хотим успеть в деревню до закрытия магазинов, то нам пора идти. – Вам надо в магазин? Позвольте мне сопровождать вас, мисс Смит, – предложил Хорас. – У меня здесь кабриолет. – Он многозначительно посмотрел на Кэри: – Полагаю, тебе надо ехать на ферму Брисби. Он сообщил о появлении свиной лихорадки. – И что я должен с этим делать? – спросил Кэри. Хорас фыркнул, будто он другого ответа и не ожидал. – Тогда следует присмотреть, как идут работы в Дауэр-Хаусе. Там весьма опасно, я имею в виду состояние крыши. Она может рухнуть в любой момент. Полагаю, у тебя есть более важные обязанности, чем сопровождать очаровательную молодую леди в магазин. Я сам провожу мисс Смит в деревню. Это будет честью для меня. Кэри с трудом скрыл раздражение. – Конечно. Если Абигайль не возражает. – Я бы не хотела причинять беспокойство сэру капитану Хорасу, – быстро сказала она. – Капитан сэр Хорас, – поправил джентльмен. Но вы можете называть меня просто сэр Хорас. И уверяю вас, дорогая юная леди, это не причинит мне никакого беспокойства. – Я полагаю, что должна пойти с мистером Уэйборном. Следует убедиться, что вещи будут упакованы как полагается, – добавила Абигайль. – Думаю, Кэри в состоянии присмотреть за этим, хотя, возможно, я и ошибаюсь. В любом случае я не советую вам даже близко подходить к дому, мисс Смит. Это слишком опасно. – Хорас прав, – сказал, к ее ужасу, Кэри. – Я не подпущу вас к Дауэр-Хаусу ближе чем на сто ярдов. Кроме того, вам действительно нужно в магазин. – А там есть аптека? – неожиданно вмешалась миссис Спурджен после неслыханно долгого безмолвия. – Может, вы возьмете мне порошок от головной боли? Я чувствую приближение одного из моих приступов. Вера, помогите мне дойти до постели. – Я схожу за плащом, сэр Хорас, – сказала Абигайль, когда миссис Нэш вывела хозяйку из комнаты. – Благодарю вас. Глава 9 – Это не ваши лошади, мистер Уэйборн? – озадаченно спросила Абигайль, увидев недавно отлакированную двуколку Хораса. Конюх уже спрыгнул с козел, чтобы открыть ей дверцу. – Что, эти старые клячи? – возмутился Кэри. – У меня великолепная упряжка гнедых. А эти караковые. Вернее, караковые неопределенного вида. Кстати, Хорас, ты слишком высоко поднял им головы. Подбежав к ближайшей лошади, он чуть распустил сбрую, чтобы ослабить давление на шею. – Такая мода, – ответил Хорас, явно раздосадованный. – Чертовски глупая мода. – Кэри перешел к другой лошади. – Если уж ты должен поднять им головы до такой нелепой степени, – продолжал он, игнорируя кузена и обращаясь непосредственно к груму, – лучше делать это постепенно. Дай бедным животным привыкнуть к натяжению. – Хоггетт! Слушай меня! Немедленно подними им головы. – Не будь идиотом, Хорас, – процедил сквозь зубы Кэри. – Очень прошу тебя, воздержись от использования подобных выражений в присутствии леди, – холодно произнес Хорас, беря Абигайль под руку. – Моя дорогая мисс Смит, я должен извиниться за поведение моего кузена. – Проклятие, в собственном доме я могу выражаться, как мне угодно! – рассердился Кэри. – Ваши лошади очень красивы, сэр Хорас, – быстро вмешалась Абигайль. – Думаю, они такие же красивые, как и гнедые мистера Уэйборна. – Красивые? – недоверчиво переспросил Кэри. – А вы что-нибудь понимаете в лошадях? Вы хотя бы умеете ездить верхом? – Я брала уроки верховой езды, – с некоторым сомнением ответила Абигайль. – Но они так мчатся. Я имею в виду, лошади, не уроки. Если б они умели останавливаться, я уверена, что могла бы ездить. Кэри вздохнул, словно первый раз в жизни увидел человека, имеющего такое прегрешение, и Абигайль услышала хихиканье грума. – Хоггетт! Я жду, когда ты поднимешь им головы, – сказал Хорас, не отступивший от своего намерения. – Мистер Уэйборн может делать с его скотом все, что ему угодно, но я рыцарь королевства. Я не потерплю, чтобы мои лошади ходили с опущенными головами: – Пожалуйста, сэр Хорас, – взмолилась Абигайль, – не надо, если это повредит им. Тот улыбнулся. – Моя дорогая мисс Смит, – сказал Хорас, помогая ей сесть в двуколку, – я ни в коем случае не буду противоречить вашим желаниям. Он сел рядом с ней, грум вскочил на козлы, двуколка тронулась, и Кэри сердито махнул им вслед. – Должно быть, я ненароком обидела мистера Уэйборна, – вздохнула Абигайль, прикусывая губу. – Я действительно не разбираюсь в лошадях. Нельзя говорить, что лошадь «красивая»? – Он всегда сходил с ума по лошадям, – ответил Хорас, удобно откидываясь на мягком сиденье. – Он презирает всякого, кто не увлекается ими, как он. Я не конюх, мисс Смит. И почему я должен им быть, если большую часть жизни провел на кораблях? Не желая выслушивать дальнейшие откровения нового знакомого, Абигайль не задавала ему вопросов о службе на королевском флоте. Но Хорас все равно не умолкал, закончив свой длинный хвастливый рассказ, лишь когда они уже свернули на главную улицу Танглвуд-Грина. – В море я научился тому, мисс Смит, что наш общий кузен обязан был освоить на берегу, – важно произнес он, небрежным взмахом отвечая на почтительный кивок прохожего. – Это – должная забота о моих людях, их желаниях, телесных и духовных. – Вы хотите сказать, что мистер Уэйборн не заботится о своих людях? – Мне жаль вас огорчать, мисс Смит, но это чистая правда, – улыбнулся Хорас. – Унаследовав поместье от моей бабушки, он тратил весь доход на развлечения в Лондоне и предоставил арендаторам самим заботиться о себе. – Ваша бабушка, сэр? – озадаченно спросила Абигайль. – Но я думала, что миссис Кэри – бабушка мистера Уэйборна, а ваш отец – кузен его матери. – Да. Но мой отец настолько ответственно выполнял свой долг в отношении поместья, что унизился до женитьбы на своей кузине и принял на себя пасторат Танглвуд-Грина. Наши с Кэри мамы были сестрами. Вообще-то мой отец не признавал браков между кузенами, но в его случае он был полностью оправдан. Старый мистер Кэри так ненавидел моего отца, что иначе бы не пожаловал ему должность приходского священника. – Понимаю, – сказала Абигайль. – Но я говорю о небрежении моего кузена. Он никогда здесь не жил. Если б не усилия моего отца, то после смерти моей бабушки тут был бы кромешный ад. – Мистер Уэйборн здесь живет, – запротестовала Абигайль. – Да, сейчас, – презрительно согласился Хорас. – Кредиторы заставили его покинуть Лондон. И что, вы думаете, он сделал после долгого отсутствия? Построил школу? Провел канализацию, установил лестницы в коттеджах? Отнюдь! Мой кузен отремонтировал свои конюшни. Сначала лошади, потом люди – таков его девиз. Абигайль почувствовала неловкость. Ей не понравились резкие замечания о Кэри, но как она могла защитить его от обвинений, которые, видимо, были правдой? – Я уверена, он пытался сделать как лучше, сэр Хорас. А это не так просто. Но тот уже сел на своего любимого конька. – Он – позор семьи, мисс Смит, вот что он такое. Пение в церковном хоре и рождественский бал, лишь отравляющие моральный дух низших классов, не могут искупить все годы небрежения. – Мой кузен поет в церковном хоре? – спросила Абигайль, представив Кэри в белых одеждах, поющего молитвы. Она подумала, что у него, должно быть, приятный тенор. – Этого недостаточно, – холодно ответил Хорас, когда грум плавно остановил двуколку. – Он собирается установить лестницы во всех коттеджах, – сказала Абигайль, позволяя Хорасу помочь ей выйти. – Да, мисс Смит. В том-то и дело, что во всех. Это еще одна проблема. – Еще одна? Я вас не понимаю. – Кэри решил сделать нововведения во всех коттеджах – Хорас доверительно склонился к ней. – Даже тем, кто этого совершенно не заслуживает. Среди его арендаторов есть женщина, мисс Смит. Представляете? Очень вульгарная, аморальная особа. Ее дети носят пятно незаконнорожденности. Выполняя свой христианский долг, мой отец, естественно, отказал ей во всякой поддержке. – Но это чудовищно! – с ужасом воскликнула Абигайль. – Дети не должны страдать из-за матери, если даже она, как вы говорите, неисправима. – Разумеется, не должны, – согласился Хорас, не поняв, на кого направлено ее возмущение. – Какая жалость, что, искупая грехи матери, двое ее детей умерли от оспы, а третий родился слепым. Но Кэри отказывается их выгнать. Ему следует иметь больше уважения к вам, мисс Смит, и не позволять этой порочной женщине находиться среди приличных людей. Его подлое лицемерие было выше понимания Абигайль. – Простите меня, сэр Хорас, – сказала она у дверей магазина. – Я должна зайти сюда. Не будете ли столь добры подождать меня здесь? – И прежде чем он успел ответить, исчезла внутри. Быстро купив дюжину пар чулок, она вернулась к Хорасу, который снимал стружку с бедного грума. Но при ее появлении он тут же прекратил разглагольствования, и они вернулись к двуколке. – Надеюсь, я не сказал много лишнего? – Хорас заботливо укрыл ноги Абигайль ковром. – В мои намерения не входило расстроить вас, я только хотел предупредить. – Конечно, сэр, – ответила Абигайль с вежливым безразличием. – Простите мою самонадеянность. Возможно, я ошибаюсь, предполагая, что у вас появилась некоторая симпатия к моему недостойному кузену. Он будет обязан жениться на большом состоянии, если хочет спасти поместье. Извините, мисс Смит, я знаю, у вас есть десять тысяч, но, боюсь, их недостаточно, чтобы оплатить его лондонские долги. Абигайль уже не могла притворяться равнодушной. – Вы хотите сказать, что мой кузен – охотник за богатым приданым? Хорас вздохнул. – Кэри просто обязан жениться на богатой наследнице, и знает это. Но по характеру он слишком упрям, поэтому из гордости делает противоположное тому, что необходимо и правильно. Очень может быть, он женится на какой-нибудь бесприданнице, лишь бы сделать назло семье. – Хорас покачал головой, причесанной по последней моде. – Если б только поместье наследовалось по принципу первородства в семье! Но увы, предыдущий владелец оставил его своей жене. А моя бабушка оставила его Кэри Уэйборну. Никто даже не знает почему. Он никогда там не был при жизни моей бабушки, выказал черную неблагодарность, когда бабушка предложила купить ему патент на офицерский чин в армии. – Но мистер Уэйборн не был офицером, – смущенно заметила Абигайль. – Именно об этом я и говорю, мисс Смит. Неблагодарность. Кэри тогда было лишь восемнадцать. Он еще не вошел в право наследования, а старший брат отказал ему в денежном содержании. Но Кэри решил добиться своего. Чтобы спасти честь семьи, моя бабушка предложила ему деньги, чтобы он купил офицерский патент. Дорогая мисс Смит, простите, что я так дурно говорю о своем родственнике, но Кэри действительно отклонил ее предложение! Он бросил университет и записался в армию рядовым. Обыкновенным рядовым, мисс Смит! Представьте, как все мы были унижены его поступком. – Ваше расстройство невозможно представить, – ответила Абигайль, скрыв улыбку. – Спал на земле с простолюдинами, ел пищу из общего котла… – Хорас передернул плечами. – Без слуг, без приличного окружения. Неподобающее поведение для истинного джентльмена! Но Кэри всегда был эгоистичным. – Полагаю, – медленно сказала Абигайль, – он хотел послужить своей стране. Он знал, что из него не получится убежденный священник. Как ваш уважаемый отец. – Мы тоже готовы были простить его. Но с войны он вернулся таким же непримиримым, полным решимости поступать по-своему. Вступив в права наследства, он быстро все промотал. Меньше чем за восемнадцать месяцев. А это, заметьте, двадцать тысяч фунтов. Потом умерла моя слабоумная бабушка и оставила ему Танглвуд. Наверное, под конец она сошла с ума, только этим я и могу все объяснить. – Миссис Кэри вправе была поступить со своим имуществом, как сама пожелает, не так ли? Хорас не заметил возмущения Абигайль. – Моя дорогая, вы уловили суть дела, – сказал он, все еще уверенный в ее сочувствии. – Танглвуд не должен был наследоваться по женской линии. Никто так не обожает прекрасный пол, как я. Но когда женщина получает имущество в свое полное распоряжение, то естественным результатом становится хаос и крах. Леди не способны к таким серьезным делам. – А мистер Кэри? – резко спросила Абигайль. – Вы не уважаете его решение оставить имущество своей жене? Разве он был не способен распорядиться собственным имуществом? – Какое удовольствие беседовать с умной женщиной, – улыбнулся Хорас. – Вы почти угадываете мои мысли. Конечно, большое зло не оставить поместье наследникам по мужской линии, мисс Смит. Без соответствующего закона человека можно убедить, чтобы он все оставил своей жене или даже своей дочери! – И если бы Танглвуд был майоратным наследованием, то перешел бы к вам, сэр Хорас? – Сначала к моему отцу, затем ко мне как старшему сыну. Видите ли, мой отец – сын сына, а мистер Уэйборн всего лишь сын дочери. – Хорас с поразительной самонадеянностью взял руку Абигайль. – Я говорю это потому, что с первой же минуты почувствовал к вам уважение, мисс Смит. Мне бы не хотелось, чтоб невинная племянница лорда Уэйборна пала жертвой рокового очарования моего кузена. Чтобы вы, моя дорогая, слишком поздно осознали, насколько он лицемерный молодой человек. Я бы не хотел, чтобы вы разбили свое сердце. Абигайль отняла руку. – Уверяю вас, сэр Хорас, мое сердце в полной безопасности. – К счастью, вы не будете лишены подходящей компании. Я каждое воскресенье приезжаю в Хартфордшир слушать проповедь моего отца. Надеюсь, что мы с вами станем настоящими друзьями. Абигайль в этом сомневалась, но, когда они расстались у дома, позволила ему поцеловать ей руку. Это оказалось наиболее простым способом избавиться от его «подходящей компании». Утром все обитатели поместья отправились в деревню на воскресную службу, и Абигайль осталась дома одна. Накормив Пагглс завтраком, она решила проверить, не подойдет ли какой-нибудь из найденных ею ключей к часам, стоящим в зале. Для начала она взяла самый большой, и, к счастью, выбор оказался правильным. Открыв стеклянную дверцу, Абигайль завела механизм, потом сбегала наверх, чтобы взглянуть на свои часы, и установила правильное время. Но ее торжество было недолгим. Громкое тиканье слышалось даже в банкетном зале, где она все утро составляла опись вещей. Хуже того, куранты отбивали каждый час с интенсивностью китайского гонга, и Абигайль пришло в голову, что ключ мог быть потерян специально. Навестив Пагглс, которая уже почти закончила шарф Дики-птички, Абигайль спускалась по лестнице и едва не столкнулась с Кэри. – Абигайль! – Он протянул руки, чтобы поддержать ее. – Все в порядке? Серые глаза смотрели на нее с беспокойством. – В порядке, – быстро сказала она. – Ничего не разбито. – Послать за доктором? Абигайль тряхнула головой, чтобы прояснить мысли. Должно быть, Кэри спрашивает о здоровье миссис Спурджен, решила она. Не могла же она вообразить, что его беспокоит ее здоровье. – Вам лучше сесть. – Кэри посадил ее на ступеньку, и Абигайль подчинилась. – У вас температура? – Кэри приложил руку к ее лбу. Ладонь была восхитительно теплой. – Слава Богу, температуры нет, и все-таки я должен быть полностью уверен. Ложитесь в постель, а я пошлю за доктором. – Мне доктор не требуется, – решительно сказала Абигайль. – Нo вы же больны? – Больна? – Миссис Спурджен заявила, что вы больны. Разве нет? – Нет. Зачем она это сказала? – Вы не пошли в церковь. Голова заболела? Надеюсь, теперь вам лучше? – Я совершенно здорова, – возразила Абигайль. – У меня не бывает головной боли. Я просто не хожу в англиканскую церковь. Я пресвитерианка. Секунду Кэри недоверчиво смотрел на нее, потом громко засмеялся. – Бедный мистер Темпл! Он питал такие высокие надежды! Это вызовет большой скандал в округе, – добавил Кэри с притворной серьезностью. – Хуже скандала с дамской пинтой, кузина. Я понятия не имел, что дербширские Уэйборны обратились в пресвитерианство. – Ничего подобного, – сказала Абигайль. – Моя мать посещала англиканскую церковь, мой отец – пресвитерианец, хотя, должна признаться, мы не очень верующие. В церкви я была всего несколько раз. Не понимаю, что здесь смешного. – Я тоже не понимаю. Я получу нагоняй от викария. После меня он уже пытался совратить с пути моего грума, ирландца и католика. А теперь я, похоже, сдал мой дом сумасшедшей кальвинистке. – Я не кальвинистка, – с досадой ответила Абигайль. – И я не понимаю, какое дело викарию до того, что я не принадлежу к англиканской церкви. В конце концов, мы живем в свободном обществе. – Я бы не назвал приход кузена Уилфреда свободным обществом, – засмеялся Кэри. – Идемте, я представлю вас ему. – Он здесь? – Абигайль мгновенно забыла свои вызывающие слова о религиозной свободе. – По его настойчивому требованию. Кузен Хорас тоже здесь, – мрачно ответил Кэри. – Боже мой, – растерянно пробормотала Абигайль. – Лучше бы миссис Спурджен не говорила им, что я больна. Сожалею, если они беспокоились. Кэри холодно взглянул на нее. – Это я беспокоился. Абигайль покраснела. – Честно говоря, кузен Хорас выразил самую изысканную заботу. Он ведь не знал, что вы пресвитерианка. Не могу дождаться, когда сообщу ему об этом. Сообщим? – Я должна еще навестить Пагглс, – начала Абигайль, но Кэри взял ее за руку. – Глупости. Вы ведь только что от нее. Через минуту Абигайль уже стояла перед Хорасом и его отцом викарием. При ее появлении оба поднялись, и Хорас, опередив Кэри, представил ее. Викарий был вариантом своего сына, только постаревшим, с брюшком и в очках. – Дорогая мисс Смит, не могу выразить, как я рад, что вам уже лучше, – сказал он звучным голосом истинного ветерана кафедры проповедника. – Она не больна, кузен Уилфред, – предательски сообщил Кэри. – Она просто не ходит на службу в англиканскую церковь. И никогда не ходила. Викарий потрясенно заморгал. Сэр Хорас тоже выглядел ошеломленным. – Никогда не ходит… – сумел выдавить викарий. – Она, разумеется, папистка, – натянуто произнес сын. – Нет, пресвитерианка, – услужливо подсказал Кэри. – Господи помилуй! – Викарий почти с ужасом смотрел на Абигайль. – Не падай духом, кузен Уилфред, – непочтительно возразил Кэри. – Она по крайней мере не друид. – Моя мать принадлежала к англиканской церкви, – объяснила Абигайль, надеясь тем самым предотвратить смерть викария от апоплексического удара. Кажется, помогло, ибо лицо священника начало обретать нормальный цвет. – Мой отец – пресвитерианец, и я не была уверена, что мне ближе. Я не хотела идти против отца, но в то же время не хотела оскорбить память матери. – Да, понимаю, – с невыразимым облегчением произнес викарий. – Думаю, все решится после вашего замужества, – продолжал он, явно обращаясь к сыну. – Если она выйдет замуж за пресвитерианца, думаю, она будет навсегда потеряна для нас. А если она выйдет за приверженца епископальной церкви… – Папа, – немного самоуниженно засмеялся Хорас, – ты не должен устраивать партию для мисс Смит. – Вот именно, – сказал Кэри, безжалостно пресекая разговор на эту тему. – Вы здесь не для того, чтобы искать Абигайль мужа, кузен Уилфред. Вы хотели увидеть остатки Дауэр-Хауса, так идите и смотрите. Абигайль немало потрудилась, чтобы навести там относительный порядок. Старший джентльмен мгновенно отвлекся. – Полагаю, наши фамильные ценности останутся в семье? – Позорно уже то, что кто-то помышляет об их продаже, – заявил Хорас. – Но раз уж тебе придется их продать, хотя бы позволь семье первой взглянуть на вещи. Как я понимаю, ты, не говоря никому ни слова, уже продал несколько картин? Здесь был пейзаж Креддока, мне особенно хотелось его иметь. Мы не без средств, – добавил он, улыбаясь Абигайль, – мы вполне можем дать тебе некоторую сумму, кузен, если ты в отчаянном положении. – Извините, доктор Кэри, – вмешалась Абигайль. – Я хотела бы предложить вам какую-нибудь закуску, но, думаю, слуги еще не вернулись из церкви. Наверно, они идут пешком. – Да, в прежние времена здесь был фургон, отвозивший слуг в деревню, – с торжеством в глазах сообщил Хорас. – Теперь они вынуждены ходить пешком. Видимо, он пользовался любой возможностью, чтобы унизить своего кузена. Абигайль надеялась, что выглядела не такой напыщенной, когда укоряла Кэри за разбитую глиняную посуду, и мысленно поклялась никогда больше не критиковать его. – Не стоит беспокоиться, – сказал викарий, похлопав Абигайль по руке. – Я сомневаюсь, что в этом доме найдется чай, годный к употреблению. Кстати, я припоминаю, тут было несколько ценных портретов… Абигайль предпочла бы войти в банкетный зал последней, а лучше вообще туда не входить, но мужчины пропустили ее вперед. На первый взгляд комната выглядела беспорядочной свалкой разрозненных предметов. Смущенная тем, что все ее труды не дали видимых результатов, Абигайль сразу провела викария в угол, где она распределила картины по группам: портреты, натюрморты, пейзажи. Но викарий, похоже, точно знал, что ему требуется. – Вот, – сказал он, жестом подозвав Хораса, чтобы тот помог вытащить большой портрет в искусно сделанной раме. – Кэри, я дам тебе за него десять фунтов. Деньги при мне. – Надеюсь, они не с тарелки для сбора пожертвований? – ответил Кэри. – Это же сэр Питер Лили, – запротестовала Абигайль, увидев картину. – Я бы продала ее не меньше чем за двести фунтов, мистер Уэйборн. Викарий онемел, Хорас стал громко возражать, но Абигайль осталась непреклонной. Кэри равнодушно взглянул на портрет. Ему нравились изображения красивых женщин, особенно лишенных одежды, а также картины с лошадьми. В остальном искусство не вызывало у него интереса. – И кто такой сэр Питер Лили? Один из моих замшелых предков? – спросил он, поразив Абигайль своим невежеством. – Сэр Питер Лили – художник, мистер Уэйборн. А тот, кто ему позировал, вам, полагаю, хорошо известен. Это Оливер Кромвель. Вы потомок Оливера Кромвеля? К ее полному недоумению, Кэри захохотал. – Тот королевский убийца? Какого черта он делает в моем доме? Да еще стоит двести фунтов, вы сказали? – Я думаю, – высокомерно начал Хорас, – раз мы одна семья… – …то вам позволено меня обманывать? – закончил Кэри, улыбаясь. – Кузина Абигайль говорит, что я должен получить за него минимум двести фунтов. Как понимаете, у меня есть указания. – Кромвель был отвратительным человеком, – сказала Абигайль, невольно содрогнувшись. – Хотя с виду совершенно заурядный. – Полно, мисс Смит, – упрекнул ее Хорас. – Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Он был тем, в ком тогда нуждалась Англия. Сильная рука для управления страной. Абигайль сердито повернулась к нему: – Оливер Кромвель убил нашего короля, потому что его величество распустил парламент, а затем он узурпировал трон и сделал то же самое. Он правил как тиран, убивая всех, кто вставал на его пути. Да, именно в этом и нуждалась Англия! Полагаю, вы считаете, что Наполеон тоже был полезен для континента? Хорас заставил себя улыбнуться: – Конечно, я не могу спорить с леди. Но если мисс Смит что-либо знает об этом историческом факте, она согласится с моим мнением, которое, я уверен, является единственно разумным. – Пожалуй, я отдам картину своему конюху, – задумчиво произнес Кэри. – Он ирландец. Он с удовольствием будет метать в него дротики. Он может повесить его в конюшне. – Для этого портрет слишком ценен, – ответила Абигайль. – Его нужно продать. – Я дам за него сто фунтов, – сказал Хорас. – Он должен остаться в семье, которой принадлежал более ста пятидесяти лет. – Добро пожаловать на аукцион в Лондоне, – великодушно пригласил Кэри. – Надеюсь, кузен Хорас, вы там будете? – Идем, папа, – холодно произнес Хорас, выпрямляясь в полный рост. – Семья ничто для него. – Простите, мистер Уэйборн, – вздохнула Абигайль, когда джентльмены удалились. – Я не хотела поссорить вас с родными. Но десять фунтов – абсолютно несерьезное предложение. – Не важно, – сказал Кэри. – Они всегда найдут, в чем обвинить меня. Видите ли, у них были основания рассчитывать, что когда-нибудь Танглвуд будет принадлежать им. Но бабушка вдруг оставила его мне. – Они не имеют права критиковать вас. Своим имуществом вы можете распоряжаться, как вам угодно. – И упаковывать как угодно свою глиняную посуду? – поддразнил Кэри. – По большей части я заслуживаю их критику. Я плохой землевладелец. – Это в прошлом, – быстро сказала Абигайль. – Сейчас вы начали исправляться. – А на это мне понадобятся деньги. Сев на край банкетного стола, Кэри взял маленькую резную фигурку из слоновой кости. Абигайль думала, что это королева с шахматной доски, но других фигур ей обнаружить не удалось. – Вы действительно считаете, что я могу получить двести фунтов за убийцу короля? Абигайль кивнула. – Некоторые люди очень высокого мнения о так называемом лорде Протекторе. Вы можете получить и больше. Лично я не дала бы за него и пяти фунтов. Кэри улыбнулся: – Даже с возможностью перепродать его за более высокую цену? – У меня есть собственные принципы, мистер Уэйборн, – важно сказала Абигайль. – Рад это слышать. А то я уже начал удивляться вашим пристрастиям насчет мужчин. Сначала вы отвергаете меня, одно это свидетельствует о недостатке чувств, свойственных женщине. Петом вы косите ряды местного населения. Месье Пимпл и Меддокс никогда уже не станут прежними. Теперь, похоже, мой кузен Хорас пал жертвой ваших роковых чар. О, я чуть не забыл про бедного Гектора Миклби. Видите, я даже не в состоянии упомнить ваших завоеваний. Кто будет следующей жертвой кузины Абигайль? Чье сердце она разобьет следующим? – Вашего кузена! – с негодованием заявила Абигайль. – Значит, это будет Хорас? А вы еще говорите о принципах. – Да, сэр. И он им определенно не соответствует. – Полагаю, он много наговорил обо мне, причем не сказал ничего хорошего. – В действительности, сам того не желая, он дал вам прекрасную характеристику, – ответила Абигайль. – Хотя он был уверен, что добился обратного. – Прекрасную характеристику? – повторил Кэри. – Вы думаете, что у меня прекрасный характер, кузина? – Разумеется, нет, – улыбнулась Абигайль. – Вы порывистый и опрометчивый. Иногда у вас просто возмутительный язык, вы позволяете себе нетерпимые вольности. – Вы говорите, как Хорас. За исключением вольностей. – Если вы еще раз сравните меня с ним, я заставлю вас очень пожалеть. Кэри тихо засмеялся. – И как же такая маленькая особа заставит меня пожалеть? – Я что-нибудь придумаю. Например, я могу сказать мистеру Уэстону, что один из его сюртуков вы испортили собачьей шерстью. Это заставит вас пожалеть. – Даже очень, – согласился Кэри. – И это, как я понимаю, намек, что мне пора удалиться и основательно почиститься щеткой. – Нет, я не имела в виду… – Я не прощаюсь, – заверил Кэри. – Вы увидите меня снова, и, думаю, раньше, чем вам хотелось бы. Миссис Спурджен пригласила меня к обеду, а я не смею ни в чем ей отказать. Итак, мы будем есть нашу баранину вместе… или, скорее, телятину. Вы не возражаете? – Против вашего прихода на обед? Нисколько. – Хорошо, – сказал Кэри, склоняясь к ее руке. – Потому что она пригласила также Хораса и кузена Уилфреда. Будет чудесный вечер! Несмотря на уверенность, что бесполезно и пытаться, Абигайль хотела выглядеть красивой, чтобы понравиться Кэри. Она примерила каждое вечернее платье, которое привезла с собой в Хартфордшир, всуе надеясь, что одно из них может превратить ее в бриллиант чистой воды. Зеркало на внутренней стороне дверцы шкафа рассеяло ее надежды. Она в любом платье оставалась маленькой, веснушчатой, увенчанной вьющимися волосами. Безнадежно. Изучая перед зеркалом шафрановое платье из очень красивого индийского муслина, Абигайль неожиданно вспомнила, что не вернула Кэри чулки. Прошлым вечером она тщательно их выстирала, осмотрела, нет ли зацепок или спущенных петель. Слава Богу, их не было, и она повесила чулки сушиться у камина, а потом завернула в коричневую бумагу. Написав короткую записку с благодарностью, Абигайль пошла вниз искать слугу, чтобы тот отнес сверток в дом привратника. Она миновала на цыпочках комнату миссис Спурджен и увидела, что дверь в кабинет открыта. Абигайль осторожно заглянула внутрь, собираясь тут же закрыть дверь, и ее рука застыла на дверной ручке. Вымазанный кровью терьер, растянувшись на ковре в окружении красных и голубых перьев, что-то с хрустом перемалывал сильными челюстями. Абигайль не делала предположений, что это. Она не могла притворяться, что скорбит о потере Като, но все же это казалось более жестокой смертью, чем он заслуживал. – Ангел! – закричала она. – Гадкий пес! Что ты наделал? Терьер слегка повернул к ней голову, из его пасти торчали перья. Абигайль с ужасом захлопнула дверь и, не видя ничего вокруг, со всей быстротой, на какую была способна, побежала к дому привратника. Кэри открыл дверь раньше, чем она успела постучать, и втащил ее в дом. – Вас кто-нибудь видел? – спросил он, потом выглянул наружу и захлопнул дверь. Абигайль покачала головой, стараясь перевести дух. От бега у нее кололо в боку, и лишь через какое-то время она сумела выговорить: – Ангел… – Дорогая! – ответил, к ее изумлению, Кэри. Потом без лишних слов заключил в объятия и поцеловал. Глава 10 После секундной нерешительности Абигайль сдалась и обняла его за шею. Он тихо простонал. Эта девушка сводила его с ума. Она никогда еще не отвечала ему, не раскрывала для него губы, не возвращала ему ласки, а сейчас Кэри чувствовал, как ее маленькое тело крепко прижималось к нему. «Теперь глупо исправлять его ошибку», – решила Абигайль. Ведь, сказав «Ангел», она, в конце концов, могла иметь в виду Кэри. Незачем отрицать, что она его обожает. Всецело отдавшись поцелую, Абигайль чувствовала, как язык Кэри изучающе движется у нее во рту, пока ее собственный язык не последовал его примеру. Ужасающая застенчивость куда-то исчезла, потрясение от первого в жизни настоящего возбуждения оказалось Абигайль почти не по силам. – Я знал, что однажды вы придете и освободите меня от этого глупого обещания, – пробормотал Кэри, скользнув губами по ее нежному горлу, и поцеловал быстро пульсирующую жилку. – Мне это даже снилось. Абигайль от всей души хотелось, чтобы она действительно пришла только ради этого. – Вы… я правда вам снилась? – Да. – Кэри держал ее за плечи, его серые глаза странно и опасно блестели. – А я вам не снился? Абигайль просто кивнула. Вопрос не показался ей странным, вполне естественно, что она мечтала о нем, и он спросил об этом. – Да. Мы опять были в магазине Хэтчарда, и вы целовали мне руку. – Очень милый сон, обезьянка, – с напускной серьезностью ответил Кэри. – А теперь позвольте мне показать мой сон. Хотя платье на вас было другое, – пробормотал он, ведя пальцами по золотисто-коричневому шелку. – А в чем я была? – тревожно спросила Абигайль. – Очень трудно найти цвет, который подходит к моим волосам. – Вы были вообще без одежды. Абигайль потрясенно открыла рот, и Кэри, притянув ее к себе, начал снова целовать, мягко, но основательно. – В моих снах вы такая всегда. – И часто я вам снюсь? – Каждую ночь, – ответил Кэри. – И я… совсем без одежды? – Это под конец. Показать вам, как это начинается? Абигайль таяла от звуков его голоса и все же надеялась, что здравый смысл придет ей на помощь, но, увы, не могла ни думать, ни говорить. – Вы знаете, что я собираюсь делать, правда? – тихо спросил Кэри, и Абигайль кивнула, подставив губы его поцелуям. – Я хочу ощущать дрожь вашего тела, узнать каждый его секрет. Я хочу, чтобы вы трепетали, когда я к вам прикасаюсь. Я хочу, чтобы вы кричали от удовольствия. Я хочу быть тем, кто сделает вас женщиной. Хотя Абигайль ждала, что он лишь поцелует ее, это звучало восхитительно. Она прижалась к нему, закрыла глаза, чувствуя, будто во сне, как его рука обхватила ее левую грудь. – Мне снилось это, еще это и это, – шептал Кэри, покрывая ее горло поцелуями, затем наклонился к ее груди, кончиком языка нежно провел по ложбинке, пока не закончился вырез платья, и дернул его вниз. Абигайль, наслаждавшаяся его ласками, даже не поняла, чего он хочет еще, все и так прекрасно. Сквозь тонкий шелк платья Кэри втянул в рот ее затвердевший сосок. Конечно, это было не совсем то, чего он хотел. Он мечтал ласкать ее обнаженную грудь, но мечта подождет, ему не хотелось срывать с нее платье. Не отрываясь от ее губ, он подтолкнул Абигайль к столу и начал поднимать юбки. Наконец-то он сможет прикоснуться к ее коже, чего ему так хотелось. Ладони коснулись чулок. Дорогих шелковых чулок, которые она купила вчера. Но это было совсем не то, чего он хотел, и Кэри медленно двинулся по ним вверх, думая, что сойдет с ума. Вместо теплого женского тела под его рукой оказались панталоны. Очень тонкие, батистовые, но это тоже было не то, чего он хотел. Уже рыча, подстегиваемый сладострастным ответом Абигайль на поцелуи, Кэри лихорадочно устремился к интимному сокровищу между ее бедрами. Он не мог больше сдерживать желание… Абигайль вдруг замерла. – Кэри, что вы делаете? – прошептала она. – Верьте мне, – сказал Кэри, нащупав наконец чувствительную точку над входом в ее лоно. Абигайль подумала, что умрет от наслаждения, когда он ласкал ее, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока она не достигла апогея. Выражение ее лица доставило ему огромное удовольствие, но этого было недостаточно, чтобы ослабить его мучительную эрекцию. – Я хочу, чтоб вы сняли платье! – наконец прорычал Кэри, выводя ее из тумана. – Где у вас эти чертовы пуговицы? – Здесь, сбоку. Абигайль смутно осознавала, что Кэри уложил ее на грубый дощатый стол, будто собирался приготовить из нее еду. Она украдкой разгладила юбки. Что за удивительное ощущение потрясло все ее тело? Оно испугало, привело ее в замешательство, но для него, казалось, было само собой разумеющимся. Ей хотелось спросить его, хотя он был явно не в том настроении, чтобы отвечать. Кэри выглядел сердитым, и она вдруг почувствовала, что может сейчас заплакать. – Какого дьявола они у вас под мышкой? – спросил Кэри, расстегивая одной рукой верхнюю пуговицу, а другой – расчищая стол. Оловянная кружка слетела на пол. Желание требовало немедленного удовлетворения. Кэри хотел видеть ее тело, грудь, мягкий живот, сочный плод у нее между ног. Он хотел полного обладания ее телом и душой. Он не мог ждать. – Я одеваюсь самостоятельно, – объяснила Абигайль. – Как я могу застегнуть пуговицы, если они сзади? – Их здесь слишком много, и я не обещаю, что они сохранятся. Лучше сделайте это сами. – Я не собираюсь раздеваться, – сказала Абигайль, обиженная и смущенная переменой его настроения. Когда он доводил ее чуть ли не до неистовства, он был добрым, отзывчивым, а теперь выглядел холодным, грубым, почти деловым. – Хорошо. – Кэри бесцеремонно поднял юбки. Сначала Абигайль подумала, что он снова хочет доставить ей удовольствие, но вместо этого он развязал ее панталоны, открыв себе вход для первого толчка, и принялся расстегивать брюки. Лицо стало жестким, решительным. Абигайль запоздало поняла, что на самом деле он собирается насиловать ее прямо на столе. – Нет, подождите! – закричала Абигайль, оттолкнув его. – Пожалуйста! Что вы делаете? Его рука замерла на оружии, которое он намеревался вынуть из расстегнутых брюк. – Какого дьявола! Разве не за этим вы пришли сюда? – процедил он сквозь зубы. – Нет! – сказала Абигайль, отползая от него. – Разумеется, нет. Подавив стон, Кэри отвернулся и с трудом застегнул брюки. Им владело холодное бешенство. Он не терпел, когда из него делали глупца, не терпел женщин, которые, доведя мужчину до исступления, затем отталкивали его. – Вы назвали меня ангелом, – хрипло сказал он. – Вы прибежали ко мне. Что я должен был подумать? – Нет, – раздраженно ответила Абигайль. – Все не так. Кэри повернулся, глаза у него сверкали. – Именно так, мадам! – Я не называла вас ангелом, – сказала она, стараясь не смотреть на него. – Я имела в виду собаку. Простите. Вы ошиблись. – Я ошибся?! И вы рассчитываете, я поверю, что вы имели в виду собаку? Абигайль спрыгнула со стола. – Да, рассчитываю, – подтвердила она. – Значит, когда вы сказали мне «ангел» таким низким, хриплым голосом, вы подразумевали под Ангелом собаку? И вы думаете, я вам поверю? – Вот именно. Просто я задохнулась, пока бежала сюда. Вы самый невоспитанный и самодовольный человек! – Надеюсь, что так, – пробормотал Кэри. – Но сейчас не время осуждать друг друга. Вы пришли сюда подругой причине и ждете, что я вам поверю. Может самый невоспитанный и самодовольный человек узнать эту причину, мисс Смит? – Ангел… ваш терьер… съел Като. Кэри весьма неодобрительно смотрел на нее. – И вы хотите уверить меня, что пришли сюда… прибежали сюда… лишь для того, чтобы сообщить мне… – Что ваш терьер съел гнусную, но дорогую птицу миссис Спурджен. – А почему вы решили, что меня должна интересовать участь гнусной птицы? Или вас? По-моему, вы ненавидели этого попугая. – Если миссис Спурджен все узнает, она будет вправе потребовать компенсацию, – ответила Абигайль. – По ее словам, она заплатила за Като пятьдесят фунтов. – Значит, вы прибежали сюда не для того, чтобы разделить со мной несчастье? – Конечно, нет. Ваши несчастья мне совершенно безразличны, – заявила она, расправляя смятые юбки. – Если вы несчастливы, то, я уверена, по собственной вине. Кэри молчал. – Пятьдесят фунтов, – наконец расстроенно произнес он. – Где я возьму пятьдесят фунтов? – Като мог быть очень старой птицей, – ответила Абигайль, подавляя улыбку. – Он мог быть уже мертвым, когда Ангел… собака… когда он… Это слишком отвратительно! Проглотив расстройство, Кэри обрел решимость. – Ведите меня к ней, – сказал он, потом отчужденно взглянул на Абигайль. – Не хотите мой плащ, мисс Смит? Вы замерзли. Она покачала головой. – Нам лучше поторопиться. Скоро миссис Спурджен встанет, захочет чаю. И свою птицу. К тому времени как они вернулись в дом, Вера Нэш уже обнаружила неприятную картину. Ангел, отошедший ко сну в кабинете, выглядел после своего банкета олицетворением безвредного домашнего пса. Он даже слизал кровь с лап, а Вера собрала с ковра перья. Хотя не осталось и намека на клюв и когти попугая, Кэри уверил дам, что его собаке не составляет труда проглотить даже самые твердые части птицы, если ему по зубам столы и стулья. – Как вы отнесетесь к тому, чтобы солгать? – предложил он дамам. Молодая вдова мгновенно поняла его. – Чтобы сделать добро, мистер Уэйборн, я полностью «за». – Абигайль? Та вздрогнула. – Что? – Вы умеете лгать? – Думаю, нам придется, дорогая, – ласково обратилась к ней Вера. – Я знаю миссис Спурджен. В противном случае она не успокоится, пока не убьют маленькую собаку. А ведь он делает лишь то, что для него естественно. – Убьют! – воскликнула Абигайль, хватая пса на руки. – Мистер Уэйборн, мы не можем позволить, чтобы Ангела убили. В конце концов, это не его вина. – Конечно, – согласился Кэри. – Виноват Като, зачем он был таким вкусным? А теперь, – сказал он Вере, – откройте скорее окно и положите перья на подоконник. Если повезет, миссис Спурджен решит, что птица улетела из своей тюрьмы. – Но как он мог вылететь, если окно было закрыто? – спросила Абигайль. – Като необыкновенно умная птица, – объяснил Кэри. – Он сумел открыть задвижку своим клювом. – Да, – одобрила Вера. – В это миссис Спурджен легко поверит. Оставить дверь открытой или закрыть ее? Думаю, лучше закрыть, иначе нам придется обыскивать весь дом. Остальные заговорщики согласились, и Кэри вывел дам из кабинета. – Теперь мне пора будить миссис Спурджен, – уходя, сказала Вера. – А я должна навестить Пагглс, – быстро прибавила Абигайль. Но Кэри остановил ее и втянул в комнату, по виду похожую на кладовку для белья. Ангел тихо гавкнул, когда хозяин забрал его у нее и поставил на пол. – Итак, Смит, если вы можете простить этого кровожадного хищника за пожирание вкусной птицы, не могли бы вы простить и меня? – Ангел не хищник, – возразила Абигайль. – Он просто чуточку плотоядный, вот и все. – Я тоже, – сказал Кэри с едва заметной улыбкой. – Я прощен? Абигайль смущенно отвела взгляд. – Я полагаю… если вы извинитесь… Кэри громко засмеялся. – Я не собираюсь извиняться. Если я это сделаю, вы никогда меня не простите. – Он провел кончиком пальца по ее подбородку. – Вроде бы ничего особенного, так почему я не могу от вас отказаться? – А вы пытались от меня отказаться, сэр? – Да. Но это все равно, что пытаться выпрямить круг. Я не могу этого понять. Мне бы следовало презирать вас. – Презирать меня? Но почему? – Потому что я знаю, кто вы, Смит. Я все узнал от милой старой Пагглс, она любит поговорить о своей молодой леди. Как видите, я знаю все о ваших отношениях с Далиджем. – Он засмеялся, увидев на ее лице ужас. – Теперь мне ясно, почему вы нырнули у Хэтчарда под прилавок. Абигайль потрясенно отшатнулась, задела полку, и стопка аккуратно сложенных простыней упала на пол. Ее маска сорвана, и она почувствовала себя выставленной напоказ. – Вы знаете… все? – прошептала она, вставая на колени, чтобы собрать упавшее белье. – Вы знаете о Далидже… и обо мне? – Странно, да? – Кэри отодвинул ногой Ангела, взял у Абигайль белье и положил на полку. – Я ненавижу Далиджа больше, чем кого-либо, но я не могу ненавидеть вас. Полагаю, он до сих пор хвастается своим геройством? Абигайль покачала головой, не осмеливаясь смотреть ему в глаза. – А что он сделал? – Это произошло, когда я был в Испании. Он приехал туда с каким-то своим другом из министерства внутренних дел, чтобы произвести смотр войскам его величества в полевых условиях. Оба выглядели как пара туристов. Он сразу меня узнал и, видимо, решил, что будет забавно выпороть рядового. Абигайль содрогнулась от ужаса: – Он вас выпорол? – Да. Он провоцировал меня до тех пор, пока я не ударил его, – объяснил Кэри. – Меня, конечно, должны были выпороть. Я не виню моего сержанта. В конце концов, нельзя позволять солдатам нападать на гражданских. Но после этого, в качестве последнего удара, его светлость донес на меня нашему полковнику, и я был с позором отправлен в Англию. Вероятно, считается не совсем законным, когда люди записываются в армию под чужим именем. – Так вот почему вы его ненавидите, – пробормотала Абигайль. – Дело не в порке, тут я не возражаю. Но Далидж не должен был выдавать меня полковнику. Это нарушение правил, если вы понимаете, что я имею в виду. Абигайль не могла понять, какое важное различие видят здесь мужчины, ее больше расстроила порка. Она мысленно ругала себя за одно только согласие на брак с Далиджем. Как она могла настолько обмануться? Виконт просто изверг. Что должен теперь думать о ней Кэри? Правда, она вовремя образумилась и, к счастью, рассталась с Далиджем, но сможет ли Кэри простить ей эту помолвку? Он сказал, что не презирает ее, и все-таки она до некоторой степени запятнала себя в его глазах. Может, поэтому он считает, что ему дано право так грубо с ней обращаться? Неужели он допускает подобные вольности не от страсти, а лишь потому, что для него она подержанный товар? Или, хуже того, думает, что она позволяла такие вольности Далиджу? На самом деле тот ни разу ее не поцеловал, даже после того, как она приняла его предложение выйти за него. Абигайль не решалась взглянуть на Кэри. Он бы не захотел жениться на ней, если б даже каким-то чудом влюбился в нее. Он слишком горд, чтобы сделать предложение женщине, когда-то помолвленной с человеком, приказавшим его выпороть. Абигайль знала и то, что, если он снова захочет ее поцеловать, у нее уже не будет ни сил, ни желания сопротивляться ему. Она станет не женой, а его любовницей, и это очень важное для женщины различие еще больше смущало и расстраивало Абигайль. Если он любил ее и хотел предложить ей защиту своего имени, – тогда это блаженство. Если он всего лишь развлекался, – тогда это страдание. – Простите, – сказала она, вытирая слезы, – я не могу оставаться в кладовке весь день. Но Кэри удержал ее, положив одну руку ей на плечо, а другой крепко прижимая к полкам. – Это не займет много времени, – улыбнулся он. – Всего несколько минут назад, в доме привратника, я отдал вам нарушающую правила дань. – Дань?! – воскликнула она. – Освежить вам память? – Его рука скользнула с ее плеча вниз, и Абигайль испугалась подразумеваемой угрозы. – Нет! Вы не посмеете! – Ага, значит, вы заметили, – усмехнулся Кэри. – Вы становитесь наблюдательной. Хотя не всегда замечали мои попытки заняться с вами любовью. А может, вы снова по ошибке приняли меня за летучую мышь? Нет? Это достижение. Мне кажется… или я просто льщу себе… мне кажется, что в определенный момент занятия вы были счастливы. – Мистер Уэйборн, вы оскорбили меня в последний раз, – начала Абигайль, ища спасения в праведном гневе. – Вы имеете в виду, что были несчастливы? Как странно. У меня совершенно противоположное впечатление. Я помню… поправьте меня, если я ошибаюсь… сначала вы начали дрожать… – Хорошо! – сказала Абигайль, чтобы остановить этот поток слов. – Я была счастлива. То есть была счастлива краткие мгновения. Но сейчас я не счастлива. Я могу только сожалеть, что… это произошло, и заявить вам, сэр, что это не должно больше повториться. Кэри печально взглянул на нее. – Я принимаю ваши извинения, Смит, а раз вы уверяете, что этого больше не повторится, я вас прощаю. – Как вы смеете! – возмущенно сказала она. – Я не извиняюсь. Да и за что я должна извиняться? – Действительно, за что? Когда я дарю вам самое большое в вашей жизни удовольствие, а вы не даете мне абсолютно ничего взамен. – А что вы ожидали получить взамен, сэр? – Я ожидал получить свою долю удовольствия. – Что?! – воскликнула Абигайль, разрываясь между желанием и настоятельной потребностью навсегда укрыться в кладовой. – Вы прекрасно знаете, что я не могу дать вам удовольствие! Я имею в виду, что и не должна. Это было бы неприлично. Это было бы грехом. – Конечно, – согласился Кэри. – Как человек, изучавший грех в университете, я могу подтвердить вашу оценку. Да, будет грехом, если мы уступим плотским желаниям и лишим наши тела священных уз супружества. Просто скажите мне, что для вас это борьба, вот и все, о чем я прошу. Скажите мне, что вы по крайней мере испытываете соблазн уступить моим греховным влечениям. Скажите мне, что у вас такие же греховные влечения. – Кэри, ради Бога! Там, откуда я родом, мы не обсуждаем подобные дела. – Но я думал, что вы из Лондона. – Да. Из Кенсингтона. – Теперь ясно. Вы меня хотите, верно? – настаивал он. – Вы не равнодушны ко мне? Абигайль поморщилась от столь нелепого утверждения. – Вы же знаете, что нет. – Вы опять вселяете в меня надежду, Смит. Вы не дадите мне никакого удовольствия, но вы не совсем равнодушны ко мне. Следовательно, ухаживание будет продолжено. Абигайль не успела ответить, поскольку он тут же вытянул ее из кладовой, и они поспешили вниз. Хотя ни к какому определенному решению они не пришли, Абигайль была в прекрасном настроении. «Ухаживание будет продолжено», – сказал ей Кэри. Наверное, это своего рода объяснение в любви? Наверное, под этим имеется в виду, что его целью была женитьба на ней? Если так, исчезло бы и ее главное опасение. Кэри протянул ей сверток: – Думаю, это принадлежит вам. – Нет, вам. Это чулки, которые вы мне одолжили. – А, – сказал он, пряча сверток в карман. – Вы их постирали? – Конечно. – Жаль. – Теперь вам лучше уйти, – покраснев, ответила Абигайль. – И поскорее! – Очень скоро вы будете снова торопить меня, Смит. Но когда вы это сделаете, то будете иметь в виду совершенно другое. Он целомудренно поцеловал ее в щеку и ушел. Обед этим вечером был вполне мирным. Оба, Кэри и его кузен Хорас, прислали извинения, причем капитан – в письменном виде с доставкой, а Кэри – устно, через какого-то мальчишку. Оба, к изумлению Абигайль, объяснили свое отсутствие срочными делами в Лондоне. И больше ни слова. – Полагаю, виной тому пресвитерианство мисс Смит, – заявила миссис Спурджен, пристрастным взглядом окидывая стол. Для сегодняшнего вечера леди выбрала желтый парик, уложенный в греческом стиле, и массивный наряд из зеленого шелка, отделанный тяжелой бахромой, как занавески в гостиной. – Что вы скажете в свое оправдание, мисс? Вам не стыдно? Абигайль не стала отвлекаться на бессмысленные извинения за свою религию, внезапный отъезд Кэри причинил ей жгучую боль. Все надежды рухнули. Страшно было представить, насколько ее счастье теперь зависело от него. Особенно сейчас, когда он волен покинуть ее по собственному усмотрению и без всяких объяснений. Какие срочные дела могли требовать его присутствия в Лондоне? Помимо несчастья с Дауэр-Хаусом и новых арендаторов, у мистера Уэйборна достаточно неотложных дел в связи с бедственным состоянием поместья, которые требуют его присутствия в Хартфордшире. Не говоря уже о намерении «продолжить ухаживание». Какой муж выйдет из расточителя, не заслуживающего доверия? Абигайль была так огорчена, что когда миссис Спурджен перевела разговор на достоинства своей замечательной пропавшей птицы, она чуть не потеряла терпение и не сказала ей правду. К счастью, она вовремя опомнилась. Если б попугая съел Кэри, она бы, не колеблясь, разоблачила его, но она любила Ангела. Кроме того, было бы слишком жестоко рассказать миссис Спурджен, как погиб ее драгоценный любимец. Пусть думает, что умный макао сам открыл окно и улетел. Так лучше для всех. – Думаю, сейчас он уже на полпути к Индии, – сказала леди, дернув шнурок звонка, чтоб подавали следующее блюдо. – Мой бедный мальчик. Он не поймет ни единого слова из того, что говорят туземцы. Собрав запасы доброты, Абигайль предложила держать окно кабинета открытым на случай, если Като вернется из Индии также быстро, как улетел. Не имело смысла объяснять, что макао родом из Южной Америки. Два дня спустя Кэри вернулся в Хартфордшир, засвидетельствовал почтение дамам и заботливо расспросил миссис Спурджен о птице. – Мне показалось, я видела его в вашем фруктовом саду, – ответила леди, убирая прядь седых волос под челку темно-рыжего парика. – Садовник с двумя помощниками целый час искал его, но так и не нашел. Полагаю, Като вернулся в Индию, и я никогда больше не увижу его. – Нам будет страшно его не хватать, – если не очень правдиво, то весьма тактично заметил Кэри. Вежливо отвечая на все любезности кузена, Абигайль только по необходимости поддерживала беседу. Зато Вера компенсировала скорбь хозяйки и молчаливость Абигайль вежливыми расспросами: – Надеюсь, ваши дела завершились удовлетворительно, сэр? Кэри улыбнулся: – О да, миссис Нэш. Я продал картину без всяких затруднений. – Продали картину? – резко повторила Абигайль. – Какую из картин? Кэри взглянул на нее. – Я продал Кромвеля. – Так вот зачем вы ездили в Лондон? Чтобы продать картину? – Да, мисс Смит. Кроме всего прочего. – Чего именно? – настаивала Абигайль, забыв, что не имеет никакого права его расспрашивать. Вера Нэш подняла брови, миссис Спурджен что-то пробормотала, Кэри засмеялся. – Во-первых, – бодро сообщил он, – я расплатился по счету негодяя Рыжего Ритчи! – Почему же он негодяй? – фыркнула Абигайль. – Вы задолжали ему деньги. Но я рада, что вы с ним расплатились. – Я не такой бесхарактерный. Ха, расплатился? И не подумал. Абигайль нахмурилась. – Но вы сказали, что все в порядке. – Конечно, все в порядке. Чтобы встретиться с ним, я даже посетил его склад. Абигайль похолодела, боясь представить себе эту встречу. – Правда, он был не слишком рад меня видеть. Особенно после того, как я вернул ящик шотландского виски «Золотая марка» и швырнул дурацкий счет в лицо этому старому плуту. – Что?! – Абигайль вскочила, затем опять села. – Я уже думал, старик вот-вот лопнет. Теперь я знаю, почему его называют Рыжий. За цвет лица, а не волос. Он лысый как яйцо. – Как вы могли это сделать? – Очень просто, – сказал Кэри. – Но я всегда без колебаний делаю то, что считаю правильным, как бы противно это ни было. – Нет. Я имею в виду, каким образом вы могли это сделать? – повторила Абигайль, и вопрос был не риторическим. – Как вы могли вернуть ящик виски, который давно выпили? – Не мог. К счастью, выяснилось, что я не пил эту дрянь Мой конюх сообщил, что в погребе стоит нетронутый ящик этого вонючего пойла. Миссис Спурджен тут же воспряла духом, пробудившись от своей меланхолии. – Шотландское виски? В моем погребе? Мистер Уэйборн, я этого не позволю. Мистер Спурджен пил только английское виски. Немедленно избавьтесь от него. – Мадам, я так и сделал, – заверил ее Кэри. – Я вернул его производителю. Как видите, мисс Смит, я все уладил. Скрестив руки, Абигайль гневно смотрела на Кэри. – В погребе был мой скотч, мистер Уэйборн. Виски, которое привезла я. Кэри, казалось, не мог поверить своим ушам. – Пардон? – Я прихватила его из Лондона. Вы не имели права брать его. Вы прекрасно знали, что свое уже выпили. Кэри, вы украли мой скотч! – Да, – горестно пробормотал он. – Я совсем забыл про ваши отношения с бутылкой. Признаться, мне и в голову не приходило, что это может быть ваш ящик «Золотой марки». Целый ящик все-таки чрезмерен даже для вас. – Я не знала, как долго здесь пробуду, и обещала отцу пить каждый день по глотку. К вашему сведению, я до сих пор еще не допила бутылку в моей комнате. – Леди не держат в своих комнатах спиртные напитки, – сообщила миссис Спурджен. – А где они держат их? – вежливо осведомился Кэри. – Меня это всегда интересовало. Но Абигайль ему не удалось отвлечь. – Вы украли мой скотч! Использовали его, чтобы унизить моего… мистера Ритчи! Вы еще должны ему те деньги. А теперь еще должны ящик скотча и мне. Кэри вздохнул. – Как неловко. Если б я знал, что это был ваш скотч, кузина, я б никогда его не тронул. Примите мои глубочайшие извинения. Если б я мог вернуть его вам, то сделал бы это. Может, вы примете наличными? Думаю, он стоит тридцать фунтов. – Я не могу принять деньги. Это был подарок отца. Кэри опять вздохнул: – Тогда у меня единственный выход – признаться вашему отцу в содеянном и возместить ему всю сумму. – Почему вы не можете просто оплатить счет? – Я уже говорил, мне этот человек не нравится. Полагаю, ваш отец даст мне время найти деньги? – Найти деньги? Вы сказали, что продали Кромвеля. Где же деньги? – Парень с аукциона дал мне тридцать фунтов, – объяснил Кэри. – Тридцать фунтов! – воскликнула пораженная Абигайль. – Вы что, смеетесь? Я же говорила вам, картина стоит по крайней мере двести фунтов. Даже Хорас предлагал вам сто фунтов! – Учитывая, что картина досталась мне совершенно бесплатно, думаю, тридцать фунтов более чем справедливая цена. Я даже чувствовал себя обманщиком, беря тридцать фунтов за то, что ненавидел от всей души. У меня было ощущение, что я сам должен заплатить ему, чтобы он забрал ее. – Вы не хотели продавать ее аукционисту. Вы хотели просто дать ее… – Очень великодушно с моей стороны, – улыбнулся Кэри. Абигайль была потрясена. – Как вы можете быть настолько глупы и безответственны? Вера Нэш тщетно старалась поймать ее взгляд. – Моя дорогая мисс Смит, – пробормотала она. – Успокойтесь, кузина, – лениво произнес Кэри. – Я избавился от безобразной картины, не подарившей мне даже мгновения удовольствия, да к тому же получил немного денег. Я вложил их в маленький проект, который принесет мне, как я рассчитываю, неизмеримо больше, чем двести фунтов. Поверьте, я очень доволен сделкой. Абигайль наконец заметила предостережение в глазах Веры и закусила губу. – Желаю вам удачи в ваших начинаниях, мистер Уэйборн. – безмятежно сказала Вера. Кэри улыбнулся: – Моя кузина уверена, что я закончу свои дни банкротом. Но пока она подсчитывает свои пенсы, я буду считать мои прибыли. Взгляните на нее, миссис Нэш. Разве мы не в состоянии угадать ее мысли? «Деньги у дурака часу не держатся», верно? – Прошу меня извинить, – холодно сказала Абигайль. – Не мое дело, как вы предпочитаете распорядиться своим имуществом. Абигайль старательно избегала встречи с Кэри, настолько преуспев в этом, что к концу недели стала подозревать, что ее успехи частично обусловлены его успехами избегать ее. Весьма унизительная мысль. Но, вспомнив их последнюю беседу, она вряд ли могла винить его за то, что он не ищет ее общества. Должно быть, она казалась ему слишком рассудительной и сварливой. Абигайль сидела перед зеркалом, расчесывала перед сном волосы и говорила себе, что ей безразлично, интересует она его или нет. В конце концов, ее привязанность к нему едва ли дань замечательным чертам его характера. Он – безответственный мот, любящий удовольствия, пренебрегающий оплатой собственных долгов. Он скверно говорит о ее отце. Без признания в любви позволяет себе вольности, которые разрешены только мужу. Более того, не выказывает даже намека на желание повторить их. «Ухаживание будет продолжено». Как бы не так, с горечью подумала она. – Кэри Уэйборн, я не выйду за тебя замуж, если даже ты останешься последним мужчиной на свете, – вслух сказала Абигайль. Но голос ее дрожал. Она знала, что любит его, хотя он не умел обращаться с деньгами. А может, именно поэтому. С ее точки зрения богатой наследницы, требовалось большое мужество и дерзость, чтобы жить, не имея гроша за душой. Кроме того, он был единственным мужчиной в ее жизни, который отнесся к ней как к женщине. Он подарил ей незабываемые ощущения, навсегда разрушив ее спокойную жизнь. Но сделал это беззаботно, без всяких серьезных намерений, что задевало ее за живое. И все-таки она не могла его ненавидеть. Она любила Кэри до безумия, и тот факт, что не было ни малейшего шанса когда-либо выйти за него, обижал ее больше всего остального. Глава 11 В следующее воскресенье, когда все отправились в церковь, Абигайль надолго ушла гулять. Талый снег на дорожках смешался с грязью, но ее это не смущало, в тихом лесном уединении она могла спокойно подумать. Ее положение в Хартфордшире стало невыносимым, решила она. Пора возвращаться в Кенсингтон. Если недоразумение с лордом Далиджем не улажено, она подыщет себе другое укрытие. Тетушка Элспет в Глазго теперь казалась ей более желательной. Рыжий вряд ли станет возражать против ее переезда из Танглвуда, если она сообщит, что арендованный им дом абсолютно разрушен упавшим вязом и непригоден для жилья. Она попытается забыть Кэри Уэйборна и вернуть себе утраченное спокойствие. Однако ее намерение принесло ей мало утешения. Абигайль понятия не имела, как долго она гуляла или как далеко зашла. Чтобы не залезть в грязь, она углубилась в лес, где снег еще оставался нетронутым, а сосульки на деревьях были словно вырезаны из хрусталя. Заблудиться она не боялась, всегда можно найти обратную дорогу по следам. Но, выйдя с другой стороны леса, она поняла, что устала. Тут не было ни скамеек, ни больших камней, где можно присесть, ей пришлось брести через заснеженное поле, и она в конце концов нашла упавшее дерево. Не успев сесть, Абигайль услышала громкий треск и сначала подумала, что это ружейный выстрел охотника, но когда за ним последовал град ударов, стуков и грохота, она предположила, что дровосек рубит какое-то громадное дерево. Возможно, она подошла к Дауэр-Хаусу, и там убирают рухнувший вяз. Когда шум стих, из леса вышел человек с оксфордским шарфом. Абигайль узнала его по коротко остриженным светлым волосам. Это был мистер Меддокс. Юноша настолько углубился в свои мысли, что лишь приветствие Абигайль предотвратило его столкновение с ней. – Доброе утро, мистер Меддокс! Он испуганно замер перед ней и неловко поклонился: – Добрый день, мисс Смит. – Уже так поздно? Я собиралась выйти на короткую прогулку. Видимо, я совсем потеряла всякое представление о времени, мистер Меддокс. – Вы одна, мисс Смит? – удивленно спросил он. – Вы немного заблудились, не так ли? Сейчас вы рядом с каскадами, до них меньше ста ярдов. По другую сторону тех деревьев, – прибавил он, указывая дорогу. Абигайль недостаточно хорошо знала местность, чтобы понять, что прошла более четырех миль по талому снегу, и была удивлена близостью каскадов к поместью. – Вы собираетесь туда? – спросила она. – К каскадам? Молодой человек хмуро кивнул. – Там Рода… мисс Миклби. Она хочет съехать оттуда на подносе, как сделали ее младшие сестры. И не желает слушать никаких возражений. Даже о том, насколько это опасно! Я уже не могу ее удержать. Что миссис Миклби подумает обо мне, если я не смогу удержать ее дочь? – волновался он. – Мисс Смит, я исчерпал все свои возможности с этой девушкой. – Мистер Меддокс, вы должны ее отговорить, – с беспокойством сказала Абигайль. – За последнюю неделю лед стал значительно тоньше, и подобная затея совершенно нелепа. – Я все прекрасно знаю, – с досадой произнес юноша. – Но попробуйте доказать ей это. Я понятия не имел, что она такая неразумная. Мне вообще хотелось бы избавиться от этой идиотки. Но дело в том, мисс Смит, что у меня перед ней есть нечто вроде обязательств, если вы понимаете, о чем я говорю. Абигайль удивленно раскрыла глаза. – Как я понимаю, вы с ней помолвлены, мистер Меддокс? Тот передернул плечами. – И она все равно хочет ехать в Лондон! Я говорил ей, что нужно дать возможность одной из сестер, но она и слышать об этом не желает. Теперь я могу надеяться лишь на то, что мисс Миклби найдет себе кого-нибудь получше и тогда освободит меня от всяких обязательств. Абигайль стало жаль молодого человека. Не узнав характер мисс Миклби, он вверил ей себя и запоздало начал осознавать всю глубину своей ошибки. Но честь держала его в ловушке неудачной помолвки. К счастью для нее самой, женщины были не так связаны подобными обязательствами, и она смогла порвать с Далиджем. – Очень вам сочувствую, – искренне сказала Абигайль. – Но вы не можете оставить мисс Миклби одну на каскадах, пока она близка к тому, чтобы покалечиться. – У нее вообще нет подноса, – ответил юноша. – Я сказал, что постараюсь его добыть, чтобы отвлечь мисс Миклби от глупой затеи. Она, если можно верить ее слову, обещала до моего возвращения не делать никаких глупостей. Мисс Смит! Не могли бы вы пойти со мной и вразумить ее? Вас она, возможно, послушает. В этом Абигайль очень сомневалась, однако вняла просьбе молодого человека. Рода обиженно дулась возле дерева. – Вы меня бросили, – тут же обвинила она своего жениха и прибавила, увидев Абигайль: – Что здесь делает она? Мистер Меддокс поджал губы. – Мисс Смит, прошу вас извинить мисс Миклби за грубость, – сердито произнес юноша. – Она глупый, дурно воспитанный ребенок. И у меня нет сомнений, что в будущем она станет глупой, дурно воспитанной женщиной. На пухлых щеках Роды появились два красных пятна. – Где поднос, Джон? Я жду здесь целый век. – Не смог найти. Она презрительно скривила губы. – Вы обещали. Я так и знала, что вы никуда не годный человек, – пожаловалась она. Абигайль возмутила ее наглость. – Послушайте, мисс Миклби! – резко сказала она. – Вы немедленно прекратите свои глупости! – Это не ваше дело, – процедила Рода. – Да, мистер Меддокс прав. Вы себя ведете как глупый, капризный ребенок. Я знаю, что ваша мать запретила вам даже подходить к каскадам. – Но вы-то катались! Все катались, за исключением меня. Это несправедливо! – Моя мать не запрещала мне. Но в любом случае теперь это небезопасно. Лед уже слишком тонкий, и если он вас не выдержит, то вы наверняка утонете. – Видимо, я должен был найти поднос, – мрачно сказал мистер Меддокс. – Трус! Я не боюсь. – Если вы упорствуете в своей глупости, – твердо произнесла Абигайль, – у меня нет иного выбора, как… написать подруге моей матери, леди Джерси! Угроза не на шутку испугала Роду. – О, мисс Смит! Вы этого не сделаете! – Непременно сделаю, – заверила Абигайль. – И вам известно, что это означает. Когда вы приедете в Лондон, вас не примут ни в каком приличном обществе. С таким же успехом вы можете вообще там не появляться, если будете против леди Джерси. – Вы же не станете настраивать ее светлость против меня, – бросилась к Абигайль Рода и вцепилась в ее руку. – Дорогая мисс Смит! Добрая, внимательная, благородная мисс Смит! Мистер Меддокс возмущенно отвернулся. – Хорошо, не стану. Если вы немедленно отправитесь домой и никогда даже не подумаете о неподчинении своей матери. – Я позабочусь о том, чтобы она пошла домой, – сказал юноша. – Я не с вами разговариваю, Джон Меддокс! – бросила Рода, чуть не сбив его с ног, когда пробегала мимо. – Не желаю вас больше видеть! Я считаю вас предателем и сплетником! Вы не имели права болтать обо мне с мисс Смит! Ненавижу вас! – Когда мы поженимся, я заставлю вас очень пожалеть об этом, – ответил мистер Меддокс. – Поженимся?! – Она резко остановилась и закатила глаза – Джон Меддокс, да я не выйду за вас, будь вы единственным мужчиной в Англии! С вами покончено навсегда. Я только практиковалась на вас, я хочу настоящего лондонского поклонника. – К ее величайшей досаде, молодой человек откинул голову и засмеялся. – В Лондоне я найду мужа получше! – Не сомневаюсь, – весело ответил Джон Меддокс, крепко взял ее за руку, потом улыбнулся Абигайль. – Мисс Смит, если вы проследуете вдоль реки примерно с полмили, то выйдете к мосту. Если пойдете по тропе, сэкономите час ходьбы по лесу. – Спасибо, мистер Меддокс. Вырвав свою руку из хватки сопровождающего, Рода Миклби решительно двинулась на восток, к поместью эсквайра Миклби, пронзительным голосом браня по дороге бывшего жениха. Освободившись теперь от обязательства жениться на взбалмошной девушке, мистер Меддокс, казалось, получал удовольствие от ее обличительной речи, даже почти непрерывно усмехался, что только усиливало гнев Роды. Шагая по берегу реки на север, Абигайль предположила, что мост, упомянутый мистером Меддоксом, был тем самым, где они встретились с Кэри, когда она рисовала. Впереди Абигайль уже видела мост и грубо вырезанную каменную скамью, когда услышала собачий лай. Потом над коричневыми зарослями тростника на другом берегу появились острые уши, следом – пара круглых черных глаз и лисий нос. Абигайль остановилась. Она любила терьера, но сейчас ей не хотелось встретиться с его хозяином. Ангел весело залаял. – Тихо, Ангел, тихо! Уходи! Но пес воспринял это как приглашение и весело прыгнул с берега, приземлившись чуть ли не посредине замерзшей реки. Вокруг Ангела мгновенно появились трещины, и лед стал ломаться. Абигайль узнала этот звук, который слышала раньше. Значит, это не охотник и не дровосек, вверх и вниз по реке начал трескаться лед. – Ангел! Стоять, Ангел! Стоять! Не обращая внимания на команду, решительный терьер пытался найти твердую опору, однако лед, несмотря на малый вес Ангела, ломался. Задние лапы уже были в воде. Когда пес стал уходить под лед, Абигайль в панике начала звать на помощь. К ее облегчению, голова Ангела снова появилась над водой, передние лапы колотили по льду, отламывая все новые куски. Вскоре он уже плавал в лунке, стараясь держать голову над водой. Абигайль беспомощно наблюдала с берега. Она знала, что, если попытается ему помочь, лед ее не выдержит. Но и смотреть, как тонет маленькое животное, она тоже не могла. Она быстро отломила с ближайшего дерева тонкую ветку и, молясь, поползла на четвереньках к берегу. Там лед еще держался, но чем дальше она ползла, тем сильнее он крошился под ее коленями. Чтобы распределить свой вес более равномерно, Абигайль легла на живот и двигалась, как червяк, дюйм за дюймом, протягивая собаке ветку. Казалось, она ползла целую вечность, прежде чем собака наконец смогла дотянуться до ветки. – Бери палку, Ангел, – шептала Абигайль, шевеля веткой, чтобы привлечь его внимание. – Давай, мальчик. Грызи ее. Ты же любишь грызть. Она вкусная, тебе понравится, обещаю. Без всякого предупреждения лед под ней просто исчез, погрузившись в реку. Рот наполнился ледяной водой, тяжесть зимней одежды тянула Абигайль ко дну. Течение под обманчивым спокойствием льда оказалось неожиданно сильным, Абигайль чувствовала, как оно несет ее вперед. Позже она поняла, что именно течение спасло ее, иначе бы она сразу пошла ко дну. Но пока она скользила под слоем льда, борясь за свою жизнь. Внезапно течение ударило ее о какой-то неподвижный предмет и с силой прижало к нему. В панике Абигайль удалось пробить головой тонкий лед. Она ринулась в эту дыру, но Абигайль не за что было ухватиться, и она снова ушла вниз. Норовистое течение снова было ее другом, выталкивая наверх, пока вес тянул книзу. На этот раз, вынырнув на поверхность, Абигайль почувствовала под руками что-то твердое и крепко ухватилась за это. Острые края резали ей ладони, но Абигайль их не выпускала. Холодный воздух леденил мокрое лицо и голову. – Ангел! – в отчаянии крикнула она. Проломленная ею дыра была маленькой, в нее прошли только голова и руки, оставшееся под водой тело продолжало уносить течением. Абигайль вдруг поняла, где находится. Всю дорогу течение несло ее обратно к каскадам, и теперь она держалась за верхнюю ступеньку, хотя не видела, что над ней. Она сделала попытку подтянуться, однако лед, державший ее, не поддался. Извиваясь всем телом, Абигайль смогла протиснуть в дыру плечо и руку. Край ступени уперся ей в подмышку. Ее нога под водой ощупала камень, нашла трещину, и Абигайль как можно глубже сунула туда ботинок. Зубы неудержимо стучали, вода замерзала на бровях и ресницах. Абигайль понимала, что если не утонет, то замерзнет до смерти. Ей показалось, она слышит лай Ангела, но слабый, откуда-то издалека. – Абигайль! Это был голос Кэри, хотя она могла и ошибаться. Абигайль уже решила, что все ей только чудится, когда темная голова Кэри появилась над краем ступени. Он полз к ней на четвереньках. – Кэри… вы ползете, – глупо пробормотала она. Глаза у него сверкнули. – Вы что, сумасшедшая? Вы же могли утонуть! – Ангел тонул, – запротестовала Абигайль. – Я должна была… – Проклятая дворняжка! – со злостью сказал Кэри. – Напомните мне, чтоб я задушил его. – Он утонул! – закричала Абигайль. – Нет, – фыркнул Кэри. – По-вашему, кто позвал меня сюда? Напугал мою лошадь до смерти. Теперь дайте руку. Я вас сейчас вытащу. Абигайль закусила губу. – Кэри, не надо. Вы упадете. – Это мое дело. Вашу руку, Абигайль. – Не могли бы вы найти веревку или что-нибудь еще? – уперлась она. – Никакой веревки я не захватил. Давайте руку. И поскорей, если не возражаете. Абигайль протянула руку, и в тот момент, когда он сжал ее, она уже знала, что все будет в порядке. Она не умрет. – Господи, да они ледяные! – мрачно пробормотал Кэри. Не имея опоры, Кэри начал тянуть ее вверх только мощью своих рук. Абигайль закричала, когда разбила плечами лед. Кэри подался вперед и, схватив ее под мышки, старался поднять из воды. Абигайль тем временем пыталась вытащить ботинок из трещины, но не могла. Кэри выругался. – Погодите! У меня застряла нога! – крикнула Абигайль. Наконец ботинок высвободился, Абигайль вылетела из воды и больно ударилась о верхнюю ступень. Упав навзничь, Кэри выпустил ее руку, потерял равновесие и с глухим стуком и проклятиями покатился вниз – к четвертой и пятой ступеням. Абигайль чувствовала тепло, слышала неразборчивые голоса, напоминавшие жужжание пчел. Когда она заставила себя открыть глаза, перед ней проплыло лицо Веры Нэш. – Она проснулась, – сказал кто-то. Но это было не так. Сознание опять покинуло ее. Чьи-то пальцы вдруг подняли ей одно веко, затем другое. Столь же внезапно пальцы исчезли, над ней сомкнулась темнота. Ее тело беспокойно двигалось. Один раз оно как бы неслось в пространстве. Следующий раз она чувствовала, что лежит в постели. Сначала ей стало неприятно тепло, потом невыносимо жарко. Абигайль проснулась, словно от кошмара, села в кровати, открыла глаза. Кожа была липкой от пота, сердце колотилось. Она в своей комнате, над головой знакомый потолок с розами Тюдоров, в камине горит огонь. Абигайль не могла вспомнить, что ей снилось, но определенно кошмары, в этом она была уверена. Она не могла понять, отчего у нее так болит голова и все тело. Левая ладонь зудела, рука перевязана. Размотав повязку, она увидела опасный на вид порез, зашитый тонкими шелковыми нитками. Когда снова появилась Вера Нэш, туман в голове Абигайль немного рассеялся, хотя не настолько, чтобы к ней вернулась ясность мыслей. Это был не сон. Она порезала руку на каскадах. Чуть не утонула в реке, а Кэри упал, пытаясь ее спасти. Если он погиб, это целиком ее вина. Из глаз полились слезы. – Мистер Уэйборн? Вера улыбнулась: – Так вы очнулись, дорогая? Мы очень за вас беспокоились! Абигайль почти не слышала ее. В ушах словно гремел падающий водопад, от сухости во рту трудно было говорить, но ей удалось прохрипеть: – С Кэри все в порядке? Вера, казалось, была так далеко, что Абигайль удивилась, когда та взяла ее за руку, чего по идее не могла сделать. – Да, все в порядке, – успокоила ее Вера. – Мистер Уэйборн скоро поправится. А вы беспокоите меня намного больше. Вы слишком долго пробыли в воде. – Он серьезно ранен? Я могу его видеть? Абигайль попыталась спустить ноги с кровати, но Вера ей не позволила: – Вы не должны вставать. Приказ доктора. О мистере Уэйборне не беспокойтесь. У него только несколько синяков и шишек, он молодой и сильный. Все будет в порядке. А у вас был сильный жар. Вера зажгла лампу у кровати, и Абигайль пристально смотрела на нее. – Где он? – наконец спросила Абигайль. Вера откинула волосы с ее влажного лба. – Рядом, в соседней комнате, лежит со всеми удобствами. Я только что дала мистеру Уэйборну его лекарство. А теперь вы должны принять свое. Говоря это, она достала пипетку с ярко-красной жидкостью, которую выпустила в стакан с водой. Алые капли медленно кружились, словно танцующие перья. Вера протянула Абигайль стакан. – Лауданум, – приветливо сказала она. – Это снимает боль. – Я не чувствую никакой боли, – прошептала Абигайль. Капли выглядели отвратительно, словно кровь. – Она у вас будет, если не выпьете лекарство, – улыбнулась Вера. – А если вы не почувствуете себя лучше, вам не позволят увидеть мистера Уэйборна. Абигайль взяла стакан. В детстве, когда у нее болели зубы, Пагглс натирала ей десна каплей лауданума, но тогда его действие было совершенно не похожим на это. Ее окутал туман удовольствия, почти сковавший тело. – Спите, – приказала Вера. Эхо от этого слова не только не стихло после ее ухода, но становилось все громче, пока Абигайль уже не могла его вынести. Чувство эйфории, казалось, душило ее, пугало, лишало способности думать. Происходило что-то нехорошее, Абигайль была в этом уверена, даже позвала на помощь, но едва расслышала свой голос. Вера ушла, никто все равно не придет. Абигайль выбралась из постели. Ноги так дрожали, что ей пришлось встать на колени, и она поползла по дощатому полу к двери. Комната вдруг превратилась в бесконечный туннель, она едва различала дверь в его конце, но, когда после неимоверных усилий Абигайль доползла до нее, все оказалось тщетным. Дверь была заперта. Повернувшись, она увидела, что комната изменилась. Теперь это уже не безопасное место. В свете камина метались странные черные и золотые фигуры, воздух сгустился от дыма. Шепчущий ветер дул в комнату и шевелил полог кровати. – Галлюцинация, – твердо сказала Абигайль себе. – Жар помутил мой рассудок. Это была ее последняя связная мысль. Затем перед глазами поплыл туман, и, чувствуя себя ослепшей, Абигайль ощупью поползла к ближайшему убежищу – шкафу, – залезла внутрь, раздвинула висевшую одежду. Дверца захлопнулась, оставив ее в спасительной темноте. У этого шкафа есть секрет. Абигайль пыталась вспомнить, кто ей это сказал. Должно быть, кто-то очень важный. Она сильно нажала на заднюю стенку шкафа, панель исчезла, и Абигайль вывалилась в другую комнату. – Опля! – услышала она знакомый голос. Пара сильных рук, кажется, поймала ее и поставила на ноги. Дверца шкафа захлопнулась. Те же руки круто развернули ее, и Абигайль оказалась лицом к лицу с созданием Караваджо. Но из плоти и крови, причем совершенно голым. Кожа цвета бронзы отливала медью в свете камина, а мужская часть весьма нуждалась в покрове из нескольких фиговых листков. Сам Кэри, похоже, не сознавал, в каком он виде, и Абигайль чувствовала себя виноватой, что представила его обнаженным. – Я уже стал думать, что вы не придете. Он целовал ее, а она – его, как будто это было самым естественным делом на свете. Ее вообще не удивило, что она тоже голая. Они могли быть Адамом и Евой в райском саду. Ведь это лишь сон. – Ангел! – прошептала Абигайль, когда губы Кэри скользнули вниз, к ее шее. – Насчет собаки не беспокойтесь. С терьером все в порядке. Вы лучше беспокойтесь обо мне, – обиделся Кэри. – Я, в конце концов, чуть не погиб. Спасая вас, неблагодарная маленькая девчонка. – Но я вас имею в виду. Это вы – ангел. Кэри, я так боялась, что вы умерли. Но вы же не умерли, правда? Вы не привидение? Он взял ее руку и приложил к своей груди, в том месте, где убедительно билось сердце. – Разве я похож на привидение? – Нет, – признала Абигайль. – Вы живой. – Будь я обманом зрения, разве мог бы я это сделать? Абигайль никогда не считала себя человеком с богатым воображением, но сейчас могла представить все, что угодно. Могла чувствовать его вкус, пока он ее целовал. Мед и виски. Могла ощутить мышцы его рук, сжимающих ее, как железные обручи. Могла даже представить его запах – кедровые стружки, оставленные на теплой каминной решетке. Могла слышать каждое нежное слово, которое он шептал. Он был во всех ее пяти чувствах. Она могла видеть, слышать его, чувствовать его вкус и запах, ощущать его. Она была словно одержима им. Ей не оставалось ничего другого, как прильнуть к нему и предложить себя. – Будь я привидением, разве мог бы я сделать вот это? Кэри подхватил ее на руки и понес к кровати. Закрыв глаза. Абигайль упала в облако пуха и мягко приземлилась в теплое гнездо. Но когда открыла глаза, Кэри все еще был рядом. Даже с озорной улыбкой лег рядом. – Посмотрите на меня, – сказал он, шлепнув себя по твердому плоскому животу. – Вы когда-нибудь в жизни видели более материальное существо? Потрогайте. Одни мышцы, девочка моя. Абигайль никогда в жизни не видела голого мужчину, только статуи, и холодные мраморные скульптуры Кановы не подготовили ее к великолепию живого мужчины. Словно движимые высшей силой, ее маленькие руки дотронулись до него. На фоне его бронзовой кожи они выглядели детскими, бледными, веснушчатыми. Его торс, будто вырезанный из мрамора, покрывал теплый коричневый бархат. Кэри двигался беззастенчиво, как сатир в лесу, и снисходительно улыбался ей, пока Абигайль неуверенно гладила его. – Вы кажетесь настоящим, – прошептала она, хотя знала, что этого не может быть. Она лишь вообразила себе это чудесное творение, как вообразила шепот ветра по ту сторону шкафа. За исключением того, что это было намного лучше, чем любой сон, который она видела до сих пор. Настоящий он или нет, Абигайль не могла устоять перед искушением прикоснуться к нему. Мышцы, прекраснее вырезанных из мрамора человеческими руками, напрягались, пока она вела пальцами по его торсу. Конечно, даже Кэри, человек, ею обожаемый, не мог быть настолько совершенным. Но галлюцинация, словно прочтя ее мысли, гордо сказала: – Мадам, вы напрасно ищете слабое место на этом теле. Вы не найдете здесь ни унции жира. Все это благодаря упорной верховой езде на лошадях и женщинах. Кэри самодовольно улыбнулся, подмигнув Абигайль. Очевидно, это прекрасное тело было создано ее сном по образцу скульптур, которые она видела в парках и музеях. Сон придумал совершенного мужчину, возлюбленного, существующего лишь в воображении. Каким она его вообразила, таким он и получился. Но зачем она наградила его этим странным, похожим на дубинку предметом между ног, портящим впечатление? Ничего подобного она у статуй не видела. И почему ее прекрасный образ говорит, как тщеславный хвастун? Конечно, настоящий Кэри наверняка вел беспутный образ жизни, развратничая, пьянствуя, играя в карты, но такой прозе не было места в ее сне. Настоящий Кэри делал ее боязливой. Настолько боязливой, что, несмотря на влечение к нему, она всегда чувствовала непреодолимое желание бежать от него. – Знаете, это несправедливо, – печально сказала она. – Вы так прекрасны. Это превращает меня в полную идиотку. Я бы хотела быть такой же прекрасной, как и вы. Чтобы заставить кого-нибудь чувствовать ко мне то же, что я чувствую к вам. Это несправедливо, Кэри. Он тихо засмеялся. – А я хочу, чтобы ты могла видеть то, что вижу я, моя прекрасная Смит. Будь ты покрыта липким медом, клянусь, я мог бы проглотить тебя целиком. Где ты взяла такие красивые персики? – Не надо, – сказала Абигайль. – Перестаньте смеяться надо мной. Неожиданно Кэри стал таким, как ей хотелось: внимательным, серьезным, взгляд потеплел. – Что от меня требуется? – ласково спросил он. – Только любить меня, – беспомощно сказала Абигайль со слезами на глазах. Настоящий Кэри довел бы ее до истерики, а воображаемый сразу все понял. Они сносились, как два ангела: мысленно, прикосновением, которое вряд ли было физическим, но весьма действенным. Поскольку все происходило в ее воображении, Абигайль перестала быть застенчивой и неуклюжей. Чувства, которые Кэри пробудил в ней, уже не пугали ее, а казались естественными, будто она тысячу лет занималась с ним любовью. Он создал ее тело собственными руками, ей нечего было его стесняться. Впервые в жизни Абигайль чувствовала себя прекрасной, желанной, достойной его. Чудесные загорелые руки устранили все преграды между ними, ее тело медленно таяло, как воск на солнце, которым Кэри лакомился, как рой ленивых пчел. Сначала все было прекрасным и золотым, Кэри усыплял ее разум, чтобы прельстить легким удовольствием. Потом они вместе начали медленное, сводящее с ума восхождение к наслаждению, такому безжалостному и такому мощному, что оно изнуряет не меньше полученной радости. Он был искусен, этот возлюбленный из ее снов. Абигайль представляла, как он часами ласкает ее, не оставляя без внимания ни одной части тела. Легчайшее прикосновение, поцелуй ямки под коленом, быстрое движение языка, усмешка могли усилить наслаждение, как сейчас, когда его руки уверенно ласкали ее между ног. Будто плывя по отмели, ее тело напрягалось, чтобы встретиться с его телом, как с бурными волнами, бьющимися о вечную скалу. Ее возлюбленный знал, как доставить ей высшее удовольствие. Раз за разом он поднимал ее на высоту и опускал вниз, не давая облегчения. Каждый раз Абигайль думала, что дошла уже до предела, но каждый раз он вел ее чуть дальше, к новой, опьяняющей вершине. Последняя частица Абигайль растаяла, запах меда наполнил весь мир, и она утонула в нем, плача от изнеможения. Ничего другого она вообразить не могла. – Совершенство, – выдохнула Абигайль, почти теряя сознание. Кэри тихо засмеялся, гордый собой. – Это, моя дорогая, только начало. Опасный блеск в его глазах испугал ее. Внезапно она стала прежней. Испуганной, застенчивой, неуклюжей, глупой Абигайль. В этот миг она действительно презирала себя. Она даже сны не может видеть правильно. Даже во сне улыбка возлюбленного рождает у нее безрассудную панику. Сев, она хотела прикрыться, но Кэри лежал на простынях, бесстыдно выставив себя напоказ. Абигайль начала лепетать в надежде, чтобы он сжалился и позволил ей уйти до того, как она еще больше опозорится, разразившись слезами. – Послушайте, Кэри. Я знаю, вам покажется странным… но в моей комнате что-то есть. Оно шептало мне. Оно… испугало меня. Если оно увидит нас здесь… Я боюсь того, что оно может сделать… Абигайль спрыгнула с кровати. А поскольку ей было не под силу вытащить простыни, она голой побежала к двери. Но Кэри оказался там раньше. – Заперто, – сообщил он. С виду просто воплощение невинности. – Откуда вы знаете? Вы даже не пытались ее открыть. – Знаю, – коротко бросил Кэри, загораживая дверь своим телом. – Кэри, вы должны отпустить меня. – Если вам нужна ручка, у меня есть одна для вас. Оскорбившись, Абигайль моментально забыла свои опасения. – Это не ручка. Это ветка с замечательной сливой на конце. – А вы любите сливы? – заботливо спросил Кэри. Теперь, стоя перед ней так близко, что его «ветка» упиралась ей в живот, он взял ее за плечи. Весьма кстати, ибо Абигайль опасалась, что ноги больше не выдержат. – Говорю вам, у меня в комнате что-то ужасное, – повторила она, дрожа. – Вы не понимаете. Я только пришла сказать вам… нет, это неправильно. Я даже не знала, что вы здесь. – Не знали, что я здесь, – усмехнулся Кэри. – Вот это забавно. Я догадываюсь, почему вы пришли, Смит. И вы свое получите, если даже мне потребуется целая ночь. Взгляните, что вы со мной сделали. Кэри взял ее руку и медленно двинулся по животу вниз. Абигайль вздрогнула, ощутив под рукой то, чего не смела коснуться раньше. Оно было горячее и тверже, чем любая другая часть его тела. – Почувствуйте, что вы сделали. Я определенно не в том состоянии, чтобы меня дразнить. Отвечайте немедленно. Да или нет? – А вдруг это пройдет сквозь шкаф? – с тревогой спросила Абигайль, но, подчиняясь инстинкту, о котором не подозревала, обхватила рукой самую твердую часть его тела. – Понимаю ваше опасение, хотя это не так уж и велико. Кэри попытался заставить ее руку гладить его, а не только пассивно держать, но Абигайль не поняла. Она решила, что он ее отталкивает, и немедленно убрала руку. Значит, он больше не хочет ее. – Я имела в виду нечто в моей комнате, – расстроенно сказала она. – Так в чем дело? – нахмурился Кэри. – Если вы желаете уйти – пожалуйста. – Здесь заперто, – прошептала Абигайль, но потом снова взялась за него. – Абигайль, вы сводите меня с ума, – сдавленным голосом сказал Кэри. – Прошу вас, соберитесь с духом, избавьте меня от несчастья. Ради Бога, дайте мне овладеть вами. – Он выругался, когда после другой попытки научить ее она снова отдернула руку. – Это худший из всех моих снов! – Ваш… сон? Здесь, должно быть, ошибка. Это мой сон. Кэри с такой яростью взглянул на нее, что Абигайль задрожала. – Нет, обезьянка, – твердо произнес он. – Это мой сон. Мой. И правила устанавливаю я. А я говорю, что мы кончаем разговоры и отправляемся в постель. Он решительно повернул ее к кровати, но Абигайль упиралась. – Конечно, это мой сон, – протестовала она, даже когда упала на матрас и торопливо прикрыла руками грудь. – Мой! – отрезал Кэри. – Но откуда вы знаете, что это ваш сон? Откуда вы знаете, что не мой? – Будь этот сон вашим, Смит, мы бы с вами, в чем я уверен, были бы сейчас одеты и делали что-нибудь ужасно приличное. Он моментально склонился к ее груди, словно ястреб, хватающий голубя. Абигайль вскрикнула, когда его зубы слегка коснулись нежного соска. – В обычном случае я бы с вами согласилась, Кэри. Но со мной произошло нечто странное. Я вдруг обнаружила, что у меня, кажется, появилась неутолимая физическая страсть к вам. Простите, но это так. У меня постоянное желание касаться вас и желание, чтобы вы касались меня. – Действительно странно, – признал Кэри. – Особенно если учесть, что вы меня постоянно отталкиваете. – Это вы постоянно меня отталкиваете, – сердито заявила Абигайль, садясь. – Проклятие… Вы… – Кэри задохнулся, когда ее рука слишком крепко сжала его. – Ради Бога, поласковее. Я вас не отталкиваю. Я просто хочу, чтобы вы двигали рукой. – Он успел поймать ее руку. – Двигайте, а не отдергивайте. Накрыв ее руку ладонью, он научил ее ласкающему движению. Когда Абигайль поняла, он закрыл глаза и тихо простонал: – Вот так. Будь это ваш сон, разве мы бы делали это? Разве стала бы ваша маленькая ручка двигаться вверх и вниз таким восхитительным образом? Абигайль закусила губу. – Но мы ведь часто делаем во сне то, чего никогда бы не сделали наяву. Если б вы знали, что я сейчас думаю… чувствую сию минуту… вас бы уже тут не было. – В самом деле? Признаться, вы меня заинтриговали. – Я хочу сделать вам такое, что в реальной жизни никогда бы не пришло мне в голову, – сказала Абигайль, любовно гладя его. – Я передумал насчет запрета говорить, – пробормотал он, качаясь перед ней взад-вперед. – Можете говорить, сколько пожелаете, дорогая мисс Смит. – Видите? Я не могу от вас оторваться. Как будто я забыла все свое нравственное воспитание. Кажется, для меня вообще не осталось никаких запретов. Я хочу тереться об вас, словно кошка. – К удивлению Абигайль, она так и сделала. Кэри не мог больше сдерживаться и упал на нее, рыча: – Определенно это мой сон! – Вы уверены? – с трудом выговорила Абигайль под его тяжестью. – Потому что… – Я думаю о числе, Смит, – вдруг сказал он, приподнимаясь на локтях. – От единицы до десяти. – Почему? – озадаченно и немного обиженно спросила Абигайль. – Странное время для арифметики. – Я думаю о числе, – сурово повторил Кэри. – Если это ваш сон, вы знаете, что это за число. Неправильно! – торжествующе воскликнул он, когда Абигайль предложила «семь». – Минутку. – Абигайль отползла, чтобы Кэри не схватил ее, и уперлась в спинку кровати резного черного дуба. – Я тоже думаю о числе. Если это ваш сон, тогда скажите его мне, сэр. Кэри засмеялся. – Дорогая моя Смит, вы думаете не о числе. Вы думаете о том, как потереться об меня, словно кошка. – Откуда вы могли знать, о чем я думаю? – Вы сами сказали. Кроме того, женщины не думают о числах, находясь в постели со мной. – Нет, – вздохнула Абигайль. – Следовательно, это мой сон. – Да. Плохо быть голой в собственном сне. Но быть голой в чужом – это позорно! Абигайль покраснела с головы до ног. Даже в теплом свете камина отвратительно проступили все ее веснушки. Она спряталась за кроватный полог. – Кэри, вы меня сейчас видите? Я имею в виду без одежды? – Каждую чудесную веснушку. Они у вас даже на ягодицах. – Он пытался извлечь ее из красно-белых пологов, но Абигайль вцепилась в них мертвой хваткой. – Смит, вы очень странно ведете себя, – пожаловался Кэри. – Практически вы меня отвергаете. И это женщина, которая только что уступала моим сокровенным и развращенным желаниям? Боже мой, если я обладал вами один раз, значит, я обладал вами двадцать раз. А теперь вы отчего-то застеснялись. Право же, это несправедливо. Сердце у Абигайль упало. – Кто эта женщина? Почему вы не попросили, чтобы я уступила вашим сокровенным и развращенным желаниям? – Послушайте, Смит! Я все еще могу перекинуть вас через колено и отшлепать. Я уже делал это раньше, сделаю и теперь. Помните? – Нет. Вы явно думаете о ком-то другом, – сердито ответила Абигайль. – Что, в сущности, очень грубо, если вы дадите себе труд задуматься. Вам бы понравилось, если б посреди вашего сна я начала говорить о другом мужчине? – Я не думаю ни о ком другом, – процедил Кэри. – Я говорю о вас, Смит, кем бы вы ни были. Вы снитесь мне каждую ночь. И вам чертовски хорошо известно, что в моих снах всегда были только вы. – Правда? – восхищенно спросила Абигайль. – Я вам снюсь? Я имею в виду, как сейчас? – Нет. В других снах вы были намного добрей ко мне. Я спрашиваю, так выглядит ваша благодарность? Прятаться от меня за пологом? Абигайль открыла рот. – Вы ждете благодарности? Вы заставили меня сказать, что я хочу, словно кошка, потереться об вас. Как после этого я могу спокойно посмотреть вам в глаза? – Тут я был не прав, – великодушно согласился Кэри. – Но с другой стороны, я спас вам жизнь. Вы чуть не замерзли насмерть в реке, когда я случайно оказался рядом. А теперь ваша очередь, Абигайль. Вы можете спасти меня. – Да, простите. Вы спасли мне жизнь, правда? Вы такой смелый, я очень испугалась. А потом вы упали. – Ее глаза наполнились слезами. – Да, да. Я был неподражаем. И заслуживаю награды. – Естественно, я хочу, чтобы вам снился приятный сон. Но что я могу сделать? – Что вы можете сделать? – изумленно повторил Кэри. – Разве не вы сказали, что хотите потереться об меня, словно кошка? Это ваши слова, не мои. – Ваш сон, а не мой! Вы заставили меня это сказать, – поправила Абигайль. – Я хочу сделать вас счастливым. Очень хочу. Только не знаю как. Я не собираюсь быть неблагодарной. Мне было приятно в вашем сне, правда. Даже приятней, чем когда вы делали это со мной в доме привратника. Тогда это было наяву, и я до смерти испугалась. – Значит, вы меня боитесь, Абигайль? – Я просто не знаю, что делать, вот и все. И боюсь сделать неправильно. Вы прекрасны, – беспомощно добавила она. – Мне хотелось бы сделать вас счастливым. Если б вы сказали мне… показали… Кэри вдруг застонал. – Только не говорите мне, что вы девственница! – Конечно, девственница! – возмутилась Абигайль. – За кого вы меня принимаете? – Я надеялся принимать вас за капризную девушку. И теперь, видимо, я должен начинать все сначала. – Кэри вдруг сорвал полог с кроватных столбиков, притянул Абигайль вместе с ним к себе и предупредил: – Но это будет не как в доме привратника, Абигайль, где я дал вам свое, а вы потом сбежали от меня, как испуганный кролик. – Я не… – сердито начала она, затем отвела взгляд. – Я действительно испугалась. Простите. Этого больше не повторится. Обещаю, Кэри. – Очень хорошо, Смит. Я прощаю вас. Ладно, я покажу вам дорогу на небеса, только уже в последний раз. Больше никакой испуганной девственницы. А потом я ожидаю от вас полного бесстыдства в вашем стремлении к плотскому наслаждению, по крайней мере со мной. Согласны? – Я постараюсь, Кэри. – Это все, о чем я вас прошу, Смит. Абигайль заставила себя быть уступчивой, чтобы сделать его счастливым. Кэри не торопился, медленно и ласково избавляя ее от напряжения. Теперь он не позволит ей уплыть в сон. Он возбудил ее, но отказался удовлетворить. Это была его сатисфакция за то, в чем она так долго отказывала ему. Он подавал ей команды, порой довольно резко. Казалось, он чего-то требовал от каждой части ее тела, рук, ног, рта, даже голоса, и Абигайль, слишком увлеченная жадностью его тела, не беспокоилась о нуждах собственного. Она знала, что должна удовлетворить его так же, как он удовлетворил ее, и хотя не имела опыта, но в своих попытках была самоотверженной и неустанной. Кэри никогда в жизни не чувствовал такого возбуждения. Неопытность Абигайль доставляла ему больше удовольствия, чем умелая работа любой куртизанки, какой бы искусной она ни была. Вскоре приказы диктатора превратились в мольбы любовника. Кэри так же беспомощно льнул к Абигайль, как и она к нему. – Люби меня, Эбби. Люби меня. Не останавливайся, люби, – просил он. Кэри хотел ее, более того, нуждался в ней. – Ты восхитительна, – шептал он, входя в нее. Абигайль задохнулась, когда он лишил ее девственности. Такого одновременного чувства блаженства и острой физической боли она даже не могла себе вообразить. Он слышал ее вздох, но пламя, бушевавшее в нем, заглушило осторожность. Хотя ее боль постепенно исчезла под волной божественного наслаждения, Кэри продолжал неистово двигаться, пока бушующее пламя не угасло и он, как уставший ребенок, не уткнулся ей в грудь. Абигайль не могла смириться с мыслью, что он покидает ее. – Нет, – простонала она, сжимая бедра, чтобы не выпустить его. – Люби меня снова. Не останавливайся. Темная голова поднялась, и она увидела блеск в его глазах. Но это уже не пугало ее. – Ты сама попросила это, – грубо сказал Кэри. Глава 12 Сквозь ужасный шум в голове Абигайль с трудом расслышала голос Кэри, призывавшего ее проснуться. – Кэри, – прошептала она, сопротивляясь пробуждению. Ей ничего бы не стоило вернуться в сон, если бы не явная тревога Кэри. Что-то случилось. Они были опять на реке. Она должна помочь ему. – Кэри, не двигайся, – простонала она. – Ты упадешь. – Просыпайся! Он подтянул ее к краю постели, хотел поставить на ноги, однако Абигайль начала падать навзничь. Тогда он схватил ее руки, положил себе на плечи. Она думала, что он собирается унести ее от реки, а вместо этого он стал заворачивать ее в простыню. Значит, она была в кровати. – Абигайль, ты должна вернуться в свою комнату, пока нас еще не обнаружили, – сказал он, быстро хлопнув ее по щеке. – Ты понимаешь? Абигайль прищурилась. Казалось, Кэри покачивается у нее перед глазами. Темные волосы спутаны. – Перестань качаться, – жалобно попросила она. – У меня ужасно болит голова. Кэри обхватил ее лицо руками. Абигайль вдруг поняла, что это она качается, а не он. Теперь, когда он держал ее, Абигайль могла увидеть, что он голый по пояс. Она тоже голая под простыней, а между ног у нее странная боль. – Послушай, Эбби! – настойчиво повторил Кэри. – Что вы делаете в моей комнате? – вдруг спросила она. – Мы не виноваты. Понимаешь? Мы думали, это был сон. – Уходите из моей комнаты! – испуганно крикнула Абигайль. – Это моя комната. Ты пришла ко мне. Она побледнела, неожиданно вспомнив то, чего просто не могло случиться. Только не в Англии. И определенно не с ней. – Это не то, что вы думаете! – яростно запротестовала она. – В моей комнате было нечто ужасное. Я испугалась. Моя дверь была заперта, и мне пришлось уходить через шкаф. Я не собиралась… Я не помню, что случилось потом. – Боюсь, потеря памяти не служит объяснением, – мрачно сказал Кэри, зная, что она лжет. – И так ясно, чем это закончилось. Абигайль невольно прижала руки к низу живота. – Я не знаю, что вы имеете в виду. – Это не твоя вина, обезьянка, – нежно сказал Кэри. – Это была настойка опия. – Какой опий? – в ужасе простонала Абигайль. – В лаудануме есть опий. И он может удивительно действовать на разум. Границы между иллюзией и реальностью стираются. Люди начинают вести себя так, как не повели бы в обычной жизни. Я думаю, у нас именно такой случай. – Кэри улыбнулся ей. – Но все было не так уж плохо, верно? – Говорю вам, я не помню, – упрямо ответила Абигайль. – Разумеется, нет. Я тоже, – засмеялся Кэри. – Не вижу ничего смешного в нашем положении! Вы мужчина. Вы можете делать что пожелаете, и никто вас не упрекнет. А я опозорена! Кэри пытался выглядеть рассудительным, но потерпел неудачу. – Не беспокойся, Смит. Я женюсь на тебе. Абигайль чувствовала себя отвратительно. Вчера бы его предложение вызвало у нее восторг. Но это вряд ли назовешь предложением. Скорее, бесцеремонным замечанием. Он просто смеялся. – А какой у нас выбор? – продолжал он. – Ты опозорена. Пусть это не наша вина, но факт остается фактом: ты опозорена. Нам следует немедленно пожениться. – Я должна уйти, – сказала Абигайль. – Нельзя, чтобы меня увидели здесь. – В этом ты права, – согласился Кэри. – Позволь мне. Кэри открыл ей дверцу шкафа, и Абигайль осторожно пробралась сквозь одежду на другую сторону. Выйдя из шкафа в своей комнате, она почувствовала, что кто-то дергает простыню, в которую она была завернута. – Я хочу ее вернуть, если ты не против, – весело сказал Кэри. Абигайль выпустила простыню и торопливо стала искать, чем прикрыть наготу. – Только не ужасным зеленым пледом. Вот, – посоветовал Кэри, просовывая голову сквозь одежду. Абигайль быстро натянула голубое платье. – Мисс Смит? – В дверях стояла Вера Нэш. Она выглядела удивленной. – Не ожидала, что вы уже встали, – сказала она, поспешно направляясь к ней. Абигайль захлопнула дверцу шкафа. – Я только что оделась. Вера пощупала ей лоб. – Жар спал. Хорошо. Здесь доктор, он хочет вас осмотреть. Думаю, он будет доволен, что вы поправляетесь. Абигайль вспыхнула. Сейчас она могла пожаловаться главным образом на боль между ног и в лоне. – Я чувствую еще некоторую усталость. Не мог бы он зайти попозже, как вы думаете? У меня… ужасная головная боль. Вера засмеялась. – То есть вы хотите сказать, что недостаточно здоровы, чтобы встретиться с доктором? Но, мисс Смит, в таком случае он вам просто необходим. Абигайль нечего было возразить. Доброжелательный мистер Карлмайкл напоминал ей всех докторов, которых она видела в своей жизни. Пока она сидела на краю постели, он пощупал ей пульс, выслушал сердце, проверил белки глаз. Заставил ее высунуть язык и осмотрел горло. Боль в низу живота, казалось, усилилась. Вдруг Кэри Уэйборн там что-нибудь повредил? И неудивительно, если учесть, чем они занимались всю ночь. Мистер Карлмайкл вполне мог рассеять ее страхи, но тогда нужно ему во всем признаться, а это полностью исключалось. Она бы умерла от стыда. – Вы в прекрасном состоянии, молодая леди. Несколько синяков и шишек, но это скоро пройдет. В следующий раз держитесь подальше от реки. – Доктор взял с ночного столика пузырек лауданума. – Господи, миссис Нэш! – в ужасе воскликнул он. – Сколько вы даете молодой особе? – Пять капель пять раз в день, – ответила миссис Нэш. – Как вы и говорили, сэр. – Я говорил одну каплю пять раз. Всего пять капель в день! – закричал доктор, в изумлении глядя на Абигайль. – Нам очень повезло, что молодая леди не пострадала от его вредного действия. – Конечно, – вяло согласилась Абигайль. – Очень повезло. Кэри уже достаточно хорошо себя чувствовал и вернулся в дом привратника. Следующие несколько дней Абигайль не покидала свою комнату, но ведь не могла же она там оставаться вечно. К концу недели ей пришлось выйти, чтобы встретить гостей из Гуснек-Холла. Гектор Миклби в основном молчал, но миссис Миклби и ее старшая дочь вполне компенсировали его молчание. Выспросив у Абигайль все подробности о том, как она едва не утонула, они перешли к более приятной теме – переезду Роды в Лондон. Дебютантке под страхом смертной казни были даны указания не забывать о хороших манерах. – Куда мне пойти сначала, мисс Смит? Как вы думаете? – спросила Рода, от всей души желая, чтобы та предложила «Ковент-Гарден». Но Абигайль не оправдала ее надежд, она была занята внезапным появлением Ангела, который влетел в гостиную, опередив хозяина. Поскольку Кэри знал, что она вряд ли станет игнорировать его при гостях, он сразу направился к ней. – Ангел настоятельно требовал свидания с вами, и мне пришлось уступить, – сообщил он. Терьер уже прыгнул Абигайль на колени и начал жевать ее кружевные манжеты. – В сущности, он теперь ваша собака, – усмехнулся Кэри. – Раз уж вы спасли паршивцу жизнь. Я бы определенно дал ему утонуть. Рода хихикнула. – А вы спасли жизнь мисс Смит! Значит, она теперь принадлежит вам, сэр? – Естественно, – улыбнулся Кэри. – А я принадлежу Натаниэлю Брисби, потому что как раз он и вытянул меня с нижней ступени каскадов. – Только подумай, мама! – воскликнула Рода. – Если бы мисс Смит меня не остановила, я могла съехать оттуда с этим глупым мальчишкой Меддоксом и утонуть. Со стороны мистера Меддокса было весьма дурно предлагать мне подобное. Если б я утонула, то никогда бы не смогла поехать в Лондон! Это было бы очень печально. – Для тебя, возможно, – угрюмо сказал Гектор. – Мисс Смит, я хочу, чтоб вы знали. Будь я в тот роковой день у реки, я бы ни за что не дал вам утонуть. И уж конечно, я бы не упал, спасая вас. – Благодарю, мистер Миклби. Когда вы едете в Лондон, мисс Рода? – спросила Абигайль. Она делала все возможное, чтобы игнорировать Кэри, стоявшего рядом с чашкой в руке и сардонической улыбкой на губах. – Через неделю, мисс Смит, – ответила девушка, глаза у нее восторженно блестели. – К тому времени я должна быть дома, – сказала Абигайль. – Я возвращаюсь в Лондон и уже написала отцу, в следующий понедельник он высылает за мной фаэтон. – О! – Миссис Миклби нетерпеливо подалась вперед. – Значит, сэр Уильям наконец вернулся из Бразилии? – Да, – после секундного колебания подтвердила Абигайль. – Он вернулся, и я должна ехать домой. Рода нахмурилась. – Но вы же придете завтра ко мне на вечеринку? – Конечно, придет, – сказал Гектор. – Мисс Смит обещала мне первые два танца. – Вы не забыли? – встревожилась Рода. – Нет, конечно. Я не пропустила бы ее ни за что на свете. Кэри поставил чашку. – Если вы собираетесь идти, Абигайль, я настаиваю, чтобы вы хорошенько отдохнули. Вы кажетесь усталой. Миссис Миклби поняла намек Кэри. – Нам самое время уйти, – сказала она, поднимаясь. – Мисс Смит, оставляем вас отдохнуть. – Да, вы должны отдохнуть, – любезно согласилась Рода. – А я пришлю вам огурец из Гуснек-Холла. Если вы положите два ломтика на глаза и подержите час, уверяю, ваши отвратительные мешки скоро исчезнут. – Благодарю, мисс Рода. – Передайте мои наилучшие пожелания миссис Спурджен, – уходя, добавила миссис Миклби. – Надеюсь, она будет достаточно хорошо себя чувствовать и тоже придет к нам, хотя она ужасно изменилась после исчезновения ее замечательной птицы. Кэри вышел их проводить, но через минуту вернулся. – Итак, миссис Спурджен предпочитает оставаться в своей комнате? – усмехнулся он. – Прямо как моя тетушка. Если кто-нибудь имеет безрассудную смелость по-настоящему заболеть, тетушка Элкинс испытывает все муки завистливого человека и, желая доказать, что она еще хуже себя чувствует, не выходит из комнаты. Абигайль торопливо запихивала набивку в дыру своего мягкого стула. – Так, Ангел, – сурово произнес Кэри. – Он не хотел есть сиденье. Должно быть, я уронила туда несколько крошек. – Я имел в виду не его, а вас. Что это за глупости насчет возвращения домой? Это и есть ваш дом. Или скоро будет. – Я возвращаюсь в Лондон. И вы ничего с этим не поделаете. – Не валяйте дурака, Абигайль, – нетерпеливо сказал Кэри. – Что вы собираетесь делать в Лондоне? Искать какого-нибудь приятного молодого человека и обманным путем выходить за него замуж? А что вы скажете ему в первую брачную ночь, когда он узнает ваш маленький секрет? Абигайль онемела от изумления. Она не предполагала, что Кэри способен на такую жестокость. – Думаете, ваш супруг будет восхищен, обнаружив, что он у вас не первый возлюбленный? Абигайль закрыла уши руками: – Замолчите! – Но может, он станет более отзывчивым, если вы расскажете ему, как вползли в мою комнату, нагая, словно дикарка, и бросились в мои объятия. Абигайль вскочила, испугав терьера. – Это был лауданум. – Она сжала кулаки. – Я бы никогда… в ином случае такого никогда бы не произошло. – О да! – засмеялся Кэри. – Лауданум. А наши развлечения в доме привратника? В кладовой? И не забудьте, под лестницей. В тех случаях вы тоже принимали лауданум? Абигайль с ненавистью смотрела на него. – Мне бы очень хотелось познакомиться с вашим будущим супругом. Кстати, я собираюсь. Если бедного парня станут терзать сомнения, я уверен, что смогу навсегда их заглушить. Полагаю, он будет рад узнать, что это я научил его жену радостям постельных утех, а не какой-нибудь невежественный олух. Но может, я знаю его? – Кэри притворно улыбнулся. – Гектор Миклби? Отличный выбор жертвы, Смит. Правда, я сомневаюсь, что неопытный юнец может определить разницу между ощипанной и неощипанной курицей. – Вы отвратительны, – холодно сказала Абигайль. – Уверена, вы знаете, где выход, – прибавила она, покидая гостиную. – Возьмите собаку! – крикнул Кэри ей вслед. – Я зайду за вами завтра в шесть. Наденьте что-нибудь красивое. Чулки у вас есть. А бальные туфли? Абигайль остановилась в дверях. – Что? – Торжество по поводу отъезда мисс Роды, – напомнил Кэри. – Не забудьте, вы обещали Гектору первые два танца. – Вам незачем меня сопровождать, – резко сказала Абигайль. – Я могу пойти с миссис Спурджен и Верой. – У меня есть тайное подозрение, что миссис Спурджен будет слишком нездорова, чтобы там присутствовать. А вы едва ли можете пойти одна. Кроме того, всем покажется странным, если я вас не захвачу. Люди подумают, что мы что-то скрываем. Абигайль с раздражением захлопнула дверь. Очевидно, этот невыносимый человек находил ее положение во всех отношениях забавным. Хотя ничего смешного в нем не было, и она знала, что Кэри прав. Теперь он единственный мужчина, за кого она могла выйти замуж. Боль в низу живота уже прошла, но свою девственность она навсегда потеряла. Вряд ли она сумеет загладить свой позор. Теперь у нее два выхода. Или выйти замуж за Кэри, или умереть старой девой. Конечно, умереть старой девой она не хотела, но и представить счастливое будущее с Кэри тоже не могла. «Не беспокойся, Смит. Я женюсь на тебе», – небрежно сказал он. Какое уж тут счастье? Большую часть следующего дня Абигайль примеряла все привезенные с собой наряды, сокрушаясь, что не взяла из Лондона то или другое платье. Ни одно ее не устраивало: то плохо сидит, то не идет ей. Когда она спустилась к чаю, Вера сочувственно улыбнулась: – Не знаете, что надеть? – Как вы догадались? – покраснела Абигайль. – У вас на шее четыре разных ожерелья. – Это безнадежно. Я не умею одеваться и всегда скверно выгляжу, что бы с собой ни делала. – Могу я дать совет, мисс Смит? – Миссис Нэш, я была бы вам очень признательна. – Зовите меня Вера, пожалуйста. Хотя темно-красные цвета кричат «стареющая вдова», я уверена, что вы были бы совершенно очаровательны в гранатовом бархатном рединготе. – Но у меня нет гранатового бархатного редингота. – Жемчуга великолепны, но давайте не будем нарочитыми. То же самое с ярко-желтыми бриллиантами. Имейте в виду, это лишь маленький деревенский бал. Главное правило моды – не переусердствуй. – Видимо, изумруды тоже не годятся, – расстроенно сказала Абигайль. – Наоборот. Они небольшие, со вкусом оправленные и явно высочайшего качества. – У меня есть под них серьги, – веселея, сообщила Абигайль. – Хорошо. Может, у вас есть и зеленое платье? Ничего страшного, – успокоила Вера, заметив ее огорчение. – Я вам одолжу свое. – Вы так добры. Но я не могу его взять. Что же наденете вы? – Я вряд ли пойду. Миссис Спурджен выразила намерение остаться дома. Кроме того, у меня будет много работы по упаковке вещей, раз в понедельник мы решили возвращаться в Лондон. Я не могу поручить все это одной Эванс. – Думаю, с моей стороны это было слишком поспешное решение, – смутилась Абигайль. – Конечно, миссис Спурджен незачем идти, если она не хочет. – Честно говоря, это лучше для нее. Она меня беспокоит. Вы, должно быть, заметили, какой сонливой она стала, какой тихой и необщительной. Короче, совсем не похожей на себя. – Если вы думаете, что она действительно больна… – Она тоскует по дому, – сказала миссис Нэш. – Чем раньше мы вернемся в Лондон, тем лучше. – Да, – согласилась Абигайль. – Позвольте мне сначала отнести мадам ее чай, а затем я помогу вам одеться. У меня есть одна идеи насчет вашей прически. Без десяти шесть Вера отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой. Абигайль тоже была довольна. Зеленое платье делало ее волосы больше золотистыми, чем рыжими, Вера уложила их в греческом стиле, вплетя тонкие зеленые ленты в завитые локоны. – Мне даже не приходило в голову использовать щипцы для завивки волос, – удивленно сказала Абигайль. – Они вьются от природы. Вера подарила ей маленькую коробочку помады для волос: – Она прекрасно сохраняет прическу. Используйте ее понемногу и не беспокойтесь за ваши локоны. – Большое спасибо. Вы моя крестная фея, Вера. – И Абигайль порывисто обняла ее. Миссис Нэш казалась смущенной. – Теперь я убегаю. Он появится здесь с минуты на минуту. Если он не сделает вам тысячу комплиментов, то ответит мне за это. Абигайль знала, что благодаря Вере она выглядит настолько красивой, насколько это возможно. Она покраснела от удовольствия, когда подумала о реакции Кэри. Возможно, если она покажется ему красивой, он сумеет найти более лестный способ попросить ее руки. Конечно, зеленое платье едва ли заставит его в нее влюбиться, но все же несколько комплиментов успокоили бы ее раненую гордость. К ужасу Абигайль, Кэри едва взглянул на нее, приветствие было далеко от радушия. Уэйборн помог ей сесть в двуколку, не произнеся ни слова. Абигайль даже не успела как следует устроиться на сиденье, а он уже постучал в крышу тростью, и коляска понеслась вперед. Кэри сидел напротив, пришпилив ее к месту уничтожающим взглядом. – Мы не берем ваших… караковых? – робко спросила она. – Гнедых. – Да, простите. Караковые лошади у сэра Хораса. – Капитана сэра Хораса, – с каменным выражением лица поправил Кэри Абигайль и бросил ей что-то на колени. Она увидела рожок для обуви, вырезанный из черепашьего панциря. – Что это? – озадаченно спросила Абигайль. – Рожок, – сообщил Кэри, – на тот случай, если что-нибудь вывалится из этого нелепого платья. Думаю, вы можете использовать рожок, чтобы засунуть это назад! В оскорбленном молчании Абигайль плотнее стянула шаль. – Хотя, наверное, его следовало отдать Гектору, чтобы он смог вытащить из платья вас. На это уже нельзя было не ответить. – Вы… вы!.. – Вы похожи на торговку апельсинами… дополненную апельсинами! – недовольно сказал Кэри. – К вашему сведению, – процедила она, – это не апельсины. – Мне это известно, мисс! Никто лучше меня не знает все о ваших апельсинах. Видимо, я должен сказать «дыни»? Абигайль была совершенно подавлена его демонстративным презрением. – Да, я подложила кое-какую набивку. Пришлось. Иначе бы платье не подошло мне. – Я слышал, чтобы подкладывали «сливы», но чтобы подкладывали грудь! Зачем вы надели платье, которое вам на два размера велико? У вашей модистки что, нет мерной ленты? – Я одолжила платье у Веры, – сказала Абигайль, чуть не плача. – Оно гармонирует с моими изумрудами. Могли бы и не замечать мои апельсины. Лучше обратили бы внимание на мою прическу. Некоторое время они ехали молча, слышался только быстрый стук подков. – Абигайль, простите меня, – наконец произнес Кэри. – Ваша прическа… прелестна. – Благодарю вас, – угрюмо сказала она. – Просто я всегда предпочитал апельсинам персики, вот и все. Абигайль бросила Кэри рожок, удивляясь, зачем он держит эту вещь в экипаже. – Жениться в оранжевом, – вдруг пробормотал он. – Какая тут рифма? «Жениться в белом – идти к алтарю смело» «Жениться в голубом – иметь любимый дом». «Жениться в красном – быть несчастным». Но что сказать насчет оранжевого? – «В оранжевом жениться – себя стыдиться», – холодно произнесла Абигайль. – Ну, мы знаем, что вам-то нечего стыдиться. По крайней мере выше талии. – Он сделал вежливую паузу, давая ей возможность остроумно ему ответить. – Полагаю, могло быть и хуже, – беспечно сказал Кэри, поскольку Абигайль молчала. – «В зеленом пожениться – своего парня стыдиться». Вы же не стыдитесь меня, Абигайль? – Мистер Уэйборн, не будете ли вы так добры закончить этот разговор? Мне он совершенно неинтересен. Повторяю, я не собираюсь за вас замуж. Лучше умереть старой девой. Он поднял бровь. – Девой? Такое вряд ли возможно, моя девочка. – Я вас ненавижу! Приняв во внимание столь разумный ответ, Кэри достал фляжку и сделал внушительный глоток. – Вы пьяны. – Не желаете виски? – Кэри учтиво протянул фляжку Абигайль. Словно в дополнение ко всем ее несчастьям, экипаж вдруг резко остановился, и янтарная жидкость выплеснулась прямо на подложенные апельсины Абигайль. – Замечательно! – воскликнула она. – Теперь я пахну, как винокуренный завод. Кэри предложил ей глубокие извинения и свой носовой платок. Абигайль отвергла и то и другое. – Увы, в женитьбе с виски – большие риски, – со вздохом изрек новоявленный Шекспир. – По крайней мере теперь я могу наконец избавиться от вас. – Абигайль распахнула дверцу и покинула экипаж. Ничего не видя перед собой, Абигайль бежала по дороге. Она слышала только, что Кэри, насвистывая, идет сзади. Вскоре ей пришлось остановиться. Перед ней оказались закрытые ворота в длинной каменной стене, а за ними вырисовывался каменный дом, стоящий вроде бы в загородном саду. В окне первого этажа горела единственная свеча, остальные окна были темными. Хотя Абигайль ни разу не была в Гуснек-Холле, она догадалась, что это явно не он. Если б там намечался бал, дом был бы полон света и музыки. – Что это за место? Куда уехал экипаж? Кэри ответил на ее вопросы в обратном порядке: – Экипаж скоро вернется. А место – Литтл-Стрейторн. – Он прошел мимо нее и открыл ворота. – Здесь дом приходского священника. Простите, не знаю, как это называется у пресвитерианцев. – Я знаю это место. Зачем вы привезли меня сюда? – Затем, что бесполезно просить кузена Уилфреда, чтобы он сочетал нас браком, – терпеливо ответил Кэри. – Он считает пресвитерианцев людоедами или колдунами, а возможно, колдунами, пожирающими себе подобных. Но здешний священник поженит нас всего за десять гиней, которые у меня в кармане. – Я уже сказала, что не выйду за вас! – повторила Абигайль. – Кэри, вы не можете похитить меня и заставить сделать это насильно. В конце концов, мы в Англии. – Конечно, заставить вас я не могу, признаюсь. Но я могу вас похитить, и, как видите, я это уже сделал. Абигайль поджала губы. – Вам лучше вернуть свой экипаж, сэр. Меня ждут в Гуснек-Холле. И если я пропаду… – Вы думаете, я такой уж глупый похититель? – улыбнулся Кэри. – Естественно, я послал им ваши пожелания. Я подумал обо всем. Пусть тут думают, что вы в Танглвуде, а там, что вы в Гуснеке. А мы нигде, Смит. И вольны делать что пожелаем. – Это не смешно! – в ярости процедила Абигайль. – Да, – согласился Кэри. – Все гораздо серьезнее. Поэтому вам лучше собраться с мыслями и проявить благоразумие, дорогая. Мы с вами занимались любовью. Есть последствия. Сожалею, что вам это не по душе, но мы обязаны пожениться. Вы больше не можете выйти ни за кого другого. Если вы откажетесь выйти за меня, то кем вы станете? Вы могли забеременеть. Об этом вы подумали? Так что ничего другого не остается. Абигайль отвернулась. – Вы думаете, я этого не знаю? Неужели вы и в самом деле такой ужасный? Такой бесчувственный? Кэри схватил ее за плечи и заставил посмотреть на него. – Бесчувственный? Я практичный, Абигайль, – резко сказал он. – Разумный. Чуткий. Ответственный. Хотя вы жаловались, что во мне ничего этого нет. Теперь же, когда я практичен, вам это не нравится. Слишком плохо! – Вы не практичны, Кэри Уэйборн, – всхлипнула Абигайль. – Вы полный тупица. Будь вы практичны, то знали бы, что мы не можем здесь пожениться. Это чужой приход, и у нас даже нет оглашения имен вступающих в брак. – Ошибаешься, обезьянка, – сказал Кэри. – У меня в кармане патент архиепископа и твое кольцо тоже. Изумруд Кэри. Я взял его из фамильного сейфа, когда последний раз ездил в Лондон. – Но это было на прошлой неделе, – тонким голосом произнесла Абигайль. – До того… до того как… О! – Вот именно, неблагодарная девчонка. – Вытащив из кармана маленький кожаный футляр, Кэри открыл крышку. Внутри под лунным светом блеснул крупный четырехгранный изумруд. – Значит, вы хотели жениться на мне? – осторожно спросила Абигайль. – Я думал об этом, – признал он. – Но ты встретила меня не слишком приветливо, сказала много обидного. Назвала меня глупым и безответственным. Я решил прекратить знакомство. Сердце у Абигайль упало. Кэри уже тогда хотел жениться на ней, и она все испортила. – А сейчас? – тихо произнесла она, боясь услышать ответ. – Сейчас нет выбора. Мы обязаны пожениться. Конечно, если ты сама не будешь глупой и безответственной. Ты должна признать, что это единственно практичное решение. Бог свидетель, я не хочу, чтобы ты была на моей совести. Да, он прав. Она уже не могла вернуться домой к отцу, как будто ничего не произошло. Не могла снова играть роль молодой леди на выданье. Она не способна на такой ужасный обман. Тут дверь открылась, и появилась высокая тощая фигура, державшая поднятую свечу. – Быстрей, пока я не передумал, – сердито произнес Кэри. Абигайль смиренно последовала за ним. Кэри первым расписался в книге регистрации, затем отдал перо ей: – Напиши свое имя, Абигайль, и запомни, что ты делаешь это в последний раз. Отныне ты – Абигайль Уэйборн, поняла? Ты больше не член своей прежней семьи. Пока он расплачивался с викарием Литтл-Стрейторна, Абигайль написала свое имя под его именем. Экипаж уже стоял у ворот, и Абигайль села в него с чувством обреченности. Брак, начавшийся столь удручающе, не мог оказаться счастливым, в этом она была уверена. К тому же осознание того, что они вполне могли быть счастливы, если б она сама все не испортила, только усиливало ее муки. – Ты выглядишь несчастной, – заметил Кэри, садясь напротив. – Весьма неутешительно, учитывая, что сегодня наша первая брачная ночь. – Вы тоже выглядите довольно мрачным. – Правда? – Кэри глотнул из фляжки. – Выпьем? Абигайль с благодарностью приняла его предложение и допила остаток ирландского виски. Кэри начал стягивать левый сапог. – Взбодрись, ради Бога, – раздраженно сказал он. – Попытайся выглядеть счастливой, когда мы приедем в Гуснек-Холл. Где рожок? Я должен надеть бальные туфли. Извини, я не хотел жениться в бальных туфлях. Я женился на тебе в последней паре сапог от Хоуби. Цени это. – Гуснек-Холл! – испуганно воскликнула Абигайль. – Кэри, я не могу. – Это место не хуже любого другого, чтобы объявить о нашем браке, – с поддельным воодушевлением ответил Кэри – Попытайся улыбаться. Ты ведь помнишь, как улыбаются? – Нет! Кэри перестал бороться с сапогом. – Показываю. Нужно только приподнять уголки рта. Вот так. – Нет, Кэри, мы не можем объявить о нашем браке. Я запрещаю. – Ты серьезно предлагаешь, чтобы мы держали это в тайне? – нахмурился он. – Нет, это все равно не удастся. Но сначала я должна сказать отцу. Абигайль колебалась, не зная, что лучше: быть дочерью Рыжего Ритчи или сестрой Далиджа. Что же касается прежнего обручения с Далиджем… ей даже не хотелось вспоминать о нем. – Кэри, насчет моего отца… – Насчет своего отца не беспокойся. Я ему скажу. Напишу письмо. Тебе вообще незачем видеться с ним. Абигайль похолодела от страха. Раньше это не приходило ей в голову, но Кэри – ее муж и по закону имел теперь над ней почти абсолютную власть. Он мог просто запретить ей видеться с отцом. Мог держать ее взаперти, если пожелает. Вправе пользоваться ее состоянием. И ее телом. Фактически теперь это его состояние и его тело, он мог делать с ними все, что захочет. – Кэри, ты ведь не запретишь мне видеться с отцом? – спросила Абигайль, презирая себя за нотку мольбы в голосе. – Ты ведь не будешь настолько жесток? Он выглядел удивленным. – А ты хочешь видеть отца? – Конечно, хочу. Я очень его люблю. И он заслуживает того, чтобы услышать о… об этом от меня, с глазу на глаз, без посторонних. Кэри сардонически усмехнулся. – Тогда, конечно, ты должна сказать ему об этом с глазу на глаз. – Я поеду домой в понедельник, как собиралась, тогда ему и скажу. – Хочешь, чтобы я поехал с тобой? – Нет. Кэри пожал плечами: – Как тебе угодно. – Ты не понимаешь. Отец всегда хотел, чтобы я удачно вышла замуж. – А ты этого не сделала? – холодно спросил Кэри. Абигайль поняла, что снова оскорбила его, только ухудшив положение. – Кэри, он так хотел, чтобы замужество принесло мне титул. Он потратил целое состояние на мое обучение и наряды. Я брала уроки танцев, музыки, пения, рисования. Уроки французского, итальянского, немецкого. Даже уроки хороших манер. И ни в чем из этого не преуспела… Это расстроит отца. Он возлагал на меня очень большие надежды. – Я тоже не чистильщик сапог, – закипая, ответил Кэри. – Что из того, если у меня нет титула? Я джентльмен. У меня есть поместье. Но полагаю, Танглвуд слишком мал для твоего отца. – Ты ожидаешь, что его обрадуют твои долги? – К черту твоего отца. Если хочешь с ним увидеться, поезжай. Только незачем приглашать его в Танглвуд. Я не желаю видеть его под моей крышей. – Он же мой отец, Кэри. – А насчет Далиджа? Ты же не испытываешь желания встретиться с ним? – Разумеется, нет. Даже не хочу о нем вспоминать. Кэри, я должна кое-что сказать тебе насчет Далиджа. Мой отец… – Я уже достаточно слышал о Далидже и вашем отце, мадам. Прошу вас, больше ни слова на эту тему. В городе можете встречаться с кем угодно. Только не привозите их сюда и не заставляйте меня слушать о людях, которых я глубоко презираю. Кроме того, я поставлю в известность своих адвокатов, что не приму от вашей семьи никаких денег. – Как? Совсем ничего? – удивленно спросила Абигайль. – Ни пенни, – твердо ответил Кэри. – Полагаю, мадам, вы сможете прожить на две-три тысячи в год, потому что это все, чем вас способен обеспечить муж. – Но у меня есть собственные деньги. Конечно, пока ими распоряжается мой отец, я получу их, когда достигну совершеннолетия. Вы же не потребуете от меня вернуть их только потому, что вам не нравится моя семья? – Никто вас не собирается грабить, если вы это имеете в виду. Свои деньги вы получите, мадам, не беспокойтесь. Абигайль замолчала. Он хотел, чтобы она почувствовала себя приниженной, корыстной, и преуспел. Кэри постучал в крышу, приказав кучеру везти их назад в Танглвуд, и, когда верхняя панель закрылась, сообщил: – По крайней мере вам будет незачем притворяться счастливой, миссис Уэйборн. – Кэри, простите меня. Знаю, это я все испортила. – Я бы так не сказал. – Однако проблеск ее надежды сразу погас, когда он продолжил: – С самого начала было ясно, что все обречено. Вероятно, я ошибся, продав Кромвеля, чтобы купить этот глупый патент. Я думал, что в постели вы намного приятнее лорда Протектора, но сейчас, полагаю, нет возможности заявлять о моих супружеских правах. – Что вы имеете в виду под «сейчас»? – Я имею в виду не «сию минуту». Хотя мысль исполнить супружеский долг прямо здесь, в экипаже, раньше, не приходила мне в голову, но теперь я нахожу ее превосходной. Абигайль знала, что покраснела до корней волос, однако, несмотря на замешательство, почувствовала возбуждение. Если он хочет ее, тогда, возможно, еще не все потеряно. Конечно, это не любовь, но по крайней мере хоть что-то. – Раз вы не позволяете объявить всем, что я ваш муж, я не могу провести с вами ночь. Следовательно, или мы закрепим наш союз втайне, или вообще не закрепим. Абигайль прикусила губу. – Значит, вы хотите, чтобы наш брак стал настоящим? – Если под «настоящим браком» вы подразумеваете тот, который включает физическое слияние двух голых тел, я бы сказал, это полностью зависит от вас. Да, Абигайль, я действительно намерен стать весьма наглым лицом, обосновавшимся в вашей постели. Вы готовы к жизни с требовательным партнером? Абигайль сглотнула. – Поэтому вы и женились на мне? Потому что хотите опять заняться со мной любовью? – Нет, – ответил Кэри. – Я «не хочу заняться с вами любовью». – О! – смущенно произнесла Абигайль. – Полагаю, я выразился ясно, – сказал Кэри, стягивая белые перчатки. – Однократное занятие с вами любовью было бы неразумной тратой наших талантов. Я предлагаю делать это снова и снова, может, даже непрерывно первую неделю или две. Глава 13 – Я люблю начинать медленно, – сообщил Кэри, садясь рядом. Он и правда целовал ее с удивительной нежностью, пытался кончиком языка ласково раскрыть ей губы. Но руки противоречили языку, нетерпеливо устраняя с ее груди подложенную набивку. – С тобой мне это не всегда удается. Ты воспламеняешь меня. Ага, вот она, – пробормотал он, когда нащупал ее маленькую грудь. Абигайль глубоко вздохнула. Привыкнет ли она когда-нибудь к подобной близости с мужчиной, если даже это мужчина, которого она обожает. В следующий миг обе его руки оказались под платьем, и оно само упало до талии. Должно быть, Кэри уже неоднократно раздевал женщин в быстро движущихся экипажах. «Весьма неутешительная рекомендация для мужа», – грустно подумала Абигайль. – Панталоны, – с тяжелым вздохом сказал Кэри, когда его рука поднялась по ее ноге. – Только вы, мадам, носите панталоны в такой ответственный момент. – Это не будет, как… как прошлой ночью, – лепетала Абигайль, пока он срывал пуговицы с шелковых панталон. – Я не такая. Это все лауданум. Это он заставил меня так себя вести… заставил чувствовать… Она чуть не вскрикнула, когда его палец неожиданно вошел в нее, и дернулась, но боль не появилась. Ощущение было не очень приятным, хотя естественным, и ее мышцы инстинктивно сжали палец. – Я никогда раньше не делала ничего подобного. – Очень надеюсь на это. Кэри стянул ее с сиденья вниз, и голова Абигайль оказалась на подушках. – Ты будешь разочарован, – с тревогой сказала Абигайль, чувствуя, как напряжено ее тело. – Возможно, это ты будешь разочарована. Кэри медленно расстегнул вечерние брюки, выпуская возбужденный член. Абигайль крепко зажмурилась, чтобы приготовить себя к первому толчку, которого хотела почти так же сильно, как и боялась. – Если это окажется лишь одна десятая того, что я чувствовала той ночью, я не буду разочарована. – И что ты помнишь о той ночи? – Я помню все, – стыдливо прошептала Абигайль. Кэри тихо засмеялся, потом, к ее удивлению, встал на колени, и его голова очутилась у нее между ног. Абигайль сжала бедра парой секунд позже, и уже не смогла ему помешать. Сначала она подумала, что не сумеет этого вынести, а тем более получить удовольствие. Он целовал ее сквозь шелк панталон, затем, когда ее мышцы постепенно расслабились, ввел в прорезь язык и услаждал до тех пор, пока Абигайль не вцепилась ему в волосы. Она чувствовала приближающийся миг облегчения и встретила его беззастенчивым криком. Нет, лауданум здесь ни при чем, поняла она. Это Кэри. Открыв наконец глаза, Абигайль мечтательно улыбнулась ему. Кэри едва не задохнулся – это был затуманенный взгляд женщины, полностью отдавшейся своему плотскому желанию. – Ради Бога, возьми его в руки, направь до отказа, пока я не опозорился, – взмолился он, упав на нее. Абигайль понятия не имела, как Кэри мог опозориться, но быстро сделала то, что он просил, с силой введя головку члена в свой нежный вход. Кэри медленно вошел до конца и, восхищенный ответом ее тела, начал двигаться в такт мерному покачиванию экипажа. Контакт с самой чувствительной ее точкой был настолько идеальным, что Абигайль почти мгновенно унесло волной блаженства. – Прости меня, – прошептал Кэри ей на ухо, когда сила воли в конце концов предала его. Он положил ее ноги себе на бедра, мощными толчками входя в нее снова и снова. Абигайль очень смущала близость кучера, но, когда она достигла вершины наслаждения, с ее губ невольно сорвался хриплый крик. Кэри тоже кричал, пока до конца не излился в нее, а затем сразу пересел на свое место. – Я не собирался этого делать, – пробормотал он. – Моя бедная девочка, ты заслуживаешь лучшего. Абигайль потрясение молчала. Она была замужем. Ее муж, человек, с которым она теперь навеки связана телом и душой, оказался настолько развращенным, что фактически изнасиловал ее прямо в экипаже. Хуже того, ей это понравилось. Без сомнения, кучер слышал ее крики. Хотя последнее соитие было довольно коротким, оно произвело столь же сильное действие на ее чувства. Она вряд ли могла бы остановиться, если б даже кучер открыл верхнюю панель и спросил, почему молодая леди кричит. Да, теперь Абигайль уже не могла винить опий. Возможно, она столь же развращенная, как и ее муж, с надеждой подумала она. Но Кэри выглядел таким самодовольным, что на миг ее это возмутило. Ей далеко еще до его бесстыдной развращенности, подумала она. Тем не менее он казался удовлетворенным, и это вселяло надежду на будущее. Пусть он и не любит ее, но если она ему нравится такой, возможно, они смогут прожить счастливую жизнь. Едва Абигайль успела привести себя в порядок, экипаж остановился. – Я тебя разочаровал? – вежливо спросил Кэри. Абигайль молча покачала головой. Нужно только постараться, вот и все. Она будет делать все, что он захочет. Станет для него всем. Потому что, если он когда-либо начнет искать любовь где-нибудь еще, она умрет. Кэри проводил Абигайль в дом и, поручив заботам миссис Нэш, пожелал обеим леди спокойной ночи. – Расскажите мне все, – нетерпеливо сказала Вера, как только Кэри вышел. – Я никогда еще не видела, чтобы у вас так сияли глаза, дорогая. Полагаю, вы имели большой успех. Абигайль в тысячный раз пожалела о своей неистребимой способности краснеть. – Возможно, кое-какой успех. – Вот и все, что она себе позволила сказать. Пожаловавшись на головную боль и усталость, Абигайль поспешила в свою комнату. – Что тебя задержало? – спросил Кэри. Он сидел на ее кровати, развлекая терьера недавно снятым галстуком. Он был уже без сапог и чулок, голые смуглые ноги делали его больше обычного похожим на цыганского принца. Абигайль не могла отвести от него глаз, слегка испуганная властным физическим влечением к нему. Станет ли оно когда-нибудь привычным? Но сейчас ей очень хотелось побыть одной. Пора разобраться в своих чувствах, пора осознать всю чудовищность того, что она сделала, пора обдумать, как ей завоевать сердце мужа. Пора свернуться калачиком и просто поплакать. – Возможно, ты хочешь закрыть дверь? – Как ты сумел так быстро сюда попасть? – спросила Абигайль, торопливо закрывая дверь. – Это же мой дом, обезьянка. Я знаю расположение комнат, у меня есть ключи. Человек всегда может попасть в собственный дом. Или я нежеланный гость в спальне моей леди? – насмешливо прибавил Кэри. После того, что случилось в экипаже, Абигайль вряд ли могла притворяться оскорбленной скромницей. Она может побыть одна и завтра. Тут ей пришло в голову, что большинство мужчин в его положении вообще не чувствовали бы себя обязанными жениться на ней. И определенно не стали бы этого требовать, увидев, как она себя ведет. А если Кэри отнесся к ее поведению легкомысленно, то по крайней мере он не обращался с ней презрительно. Он может не любить ее, но он был настоящим джентльменом. Она всегда может положиться на его честь. – Вы самый желанный, сэр. Просто я не ожидала вас здесь увидеть. Кэри встал и начал расстегивать жилет. – Правда? Если вы намерены держать меня на почтительном расстоянии, я боюсь, вам это не удастся. Абигайль застенчиво улыбнулась. – Но я не хочу держать вас на почтительном расстоянии. – Тогда вам повезло, – усмехнулся Кэри, стягивая через голову рубашку. – Не собираетесь ли вы раздеться, миссис Стыдливость? Мужчина не должен бороться с подложенной грудью и застегнутыми панталонами в свою брачную ночь. Во всяком случае, не дважды. Спихнув Ангела с кровати, Кэри снял брюки. Несправедливо, что она так стеснительна, а он вообще не стесняется, подумала Абигайль. Это жестоко. Даже красивые люди должны обладать хоть долей скромности. – Как вам удается быть таким загорелым? – спросила Абигайль, когда он наклонился, чтобы откинуть покрывало, выставив на обозрение медно-коричневую спину. – Летом я загораю на берегу реки, – объяснил Кэри. Он собрал одежду и бросил ее на стул. Ангел с галстуком хозяина в зубах растянулся на полу. – А вдруг кто-нибудь увидел тебя обнаженным? – испуганно спросила Абигайль. – Я думаю, они посчитали бы, что им очень повезло, – беззаботно ответил Кэри. Он лег на кровать, подложив руки под голову. – Поторопись, Смит. Я хочу увидеть тебя во всей твоей красоте, без всяких драпировок, прикрытую лишь твоим румянцем смущения. – Веснушками, ты имеешь в виду? – печально сказала Абигайль. – Я люблю твои веснушки. Покажи мне эти веснушки, о которых ты говоришь. Я буду изучать их, восхвалять и целовать. Абигайль не собиралась показывать ему ни веснушки, ни что-либо еще. Открыв дверцу шкафа, она сняла платье и надела свою лучшую ночную сорочку. Когда ее голова появилась из ворота, Абигайль заметила книгу, лежавшую на нижней полке, взяла ее и закрыла шкаф. Кэри с любопытством посмотрел на нее: – Время для сказок? – Кэри, я должна тебя поблагодарить. – Ты должна благодарить меня в ночной сорочке? Я люблю, чтобы меня благодарили в голом виде. – Я знаю, ты не был обязан жениться на мне. Особенно после того, как я несколько раз тебе отказывала. Я вела себя слишком глупо. Я даже не представляю, что бы я делала, если б ты не женился на мне. Потому что я хочу иметь свой дом, а потом детей. – Ты забыла про мужа, – напомнил Кэри. – Ведь ты хочешь и мужа? – Конечно. Нельзя иметь одно хорошее без другого, так ведь? – Не все настолько честны, как ты, моя дорогая Смит, – с улыбкой сказал Кэри. – В общем, я скорее женился для создания законного потомства, чем ради того, чтобы скрыть тот факт, что мы приняли слишком много лауданума и довольно плохо себя вели. – Значит, и ты хочешь детей? – Целую дюжину. Я хочу, чтобы наша детская выглядела, как приют для сирот. Тебя это не тревожит, Смит? – Нет, конечно. У меня самой не было ни братьев, ни сестер. Я чувствовала себя довольно одинокой. – Больше уже не будешь. Обещаю. Абигайль глубоко вздохнула и протянула ему книгу. – Это мой тебе свадебный подарок, Кэри. Не так много, я понимаю. Но ведь я не знала, что выйду сегодня замуж. – О, Блейк, – пробормотал Кэри. – С твоей стороны было бы жестоко не отдать ее мне. Ты еще ждала, чтобы оценить ее по достоинству, тогда как я уже оценил ее. Но у меня для тебя нет Вордсворта или Колриджа, – добавил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку. – Что я могу дать тебе? Абигайль повернула изумруд на пальце. – Ты уже дал мне очень много. Это прекрасный изумруд. И это чудо, что ты вообще на мне женился. – Глупости. Ты попалась мне в нужное время моей жизни, Смит. Я засох в изгнании, как вяз, когда ты нашла меня. Я так изголодался по женскому обществу, что даже миссис Гримсток начала казаться мне привлекательной. – И ты называешь это «засох, как вяз»? – сердито произнесла Абигайль. – Испытывать вожделение к бедной миссис Гримсток? Она бы сразу оставила твою службу, если б узнала… Так вы хотите меня заверить, что не содержали любовницу? – Абигайль сразу пожалела о сказанном. Она говорит как сварливая женщина. Кэри нахмурился. – Увы, я не мог позволить себе любовницу. Как видишь, Смит, женитьба была единственным выходом из моего несчастливого затруднения. Не могу же я действительно обременять Гримсток подобным сумасбродством. – Но вы могли жениться на любой, – сказала Абигайль. – Вам не требовалось жениться на мне. – Это правда, – согласился Кэри с обычной скромностью. – Но я не мог решиться. А ты сделала это за меня. – Ничего подобного, я не добивалась вас, – расстроенно ответила Абигайль. – Разумеется. Ты просто оказала мне услугу, появившись голой из шкафа. Это сразу облегчило мне выбор жены. Нет больше одиноких ночей. Разговоров с самим собой. Вынужденного обета безбрачия. Ты ведь не хочешь, чтобы я держал любовницу? Не пытаешься от меня отделаться? – Нет! – почти выкрикнула Абигайль, и терьер даже гавкнул от неожиданности. – Я надеюсь, ты не пожалеешь, что женился на мне. Я сделаю все, чтобы ты был счастлив. Во всяком случае, постараюсь. – Но тебе это может показаться неприятным, – предупредил Кэри. Абигайль заставила себя посмотреть ему в глаза. – Я с радостью сделаю все, что ты захочешь. Ни в чем не откажу тебе, клянусь. Если в моей власти дать тебе это, оно твое. Я твоя. Я всегда подчинюсь твоим… требованиям. Я не хочу, чтобы ты держат любовницу. Я не хочу делить тебя ни с кем. И сделаю все, что ты попросишь. – Очаровательно, – пробормотал Кэри. – Ты еще можешь краснеть, делая мне самое неприличное предложение, какое я слышал от женщины. Хорошо, Смит. К счастью для твоей женственности, я человек весьма скромных потребностей. Десять раз в день, вот и все, что я прошу. – Д-десять раз?! – повторила Абигайль, побледнев. – В день? Каждый день? – Маловато, я знаю. Но мы должны сделать тебе скидку как новичку, дорогая. Со временем это будет двадцать или тридцать раз в день. Но пока я согласен на десять. – Он широко ухмыльнулся. – Кэри, я… – Для начала я сверху, обычно перед завтраком, хотя и не всегда. Потом наоборот, ты сверху. А дальше в быстрой последовательности сбоку, сзади, спереди. Уже пять? Ну что ж, полдела сделано. Время ленча. – О, ты шутишь, – пробормотала Абигайль. – Ты выглядишь разочарованной, Смит, – удивился Кэри. – Теперь краснею я. Да, это шутка. Я же не изверг, Абигайль. – Не смейся надо мной, – тихо попросила она. Кэри схватил ее за руки. – Не могу сдержаться, Эбби. Я дурак, и тебе лучше знать это сейчас. Когда я волнуюсь, то делаю глупые, импульсивные и наглые замечания, которые могут вызвать у тебя желание дать мне пощечину. Я виню Итон. – Почему? – Абигайль изумленно смотрела на него. – Почему? Я был довольно маленьким для своего возраста. Другие мальчишки… – Нет. Почему ты волнуешься? – Тому виной ты. Ты волнуешься, и это, в свою очередь, заставляет волноваться меня. Пытаясь тебя развеселить, я делаю только хуже. Ты настолько туго заведена, что я боюсь тебя сломать. Ты не похожа ни на одну из моих знакомых женщин. Я никогда не знаю, что с тобой делать. – Я не хочу быть непохожей, – испуганно сказала Абигайль. – Я могу измениться. – А я не хочу, чтобы ты менялась. Я просто хочу найти место, где ты не будешь пугаться до смерти. Не отшатнешься от меня, когда я к тебе прикасаюсь, – добавил Кэри. – Я этого не выношу. – Разве я так делаю? Извини, Кэри. Я просто слишком волнуюсь. – После моего поведения в экипаже я не могу тебя винить, – грустно сказал он. – Я бы тебя не винил, если б ты вообще прогнала меня. Только смущающая близость кучера помешала ей полностью удовлетворить Кэри. – В экипаже ты был превосходен, – застенчиво ответила Абигайль. Она мысленно поклялась никогда больше не отшатываться от него, какой бы взволнованной она себя ни чувствовала. Это глупо, эгоистично, ведь Кэри мог подумать, что она его не хочет. – Ты должна увидеть меня в постели, – улыбнулся он. – Может, и увижу. Когда-нибудь. – Кто бы мог подумать! Смит пошутила! Кэри откинул покрывало, и Абигайль быстро легла рядом. Он сразу обнял ее. Не было сомнений, что он возбужден, однако явно не хотел повторять тот яростный натиск, который доставил ей столько удовольствия в экипаже. Конечно, в финансовых делах он безнадежно непрактичен, зато искусный и неутомимый любовник. Абигайль даже нравилось, что у него есть хоть один недостаток. Положив ладони на ее маленькие груди, Кэри наслаждался розовыми сосками, затвердевшими под тонкой тканью ночной сорочки. Когда Абигайль теряла стеснительность, такой отзывчивости, как у нее, Кэри не встречал ни в одной женщине, с которыми он прежде спал. Пробуждаясь, она выполняла даже его невысказанные желания, чего не умела ни одна из тех женщин. Пусть в обществе Абигайль была неловкой, всегда старалась остаться в тени, но в постели она была идеальным партнером. Когда, подняв сорочку, он положил руку на цель своих желаний и начал осторожное исследование, Абигайль поразилась, что ее тело даже не вздрогнуло. А ведь несколько часов назад она и подумать не могла о такой интимности, не говоря уже о том, чтобы принять ее. Теперь она широко раскрылась навстречу, более того, втянула его с такой жадностью, что у нее захватило дух. Неужели эта распутная леди – Абигайль Ритчи? Нет, она Абигайль Уэйборн, а это совсем другое дело. Она быстро напомнила себе, что нет греха в соединении с мужчиной, который навеки стал ее мужем, но в глубине души отказывалась этому верить. Грешно так давать волю своим желаниям. – Ты уверена, что не слишком устала? – спросил Кэри. Когда Абигайль молча покачала головой, он больше не спрашивал, удивляясь, как ее маленькое тело второй раз приняло его с тем же возбуждением. – Утром ты будешь страдать от этого, – предупредил он, но Абигайль не отпускала его. Временная боль внутри казалась ей не такой уж высокой платой за это неописуемое блаженство. Она была готова и к третьему разу, но Кэри отказался. – Зато я буду определенно болен, – пробормотал он, и она засмеялась. Потом, когда он спал, Абигайль гладила его по густым черным волосам, думая, поседеют ли они когда-нибудь. Разумеется, нет, решила она, засыпая. Ведь она вышла замуж за бессмертного. Ангел разбудил ее перед рассветом, вскочив на постель. Огонь в камине погас, Кэри двигался в темноте, искал свою одежду. – Посмотрите, с какой скромностью начинает свои золотые дни эта нимфа, – возвышенно приветствовал он ее. – Кэри, о чем ты говоришь? – «Был королем я только в сновиденье. Меня лишило трона пробужденье», – с улыбкой процитировал он. – Конечно, за исключением того раза, на этот раз я остался королем, а ты осталась моей. Слова взволновали ее. Что бы ни омрачало их еще не оперившийся брак, Абигайль не сомневалась в его страсти к ней. В спальне они были настолько совместимы, насколько несовместимы были за ее пределами. – Кто это, Марвелл? – Нет, обезьянка, это Шекспир. Сонет 87. Разве пресвитерианцы не читают классику? Абигайль села в кровати и потянулась. – Который час? Кэри со вздохом стал надевать брюки. – «Не хвастай, время, властью надо мной», – пожаловался он, запихивая в шкаф остальные части вечернего костюма. – В любой момент здесь может появиться служанка, чтобы разжечь камин. Но когда все общество узнает, что мы женаты, клянусь, я не выпущу тебя из этой постели дней пять как минимум, а пока… – Кэри наклонился и поцеловал ее в лоб. – «Прощай! Тебя удерживать не смею. Я дорого ценю любовь твою. Мне не по средствам то, чем я владею. И я залог покорно отдаю».[3 - Шекспир. Сонеты. Пер. С. Маршака.] Абигайль не могла ответить Кэри цитатой из Шекспира, поэтому она просто поцеловала его, прикусив зубами его нижнюю губу. Кэри не выглядел разочарованным. Утро прошло как в тумане. Миссис Спурджен явилась к завтраку в кружевном чепце, с седыми локонами и жалобами на многочисленные болезни. Вера посочувствовала хозяйке, но Абигайль была занята собственными мыслями. – Иногда я думаю, что слышу его голос, его любимый голос. Абигайль вздрогнула. – Чей голос, миссис Спурджен? – Като, естественно. Вы что, не слушаете меня? Я вижу его во сне, а когда просыпаюсь, мне в первый момент кажется, что я вижу его на жердочке. Но это всего лишь сон. Надеюсь, окно открыто, Вера? – Конечно, – успокоила ее миссис Нэш. – Окно всегда должно быть открыто. На случай если он вернется. Абигайль чувствовала себя отчасти виновной в безвременной смерти Като, чего нельзя было сказать про Ангела: явно не обремененный сложными переживаниями, он рвался на прогулку. Выйдя после обеда погулять, Абигайль сразу заметила Кэри, идущего по тропинке к дому. Он задержался, чтобы потрепать собаку по голове, – непростая задача, поскольку Ангел восторженно прыгал. – Собираешься гулять? – спросил он Абигайль. – Ты меня опередила, я как раз шел пригласить тебя на прогулку в лес. – Выражение лица у него вдруг изменилось. – В чем дело? По-моему, ты была счастлива, когда я уходил. – Я была и осталась счастливой, – быстро сказала Абигайль. – Это все из-за миссис Спурджен. Она ужасно тоскует по своей птице. Иногда я думаю… Может, сказать ей правду? – Нет, конечно, – ответил Кэри, беря ее за руку и уводя от дома. – Если ты не хочешь еще больше расстроить ее. Вспомнив пронзительный голос птицы, Абигайль невольно вздрогнула. Ангел тем временем с трудом двигался по грязи в сторону леса. – Пусть идет, – сказал Кэри, ведя ее через луг к березовой роще. – Тут есть секретная тропинка, которую я хотел тебе показать. Четверть часа спустя они подошли к дому привратника и остановились у задней двери. Абигайль скорее обрадовалась, чем удивилась. – Ты понимаешь, зачем я привел тебя сюда? – Кэри запрокинул ей голову, чтобы она могла смотреть только на него. – Да. – Вот и хорошо, – проворчал он, вставляя ключ в замок. – Обычно я не привожу сюда молодых леди средь бела дня, но, поскольку ты моя жена, я сделаю для тебя исключение. Абигайль вошла первой. – Меня совершенно не интересует, что ты делаешь обычно, – сказала она, стоя посреди небольшого холла. Кэри усмехнулся, закрыл дверь и помог Абигайль снять плащ. – Вижу, на этот раз ничего одолженного у Веры нет. Все настоящее и собственное. Холл сообщался с убогой комнаткой, большую часть которой занимал камин. В середине комнаты, служившей одновременно кухней и гостиной, стояли стол и два стула. С одной стороны камина была приставная лестница, ведущая на чердак. Огонь в камине уже горел, видимо, в ожидании ее прихода. Абигайль взглянула на лестницу: – Ты думаешь, что я полезу с тобой наверх? – Если ты настаиваешь, – ответил Кэри, подталкивая ее к лестнице. – Я хотел предложить тебе чай, но если мадам склонна к другому уроку супружеского поведения… Абигайль со смехом полезла наверх. Она вынуждена была пригнуться, чтобы не стукнуться головой о низкий потолок, однако на узкой кровати лежал настоящий пуховый матрас и стеганое одеяло, любовно сшитое из разноцветных квадратов атласа. Кэри, по своему обыкновению, тут же сбросил одежду и устроился на кровати в полной готовности. – Обычно леди дает мне время собраться с мыслями, прежде чем прыгнуть на меня, – ворчал он. – Но полагаю, супруге разрешены некоторые вольности. Прыгай, если хочешь. Я постараюсь выдержать. Между прочим, сняв одежду, ты убедишься, что это значительно увеличит наше взаимное удовольствие. – Я уже сказала вам, сэр, меня не интересует, что вы обычно делаете со своими шлюхами, – ответила Абигайль, поднимая юбки. Через секунду она уже оседлала его. – Я намерена произвести несколько реформ. – Вроде того чтобы избавиться от панталон? – спросил Кэри, нащупав мягкий бугорок между ногами. Его любознательным пальцам он казался спелым персиком, источающим сладость. – Да, это действительно необходимая реформа, моя королева. Ты совершенно права, устраняя все преграды на пути развития. – Это не только моя заслуга, – сказала Абигайль, тут же охнув, когда его палец скользнул в источник, затем упорно продолжил движение. – После долгого и тщательного исследования мой верный советник обнаружил, что позорная привычка носить панталоны – это жестокая и неестественная помеха для мужчин в экипаже. – Умный парень, твой советник, – одобрил Кэри. – Тебе повезло с ним. – Я прекрасно сознаю, насколько мне повезло, сэр, – ответила Абигайль, ведя рукой по его гладкому животу, пока не почувствовала горячий твердый член. – Я получаю великолепные советы, и мой премьер-министр всецело в моем распоряжении. – Конечно, – хрипло согласился Кэри. – А еще он такой красивый, – бормотала Абигайль, бесстыдно дразня головку его премьер-министра. – Такой надежный, всегда готов к действию, хотя слегка горяч, но я не возражаю. – Боже мой, Абигайль. – Кэри схватил ее за бедра и заставил опуститься на него. – Разве можно так обращаться с государственным деятелем? Абигайль засмеялась, когда он глубоко вошел в нее и облегченно вздохнул. – Ты была создана для меня. Несомненно, создана для меня. Внезапный стук в дверь был весьма нежелательным. Королева с главным советником были серьезно огорчены, и премьер-министр потерпел самое решительное крушение в своей карьере. – Проклятие! – зарычал Кэри. Стук продолжался, теперь к нему присоединился раздраженный женский голос: – Кэри Брэддон Радерфорд Уэйборн! Я знаю, что ты здесь! Немедленно открой дверь. – Назойливая Джульет! – процедил он. – Может, она сейчас уйдет? – с надеждой сказала Абигайль. – Только не она. Ты не видишь мою рубашку? – Полагаю, это одна из твоих шлюх. – Абигайль протянула Кэри рубашку. – Нет. У моих шлюх манеры намного лучше. А эта развязная женщина имеет счастье быть моей сестрой Джульет, – ухмыльнулся он, видя, как Абигайль в ужасе раскрыла глаза. – Ты поступила очень разумно, не успев раздеться, дорогая. Почему бы тебе не открыть дверь и не впустить свою родственницу? Она горит желанием познакомиться с тобой. – Кэри! – прошептала Абигайль. – Почему ты не сказал мне, что твоя сестра едет в Хартфордшир? – Потому что я понятия не имел, что она сюда заявится. Постарайся не паниковать, обезьянка. Тут есть задняя дверь, помнишь? Хотя Джульет и вездесуща, но даже она не может быть в двух местах одновременно. В спешке Абигайль чуть не упала с лестницы, ибо Кэри бесцеремонно подталкивал ее. – Найдешь тропу через лес? – спросил он, закутывая ее в плащ. – Иди по ней до стены фруктового сада. Затем пройдешь через сад, в это время года там не должно быть никого, и увидишь слева перед собой дверь. Вот ключ. – Абигайль взяла его, мысленно повторяя инструкции. – Внутри справа будет лестница. Наверху дверь. Рядом с нею в коробке на столе лежит другой ключ. К нему привязана красная лента. Оттуда найдешь дорогу в свою комнату. Торопись, обезьянка, гарпия уже потеряла терпение. – Кэри быстро поцеловал ее и подтолкнул к двери. Абигайль уже скрылась в лесу, когда Джульет, обогнув дом, увидела брата. – Вот ты где! – нахмурилась она. – Ты что, не слышал, как я стучу? – Полагаю, даже Кромвель слышал твой стук. – Кто? – Джульет прошмыгнула мимо него и вошла в дом. Ее глаза изучили обстановку, не упуская ни малейшей детали. – Я сказал, Кромвель. Возможно, ты о нем слышала? Он убил короля Карла, ибо тот был мерзким тираном. После этого он дал нам «долгий парламент», но через девять лет разогнал «охвостье» «долгого парламента», стал лордом – протектором Англии и сам превратился в мерзкого тирана. – Он давно умер, – безразлично сказала Джульет. – И следовательно, не мог слышать, как я стучу. Что ты делаешь у задней двери? – Ты напугала меня. Я подумал, что ты сборщик налогов, и уже собрался бежать. Джульет подняла бровь. – Прямо босиком? – Разумеется. Но хватит обо мне, – дружелюбно сказал Кэри, подталкивая сестру к столу. – Для начала можешь объяснить, что ты здесь делаешь. Стянув перчатки, Джульет села за стол и потрогала чайник. Кэри понял намек и поставил его на огонь. – Хорас сказал, что на Дауэр-Хаус упало дерево. Ему прямо не терпелось поведать об этом. Судя по его рассказу, ты специально уронил его на собственный дом. Еще он сказал, что ты живешь здесь, в доме привратника. Я не поверила ему. Кэри, это же просто загон для скота! – Джульет с отвращением сморщилась. – Здесь имеются свои преимущества. Мне пришлось сдать главный дом арендаторам. Ничего другого не оставалось. Тебе они понравятся. Это платежеспособные респектабельные люди. – Надеюсь, – ответила Джульет. – Мне было бы неудобно жить в одном доме с нереспектабельными людьми. – Прости? – Кэри сел напротив. – Я сказала… – Я слышал, что ты сказала. Но ты не можешь остаться в Танглвуде. Что говорит Окленд? Кстати, он здесь, с тобой? На щеках Джульет появилось два красных пятна. – Не важно, что он говорит. Между нами все кончено. Я… разорвала помолвку! – Она разразилась слезами. Как все английские аристократы, Кэри не выносил слез. – Послушай! Возьми себя в руки. – Он подал ей чайное полотенце и велел утереть слезы. – Итак, ты говоришь… Извини. Я не понимаю твоего бормотания. Джульет сделала глубокий вдох. – Я могла бы догадаться, что ты примешь его сторону, – с негодованием сказала она. – Но я ожидала, что ты будешь на моей стороне. Я знаю, Бенедикт, конечно, во всем обвинит меня, но ты, Кэри, я думала, ты встанешь на мою защиту. Упоминание о старшем брате делало положение серьезным. – Бенедикт знает об этом? – нахмурился Кэри. – Пока нет. Я решила, что мне лучше уехать из города. Кэри пошел снять чайник с огня. – Итак… Кто еще, кроме меня, знает о твоей ссоре? – Это не ссора. Я порвала с ним, – сурово ответила Джульет. Пока сестра готовила чай, Кэри нашел две глиняные кружки. Слава Богу, сестра перестала реветь и так спокойно пила чай, что он по ошибке поверил в ее благоразумие. – На твоем месте я бы со всех ног помчался в Лондон и уладил дела с Оклендом, – предложил он. Джульет грохнула кружкой о стол. – Уладить дела? – Она чуть не взвыла. – Ты что, не слышал меня? Я порвала с ним. Я не могу и не хочу выходить замуж за человека, который не доверяет мне. – Окленд тебе не доверяет? – Он слушает всякие сплетни, – презрительно сказала Джульет. – Он ревнует меня к мистеру Рурку. На прошлой неделе он грозил прекратить его финансирование, если я не перестану с ним видеться. – С тем актером? – недоверчиво спросил Кэри. – Вот именно, – торжествующе ответила сестра. – Какой джентльмен станет ревновать к простому актеру? Я нахожу это оскорбительным. Что плохого, если я зайду к нему за кулисы в его гардеробную? – Простите, мисс? – Вы, мужчины, всегда заходите к актрисам. – Ради Бога, Окленд имеет право быть недовольным, – раздраженно сказал Кэри. – Гардеробная актера не место для приличной молодой женщины. Ты что, с ума сошла? – Все было в высшей степени прилично, уверяю тебя, – холодно произнесла Джульет. – Там собралась масса людей. Мне так понравилась генеральная репетиция, что я подарила ему корзину апельсинов. Кроме того, я должна была встретиться с мистером Рурком. Мы работаем над новой пьесой, и Джинджеру это известно. Он сам одобрил все расходы. А теперь носится по Лондону и обвиняет меня. – В чем именно? Джульет пожала плечами. – Вчера он переполнил чашу моего терпения. Он увидел, как я выходила в Олбани с мистером Рурком, и то, что он мне сказал… – Какого дьявола ты делала в Олбани? – Лучше бы спросил, что он сам делает в Олбани! – возмутилась сестра. – Вместо того чтобы спать дома, он посреди ночи шпионил за мной! Это низко. Я не позволю, чтобы за мной шпионили. Кэри грубо схватил сестру за руку. – Ты была среди ночи в Олбани с мистером Рурком? Ты определенно свихнулась. Ничего удивительного, что Окленд тебе не верит. – Если он любит меня, то должен мне верить, что бы я ни делала, – заявила Джульет. – Я не позволю, чтобы меня допрашивали. И обвиняли. – Виновные часто против этого возражают, – ответил Кэри, выпуская ее руку. – Я невиновна, дурак. У меня были веские основания пойти ночью в Олбани, но это не имело отношения к бедному мистеру Рурку. Я даже не видела его, пока не вышла на улицу, и он был достаточно любезен, чтобы проводить меня. К тому же на мне была вуаль, так что он вряд ли знал, кто я. – Я твой брат, Джульет, но я тебе не верю. – Благодарю, сэр. Похоже, вы с Джинджером забыли, что в Олбани, кроме мистера Рурка, живут и другие мужчины. – Понимаю. Ты ходила к другому мужчине. Да, это совсем невинно. Джульет нетерпеливо вскинула голову. – Наш кузен Хорас тоже имеет квартиру в Олбани, – напомнила она, затем, сердито порывшись в карманах, выложила на стол маленькую коробочку: – Вот! Тебе не стыдно за себя? Кэри мгновенно узнал табакерку со скаковой лошадью на эмалевой крышке. – Ты украла табакерку Хораса?! – изумленно воскликнул он. – Разумеется, он бы не отдал ее мне, – процедила Джульет. – Конечно, я украла. Весьма неблагодарная работа, должна тебе сказать. Хорас не спускает с нее глаз, мне пришлось спрятаться под кроватью и ждать, пока он придет домой. Господи, перед сном он даже кладет ее под подушку. Совершенная нелепость. – Конечно, – согласился Кэри. – А что сказал Окленд, когда ты рассказала ему об этом? – Я не обязана ему ничего объяснять, – фыркнула Джульет. – Он сам виноват, что ему в голову пришла дурная мысль. Джинджер должен мне доверять, в конце концов, я совершенно невиновна. – Боюсь, я не могу с тобой согласиться, – ответил Кэри, беря со стола табакерку. – Идея украсть ее принадлежит Джинджеру. Ты был при этом и слышал его. Он сказал, что надо взять у Хораса табакерку и швырнуть в Темзу. Если б он вел себя лучше, мы бы вместе посмеялись. – Думаю, Хорасу сейчас не до смеха. Нелепо с его стороны, или нет, табакерка была королевским подарком, и он ею чрезвычайно гордился. Возможно, он сейчас на Боу-стрит и нанимает сыщиков. Джульет, похоже, не слышала брата. – А вместо этого Джинджер обвиняет меня в неверности. Тогда я, конечно, сказала, что, если он продолжит нести вздор, я разорву помолвку. Тогда он сказал… – Нижняя губа у нее задрожала. – Он сказал… «Как вам угодно, мадам». – И Джульет зарыдала. – Ты все же расквасила себе нос, – ответил Кэри с полным отсутствием братского сострадания. На внезапном повороте узкой темной лестницы Абигайль больно стукнулась лбом о низкий потолок. Чтобы устоять на ногах, она ухватилась рукой за стену, поранив ладонь торчащим гвоздем, и последние несколько ступенек лестницы преодолела уже на четвереньках. Света из маленького круглого окошка как раз хватило на то, чтобы увидеть дверь и стол рядом. Взяв стоявшую на нем коробку, Абигайль поднесла ее к окну, начала перебирать содержимое в поисках ключа с привязанной красной ленточкой и вдруг увидела то, о чем не могла даже помыслить: среди разнокалиберных ключей лежала миниатюра в изящной золотой оправе. – Екатерина Арагонская! – благоговейно прошептала Абигайль, дрожащими пальцами вынимая сокровище из коробки. Потом она быстро отыскала нужный ключ. Дверь открылась в освещенный зал, и, когда ее глаза привыкли к свету, она без всякого труда нашла дорогу в свою комнату. Первым делом Абигайль бросилась к туалетному столику. Ее очень беспокоила предстоящая встреча с сестрой Кэри, и зеркало только усилило ее беспокойство. Выглядела она хуже некуда. В лесу к одежде прилипли листья, а поднимаясь по лестнице, она, казалось, собрала там всю пыль, даже в волосах застряли клочья паутины. Абигайль торопливо умылась, надела платье со скромным вырезом, тщательно расчесала волосы. Удовлетворенная своим внешним видом, она, крадучись, спустилась по лестнице. Миссис Спурджен, кажется, уже проснулась, Абигайль слышала приглушенные голоса Веры и Эванс. Тихо пройдя в картинную галерею, Абигайль открыла витрину с антикварными вещами, чтобы добавить к коллекции миниатюр найденную Екатерину Арагонскую, когда сзади раздался пронзительный голос: – Немедленно положите это назад, или я подниму весь дом! Абигайль испуганно уронила стеклянную крышку витрины, придавив себе пальцы, и вскрикнула от боли. – Поделом тебе! Гримсток! Гримсток, немедленно сюда! Глава 14 Повернувшись, Абигайль увидела высокую молодую женщину в очень элегантном черно-белом платье, отделанном прекрасными кружевами. Без сомнения, это была сестра Кэри Уэйборна. Тот же цыганский оттенок кожи, хотя она явно не загорала на солнце. Большие, серые, как у брата, глаза, такой же аристократический нос и твердый подбородок. Рот довольно большой, женственный, волосы причесаны с изящной простотой. Высокомерные манеры. – Я ничего оттуда не брала, – робко сказала Абигайль. – Наоборот, я положила. – Вздор! – отрезала мисс Уэйборн. – Я видела, как вы крали эту миниатюру. Абигайль побледнела, но глаза у нее гневно сверкнули. – Я не крала, – твердо произнесла она. Вошла экономка, заламывая руки. – Гримсток, я только что поймала эту женщину на краже. Думаю, мы должны позвать мирового судью. Пошлите Джереми. – Я не крала, мисс Уэйборн ошибается, – повторила Абигайль. – Немедленно позовите сюда мистера Уэйборна. Бедная экономка была в замешательстве. – Делайте, как я говорю! – приказала Джульет. – Иначе это плохо кончится для вас. Миссис Гримсток поспешно вышла, и Абигайль с раздражением повернулась к бесцеремонной женщине: – Мисс Уэйборн, вы не имеете права так обращаться с моими слугами и угрожать им. – С вашими слугами? – Да, моими слугами, – ледяным тоном повторила Абигайль. – Я арендовала у мистера Уэйборна этот дом со всем его содержимым. И пока я арендую его, все слуги здесь мои, и я не позволю вам так с ними обращаться. – Понимаю. Значит, вы и есть знаменитая мисс Смит? – Вряд ли я знаменита. – Я в самом деле преувеличиваю, – вежливо согласилась Джульет. – Мой кузен Хорас мимоходом упоминал о вас. Кажется, ваша мать – одна из дербширских Уэйборнов. Правильно? – Да. – И… которая же она из дербширских Уэйборнов? – Анна, – ответила Абигайль, с каждой минутой все больше раздражаясь. – Конечно. И ваш отец – дипломат. Любопытно, что я не могла обнаружить в Лондоне ни одного вашего следа, мисс Смит. – Как я уже сказала, мисс Уэйборн, я не знаменита. Тут вернулась миссис Гримсток, правда, не с мировым судьей, а с хозяином Танглвуд-Мэнора. – Привет, – весело сказал Кэри, игнорируя отвратительную враждебность, повисшую между сестрой и его тайной новобрачной. – Вижу, наши кузины встретились. Кузина Абигайль, моя сестра Джульет. – Мисс Смит хотела присвоить несколько твоих миниатюр, – сладким голосом сказала Джульет. – Не желаешь их пересчитать, чтобы убедиться, все ли она вернула? Кэри ни разу не видел Абигайль такой разъяренной. Она выглядела, безусловно, опасной. – Ты обвиняешь Абигайль в воровстве? Не слишком ли это нахально с твоей стороны? – резко спросил он. – Я знаю, о чем говорю. Со зрением у меня все в порядке, – заявила ему сестра. – Я нашла Екатерину Арагонскую, – раздраженно сказала Абигайль. – А когда собиралась положить ее в витрину, вошла мисс Уэйборн и начала меня обвинять. – Так вы нашли бедную, выброшенную за ненадобностью Екатерину! – с улыбкой воскликнул Кэри, подходя к витрине. – Большая удача, обезьянка. – Я нашла ее в той коробке, под старыми ключами. Хотя стекло треснуло, я не думаю, что это повлияет на ее стоимость, если вы его замените. – Видишь, Джульет? Ты сильно заблуждалась. Кузина Абигайль собрала всю мою коллекцию. Благодаря ей у меня теперь Генрих VIII, все его жены и все его дети. – Очень рада за тебя, – равнодушно бросила сестра. – Полагаю, ты должна извиниться перед Абигайль, – сурово произнес Кэри. – Прошу меня извинить, мисс Смит, – холодно ответила Джульет, прибавив к словам реверанс. – Извинения приняты, – чопорно сказала Абигайль. – Великолепно, – обрадовался Кэри. – Значит, все улажено. Вы еще станете друзьями. Я знаю. Джульет поживет здесь несколько дней, кузина Абигайль. Надеюсь, все будет в порядке. Она не помешает, к тому же в понедельник вы едете в Лондон. – О, вы нас покидаете? – осведомилась Джульет. – Какая жалость. А мне так хотелось узнать вас поближе, мисс Смит. Кэри нервно засмеялся. – Джульет, ты слишком добра. Вы не находите, Абигайль? – Да, она просто ангел, – вежливо заверила Абигайль. Глаза Джульет сверкнули. – Теперь я хотела бы пойти в свою комнату, – сказала она и выплыла из галереи, словно негодующая королева. Абигайль гневно смотрела на Кэри. – Простите сестру, у нее трудное время. Она только что разорвала помолвку с герцогом Оклендом и совершенно несчастна. Ты ведь можешь потерпеть ее несколько дней? Обещаю до твоего возвращения из Лондона отправить ее отсюда. Когда ты думаешь вернуться? Абигайль сразу отвлеклась. В конце концов, Джульет ничто по сравнению с предстоящим суровым испытанием. Рыжий Ритчи вряд ли обрадуется, узнав, что единственная дочь вышла замуж без его ведома и согласия за абсолютно неподходящего человека. – Я думаю… во вторник или среду. Возможно, раньше, если мой отец отречется от меня. – Хочешь, чтобы я поехал с тобой? – Нет, Кэри. Сомневаюсь, что он, как я в свое время, будет потрясен твоей красотой и очарованием. Кэри пожал плечами. – Значит, вторник или среда? Боюсь, мне не хватит времени, чтобы вставить французские окна, – заметил он, и Абигайль засмеялась. Поднявшись к себе, Абигайль увидела, что Полли выносит ее вещи из комнаты. – Что ты делаешь? – Мисс Уэйборн говорит, что эта комната нужна ей для горничной, – прошептала бледная Полли. – Я пыталась… – Девушка умолкла и тряхнула головой, будто прогоняя неприятные воспоминания. Абигайль поняла, что мисс Уэйборн, должно быть, пресекла в своей обычной манере даже признаки неповиновения служанки. Мисс Уэйборн сама вышла в зал, чтобы отослать Полли. – О, кузина Смит! Как видите, я устроила свою горничную в комнате рядом с моей, но в шкафу оказалась куча непривлекательной старой одежды. Возможно, если вы посмотрите… то найдете что-нибудь получше серого мешка, который на вас. Я, кажется, видела ярко-зеленое платье, оно вам пойдет… – Это мои вещи, мисс Уэйборн, – спокойно ответила Абигайль, – и, я уверена, вам это известно. Джульет удивленно раскрыла глаза. – Ваши? О, кузина Смит! Что вы должны обо мне подумать! Но Фифи уже почти устроилась, и теперь неудобно снова переносить вещи. А поскольку вы нас в понедельник оставляете, возможно, навсегда… Абигайль проглотила гордость. Она все равно не имела ни малейшего желания занимать комнату по соседству с этой испорченной особой. – У меня и в мыслях не было причинять неудобства вашей служанке. Напротив, я рада, что она устроилась в моей комнате. Я уверена, ей там будет удобно, к тому же она рядом с хозяйкой, что очень важно. Спокойный, разумный ответ явно разочаровал мисс Уэйборн, которая готовилась к спору. – Вам незачем пресмыкаться передо мной, – сказала она. – Вы ничего этим не добьетесь. Возможно, мой брат изголодался по обществу здесь в деревне, но, уверяю вас, он все же не так отчаялся, как вы думаете. – Простите? – Да будет вам. Я тоже умею изображать на лице невинность. Мы обе знаем, что вы за ним охотитесь. У меня есть полный отчет моего кузена Хораса. Я говорю это лишь для вашей пользы, дорогая моя. – Джульет задумчиво похлопывала щеткой для волос по бедру. – У моего брата особый талант влюблять в себя глупых молодых девушек, но если вы думаете, что он когда-нибудь ответит на ваши чувства, то заблуждаетесь. К тому же он практически обручен с моей близкой подругой, леди Сереной Калверсток. У нее безупречное происхождение и значительное состояние. Она красива и элегантна. Так что вы напрасно теряете время. Лучше оставайтесь в Лондоне, где вы можете рассчитывать на предложение человека, имеющего профессию. Доктора, адвоката или архитектора. Но мой брат – джентльмен. Он никогда не опозорит себя женитьбой на ком попало. – Моя мать… – Оставьте. Может, вы убедили моего брата, но меня вам не убедить. Да, Анна Уэйборн была, хотя в книге Барка нет упоминания о ее браке. – Только потому, что ее семья отказалась принять моего отца. – Не поймите меня превратно, – сказала Джульет. – Я считаю, что с вашей стороны весьма умно представить себя в таком прелестном образе. Как Уэйборн я польщена. И не имею намерения разоблачать вас. Даже пожелаю вам удачной охоты. Но оставьте в покое моего брата. Тут я тверда. Мой вам совет, возвращайтесь в Лондон и возьмите что сможете. Удовлетворенная своим превосходством, Джульет вошла к себе в комнату и с улыбкой закрыла дверь. Кипя от гнева, Абигайль перебралась в детскую к Пагглс. За обедом разговор вела одна мисс Уэйборн, пресекая любую попытку Кэри вовлечь в беседу остальных дам. Абигайль открывала рот лишь для того, чтобы проглотить ложку супа, и отказывалась смотреть на мужа и свою золовку. – Помнишь такого-то? – спрашивала Джульет брата. – Разумеется, – отвечал Кэри, затем поворачивался к другим гостям: это такой-то и такой-то. – Знаешь, он попал в совершенно ужасную переделку! Далее следовало подробное описание переделки. Когда «такой-то» наконец выпутывался из своей переделки или же его история была исчерпана, Кэри пытался сменить тему. Но Джульет прерывала его важными новостями о другом «таком-то». Во время десерта мисс Уэйборн в конце концов обратила внимание на других леди, по крайней мере на двух из них. Игнорируя Абигайль, она сочувственно выслушала историю о пропавшем попугае миссис Спурджен и важно согласилась, что он был очень смелой и умной птицей. Затем она повернулась к миссис Нэш: – Мы с вами прежде не встречались? – Вряд ли, мисс Уэйборн, – выразила сомнение Вера. – Мы вращаемся в разных кругах. – А я уверена, что встречались, – настаивала Джульет, пристально глядя на Веру, которой было явно не по себе от подобного внимания. – Моя сестра уверена, что знает всех, – извиняющимся тоном сказал Кэри. – К твоему сведению, миссис Нэш – вдова молодого армейского лейтенанта. – Вспомнила! – торжествующе улыбнулась Джульет. – Вы Кейт Хардкастл! – А я думал, что миссис Нэш зовут Вера, – ответил Кэри. – Да, – быстро сказала та, бросив ему благодарный взгляд. – Моя девичья фамилия Флетчер, а не Хардкастл. – Глупости! Я имею в виду, что вы были Кейт Хардкасл в пьесе «Она склоняется, чтобы победить». Я видела вас на сцене. Кажется… два сезона назад. Мистер Рурк играл Тони Лампкина. Я не пропустила ни одного представления. Миссис Нэш выглядела потрясенной. – Я не актриса, мисс Уэйборн, я респектабельная вдова. – А вы уверены, что говорите правду? – Джульет! – грубо осадил ее Кэри. – Что? Разве ты не видел пьесу? Как же звали актрису? Потом, кажется, она куда-то пропала. Интересно, что с ней произошло? Абигайль наконец открыла рот. – Полагаю, вы должны извиниться перед миссис Нэш, – холодно сказала она. Джульет бросила на нее презрительный взгляд. – Прошу прощения, миссис Нэш, – пробормотала она. – Но сходство поразительное. Абигайль не сочла это извинением. – Вера, простите бедную мисс Уэйборн. Она только что разорвала помолвку с герцогом Оклендом. Я уверена, что при столь мучительных обстоятельствах ее нельзя винить за скверный характер. Джульет свирепо повернулась к брату: – Ты ей сказал? Как ты мог, Кэри? Кэри укоризненно посмотрел на Абигайль, но его новобрачная осталась невозмутимой. Пока сестра продолжала его ругать, Абигайль встала из-за стола и положила салфетку. – Не помузицировать ли нам в гостиной? На следующий день было воскресенье. Но когда Кэри позвал дам в церковь, появилась одна Вера. Миссис Спурджен заявила, что слишком больна, чтобы присутствовать на службе, а Джульет отказалась вылезать из постели. Миссис Нэш вернулась в свою комнату за перчатками, и Кэри с Абигайль ненадолго остались наедине. – Где ты была прошлой ночью? – шепотом спросил он. – В твоей постели лежала неизвестная женщина, кажется, француженка. Абигайль изумленно открыла рот. Она бы никогда не подумала, что он может прокрасться в дом, где находится его сестра. Она явно недооценивала его смелость, да и похоть тоже. – Кэри! В моей комнате горничная Джульет! Он засмеялся. – Да, я знаю ее. Восхитительная девушка. Полагаю, для мадемуазель это был не первый опыт, и выглядела она довольно пресыщенной. Абигайль похолодела. – Ты не мог! – Пришлось, – наивно сказал Кэри. – Мадемуазель ждала подношения настоящих подарков. Тогда Абигайль сделала то, чего никогда в жизни не делала: изо всех сил ударила его. Она попала ему в плечо, не причинив никакого вреда. – А что мне оставалось делать? – засмеялся Кэри. – Сказать «простите, я думал, вы Смит» и незаметно ускользнуть? Я заботился о твоей репутации. Я сделал это для тебя, обезьянка. – Ты мог бы придумать что-нибудь поостроумнее. Шут! – гневно процедила Абигайль. – Конечно, – согласился Кэри. – Я мог убедить ее, что ищу миссис Спурджен, но это чертовски затруднительно. А бедный премьер-министр! Я говорил ему, что он должен проявить свое уважение ее величеству. Он был готов. Представь его удивление, когда он вдруг обнаружил, что адресует столь пылкое уважение иностранному правительству. К своей досаде, Абигайль улыбнулась. – Встретимся позже? – спросил Кэри, еще больше понижая голос. – Кэри, я не могу, – прошептала Абигайль. – Но ведь завтра ты уезжаешь. Премьер-министр должен представить нечто важное на рассмотрение королевы. Это в государственных интересах. Еще немного уговоров, и Абигайль сдалась. – После ленча, – быстро пообещала она, ибо появилась Вера с извинениями и серыми французскими перчатками. Утро понедельника настало слишком быстро. Хотя Абигайль оставляла в Танглвуде большую часть своей одежды, хотя Кэри согласился, что Пагглс не стоит утомлять поездкой в Лондон, все равно часть вещей была еще не упакована. К тому же Абигайль не могла найти складную конторку, а ведь там, кроме письменных принадлежностей, лежали кое-какие личные вещи, которые она хотела взять с собой. После тщетных поисков в детской она решила, что конторка могла остаться в ее прежней комнате, где теперь устроилась горничная Джульет. Недовольно ворча, она пошла вниз. В зале было темно. Двери обеих спален были закрыты. Только Ангел что-то усердно грыз под столом. Поставив свечу, Абигайль опустилась на колени. – Ну и что на этот раз? – ласково спросила она. – Еще одна проволочная подвеска для картины? Или опять ржавый гвоздь? Дай сюда. Ангел жалобно гавкнул и выпустил предмет изо рта. Абигайль протерла его платком и узнала табакерку, которую с такой важностью показывал всем капитан сэр Хорас. Крышка со скаковой коричневой лошадью на зеленом фоне эмали осталась неповрежденной. Зато на самой табакерке из чистого золота были вмятины от мощных челюстей терьера. – Отвратительная собака! – воскликнула Абигайль. – Ангел, как ты мог? Ее суровый тон явно оскорбил и привел Ангела в недоумение. – Ладно, не расстраивайся, – вздохнула Абигайль, завертывая табакерку в носовой платок и опуская в карман. – Я возьму ее в Лондон, посмотрим, что с ней можно сделать. – С кем вы разговариваете? – послышался ставший уже ненавистным голос. – Что вы делаете под столом? Абигайль вылезла и, повернувшись, увидела мисс Уэйборн. На этот раз та была в стеганом бархатном халате пурпурного королевского цвета. – Я прощалась с собакой, – пробормотала Абигайль, пока Джульет критическим взглядом окидывала ее простой желтовато-коричневый дорожный костюм. – Я хотела узнать, не проснулась ли ваша горничная. По-моему, когда я так неожиданно покинула комнату, то оставила там складную конторку. – Я принесу, – холодно сказала Джульет. – Мы не позволим, чтобы вы что-нибудь забыли. – Уверяю вас, что не забуду. – Эта? – спросила мисс Уэйборн немного погодя. – Благодарю вас. Абигайль была рада, что заперла конторку. Она не исключала возможности, что невыносимая Джульет способна прочесть ее личные письма. – Надеюсь, вы меня простите, что я не провожаю вас, – сказала Джульет. – Как видите, я не одета. Но я помашу вам из окна, хорошо? До свидания. – Если она не уедет до моего возвращения из Лондона, я действительно позову судебного пристава. Хотя бы ради того, чтобы сохранить рассудок. Кэри, делавший вид, что проверяет, хорошо ли привязаны сундуки к задку кареты, ухмыльнулся. – Я намерен скучать по тебе, Смит. Пока не вернешься открыть сессию парламента, господин премьер-министр будет лишь тенью себя. Абигайль вспыхнула. – До свидания, кузина Смит! – кричала Джульет, высунувшись из окна верхнего этажа. – Я так и сделаю, Кэри, – прошептала Абигайль, когда он подвел ее к дверце кареты и помогал сесть. – Я хочу, чтобы ее здесь не было. Она села рядом с Верой и прикрыла колени меховой шкурой. Ангел неожиданно шмыгнул между ног Кэри, тщетно пытаясь запрыгнуть в карету. Он поднял его и посадил на колени Абигайль. – Лучше взять его, Смит, – решительно сказал Кэри. – Иначе в ваше отсутствие он будет только безутешно выть. К тому времени, когда почтовая карета свернула на дорогу, терьер уже довольно грыз перчатки Абигайль. Утреннее путешествие было приятным, ибо миссис Спурджен почти всю дорогу спала. К обеду Абигайль высадила свою компаньонку и ее сиделку на Бейкер-стрит, а сама в одиночестве направилась в Кенсингтон. В их особняке дворецкий сообщил, что отец ждет ее в китайской гостиной, и Абигайль сразу прошла туда, на ходу развязывая ленты капора. Она распахнула черные с золотом лакированные двери… и застыла на пороге. Рыжий Ритчи был не один в просторном салоне, переполненном всевозможными образцами китайского фарфора. – Прошу меня извинить, – пробормотала она, когда двое мужчин повернулись к ней. Отец и сам отличался значительным ростом, но рыжеволосый человек рядом с ним был просто великаном. Мятая одежда, хмурое лицо и отнюдь не красавец. Но когда в гостиную влетел Ангел, мальчишеская улыбка незнакомца сразу очаровала Абигайль. – Вельш-терьер! – радостно воскликнул он. – Сто лет их не видел. В следующую минуту он уже был на ковре, играя с собакой. – Абигайль! – крикнул дочери Рыжий Ритчи. – Могу я представить тебе его светлость герцога Окленда? Абигайль в изумлении смотрела на устрашающего великана. «И это герцог? Это герцог мисс Уэйборн?» – думала она, глядя, как его светлость резвится с Ангелом. Герцог быстро встал и неловко поклонился. – Зовите меня Джеффри, пожалуйста, – сказал он с приятным северным произношением. – Фифи, ты не видела ту маленькую зеленую табакерку? – небрежно спросила Джульет, пока служанка придавала ее волосам естественный вид как бы слегка растрепанных ветром. – Я не могу ее найти, – прибавила она, подавляя кошачий зевок. Тридцать минут спустя Джульет была уже в панике. Она вместе со служанкой тщательно обыскала всю комнату, затем то же самое они проделали в комнате Фифи. Закончив бесполезные поиски табакерки, Джульет пришла к неизбежному выводу и отправилась на поиски брата. В отсутствие арендаторов Кэри опять стал хозяином дома, поэтому сидел в главном зале у камина и щелкал орехи за чтением газеты. – Кто-то украл табакерку Хораса, – заявила Джульет. Кэри спокойно извлек ядрышко из скорлупы и бросил его в рот. – Не кто-то, – возразил он. – А ты. – Нет, дурак! Я хочу сказать, что кто-то украл ее у меня. И я думаю, мы оба знаем, кто именно. – Ну и кто же? – прищурился Кэри. – Разумеется, эта особа Смит. На твоем месте я бы проверила свои миниатюры. – Абсурд! – резко сказал он. Сестра не удостоила его вниманием. – Она не выйдет сухой из воды! Я найду ее и заставлю вернуть! – Перестав метаться по комнате, Джульет остановилась перед ним. – Ее адрес в Лондоне? Кэри покраснел. – Ты что, не знаешь? Боже мой, как ты нашел этих людей? Ты ведь не… не давал объявление? – Нет, конечно, – раздраженно ответил Кэри. – Их рекомендовал мистер Лейтон, друг кузена Уилфреда. По-моему, он адвокат. Послушай, ты должна знать, что Абигайль… мисс Смит… пропади оно пропадом! Для начала – ее имя не Смит. – Неужели? Я в изумлении. – Ее отец – лорд Инчмери, следовательно, она… сестра Далиджа. – Он поежился, сообщая эти в высшей степени неприятные сведения. – Зато ее мать была Уэйборн. Она умерла, когда Абигайль была еще маленькой. – Несчастный! – вздохнула Джульет. – Она совсем заморочила тебе голову. И у Далиджа нет сестры. Я знаю это, потому что никогда ее не видела. – Это не доказательство. И Наполеона ты никогда не видела, но я совершенно уверен, что он существует. – Теперь, чтоб ты знал, – безжалостно продолжала Джульет. – Леди Инчмери была до замужества Болджер, а не Уэйборн. Можешь посмотреть в любой книге пэров. И леди Инчмери жива. Я знаю, потому что я с ней знакома. Кэри нахмурился. – Абигайль не воровка. Тут в комнату вбежала миссис Гримсток, заламывая руки. – Сэр! – воскликнула она. – Серебро! – Что с ним? – Оно исчезло, сэр! – причитала экономка. – Я думала, его взяла Полли, чтобы почистить, но теперь вижу, что нет. Когда это она сама бралась за работу? Ножи, вилки, ложки, все исчезло! – Боже мой, – насмешливо пробормотала Джульет. – Только не ложки! Кэри выглядел как после удара в солнечное сплетение. – А миниатюры? – чуть слышно произнес он. Глава 15 Том Уоллер, сыщик с Боу-стрит, постукивая себя по носу, выслушивал жалобу Уэйборнов. – Похоже на Мыльную Сью, – заявил он. – Вызывающая доверие обманщица. Чрезвычайно ловкая, изобретательная. Говорите, она сбежала с фамильной посудой? – Да, – ответил Кэри, нервно играя тростью. – Все домашнее серебро и несколько ценных миниатюр. Серебро можно переплавить, так что я вряд ли увижу его снова. – Я так любила бабушкину чашу для пунша, – упрекнула брата Джульет. – Если б я знала, что ты наводнишь дом вызывающими доверие обманщиками, я бы украла ее сама. – Но миниатюры – иное дело, – продолжал Кэри. – Полагаю, в Лондоне много торговцев, которые специализируются на такого рода вещах. Неплохо бы начать отсюда, мистер Уоллер. Сыщик поморщился. – Она или заранее нашла покупателя, или придержит товар, пока не закончатся поиски. Тогда и начнет продавать их по одной или по две. – Мне дали понять, что они намного дороже, когда составляют коллекцию. – И кто же дал тебе это понять? Мыльная Абигайль? Я благодарю Бога, что изумруд Кэри хранится в фамильном сейфе в Лондоне. Не сомневаюсь, она прихватила бы и его. Кэри громко застонал. Джульет побледнела. – Боже мой! Ты показал ей изумруд, а потом держал в незапертом ящике, где любой мог его взять? – Она с отвращением покачала головой. – Нет. Еще хуже. Я сам отдал его ей. – Что ты имеешь в виду? – прищурилась Джульет. – Ты не мог этого сделать. О, ты хочешь сказать, что проиграл ей в карты? Я уверена – она мошенничала. – Нет, я сам отдал ей, – многозначительно повторил Кэри. – Ты имеешь в виду… Боже, ты что, обручен с этой особой?! Кэри ощутил такой приступ дурноты, что вынужден был закрыть глаза. – Я глубоко к ней привязан. Джульет впала в потрясенное молчание. Том Уоллер раскрыл глаза от удивления. – О, так жертва этот джентльмен? – спросил он. – Простите, мистер Уэйборн, у меня сложилось впечатление, что вы действуете от имени старшего родственника. Это обычное дело. Жертвами Мыльной Сью всегда становятся одинокие пожилые мужчины, соскучившиеся по женскому вниманию. Немного красоты, немного улыбок, и она уже кормит его со своей руки. Тут и начинается стрижка овцы. Но я никогда еще не слышал, чтобы ее жертвой стал молодой джентльмен. Джульет ехидно засмеялась. – Она даже не привлекательная, мистер Уоллер, – сообщила она. – Я-то, конечно, видела ее насквозь, а вот мой несчастный брат – полностью обманут. – Она самая привлекательная девушка, каких я видел, – ответил Кэри, мрачно глядя в пространство. – Глаза у нее, как янтарь. Волосы цвета венецианского заката. А кожа будто спрыснута золотом. Джульет покачала головой. – Это веснушки, мистер Уоллер, и безобразная копна оранжевых волос. – Иногда некрасивые – самые опасные, – сочувственно произнес сыщик. – Кому не дано красоты, должны полагаться на умственные способности. – Она говорила, что наша кузина, – с излишним рвением сообщила Джульет. – Полная ложь, разумеется, но достаточно правдоподобная, чтобы одурачить моего слабоумного брата. – Может, там есть старая больная мать или тетушка? – спросил мистер Уоллер. – Там есть Пагглс, – нехотя признался Кэри. – Что есть? – сморщила нос Джульет. – Ее старая няня, ей около восьмидесяти лет. Мисс Смит оставила ее на мое попечение. Она вяжет мне красивый зеленый шарф. – Я бы сказал, что Смит – не настоящее имя леди, сэр. – Разумеется, – снова вмешалась Джульет. – Послушайте, а как насчет моей табакерки? Кэри, мне жаль, что ты был дураком, что позволил этой нелепой женщине обмануть тебя, но я-то ничего не сделала, чтобы это заслужить. Мистер Уоллер, крайне важно, чтобы вы нашли воровку и передали мне табакерку. Конечно, я заплачу, чтобы ее преследовали в судебном порядке. – Джульет! Ведь ее сошлют на каторгу или повесят. – Да. И что? – удивилась сестра. – А то! – гневно ответил Кэри. – Если ты начнешь судебное расследование, – чего, естественно, не сделаешь, – обнаружатся кое-какие неудобные факты об этой чертовой табакерке. В результате мисс Смит может оказаться не единственной, кого повесят. – Не будь дураком. Хорас не заплатит и пенни за мое преследование. Тем временем мистер Уоллер перебирал бумаги на столе. – Мне кажется, о табакерке я уже слышал, – пробормотал он. – Золото, эмаль, коричневая лошадь на крышке. – Да, это она, – нетерпеливо сказала Джульет. – Вчера один джентльмен заявил о пропаже сходной табакерки. Он клянется, что в субботу, когда он лег спать, она была у него под подушкой, но к утру пропала. У Джульет хватило приличия, чтобы покраснеть. – Очень странно. Когда вы найдете табакерку, – быстро сказала она, – вы должны немедленно принести ее мне, а не тому джентльмену. Конечно, вы получите вознаграждение. Скажем… я удвою ваш обычный гонорар. Глаза мистера Уоллера благодарно сверкнули. – Я понимаю, мисс Уэйборн. Я найду вашу Мыльную Сью, не беспокойтесь. И верну табакерку вам. По мнению Кэри, он выглядел излишне энергичным. – Эта женщина ни в коем случае не должна пострадать, – твердо сказал Кэри. – Если вы ее задержите, я хочу с ней поговорить. Вы не должны проявлять грубость, и, если она пострадает, я очень рассержусь, мистер Уоллер. Вы меня поняли? Сыщик пожал плечами. – Как вам угодно, сэр. Лайковые перчатки, сэр. Я вас понимаю. Буду обращаться с ней, словно она сбежавшая дочь герцога из королевской семьи. Не беспокойтесь. Хотя вы будете удивлены. Некоторые готовы доплатить за грубое обращение, если вы понимаете, о чем я. У меня хорошее описание воровки. Можете сказать о ней что-нибудь еще? Все, что поможет мне в поисках? – Она любит поэзию, а также старые дома, – ответил Кэри. – А также шотландское виски, – злорадно сообщила Джульет. – Моя горничная нашла в ее комнате бутылку. Еще у нее серый плащ, отделанный самой дорогой черно-бурой лисицей, каких я в жизни не видела. Полагаю, тоже краденая. – Теперь, думая об этом, – пробормотал сыщик, – я действительно вспоминаю девушку, отвечающую такому описанию. – Он просмотрел другую стопку бумаг. – Ага, вот здесь. Конечно, имя не то. – Он доверительно понизил голос. – Пропало бриллиантовое кольцо у лорда Д. Воровка была хитрой, маленькой, рыжеволосой особой. – Лорд Дерби! – воскликнула Джульет. – Она высоко взлетела, должна признаться. – Нет, нет, не Дерби, – быстро поправил ее Уоллер. – Другой лорд Д. – Дорчестер? Дархэм? Дарлинг? Донкастер? Девайз? – считала на пальцах Джульет. – Кого я забыла? – Далиджа, – хмуро ответил Кэри. Его одолевали противоречивые чувства. Потеря вещей привела его в ярость, но потеря Абигайль вырвала у него сердце. Он доверял ей, а она заплатила ему воровством. Он был разъярен и унижен ее предательством. Обычные чувства. Необычным был переполнявший его страх за ее безопасность и властное желание защитить. Если Далидж первым найдет ее, она будет повешена за кражу его бриллианта. При одной мысли, что Абигайль в опасности, Кэри охватила паника. – Неудивительно, что она спряталась под прилавком, – тихо пробормотал Кэри. – Она украла его чертов бриллиант. Он вспомнил ужас в ее глазах, когда она увидела Далиджа в день их первой встречи. Он должен ее защитить. Серебро, миниатюры, даже проклятый изумруд Кэри уже не имели для него значения. Ничего уже не имело значения, кроме спасения Абигайль. – Меня тогда не было в Лондоне, но я помню, там произошел своего рода скандал, – рассказывала Джульет сыщику. – Кажется, думали, что она богатая наследница. Она просто обманула Далиджа, как обманула и моего брата. – Они мастера обмана, – засмеялся Уоллер. – Джульет, нам пора, – коротко бросил Кэри, вскакивая с места и надевая шляпу. – Какого черта! – упиралась она. – Я разговариваю с мистером Уоллером! Он рассказывает столько интересного. Кэри схватил сестру за руку и потащил к выходу. Джульет громко возражала, пока Кэри не сказал ей на ухо: – Я знаю, как ее найти. – Знаешь? Как? – Тише! – процедил он, прокладывая им дорогу сквозь толпу в приемной. Кэри молчал, даже когда взялся за поводья своей упряжки гнедых, с тоской думая о девушке, которая не могла отличить гнедого от каракового. – Ну? – спросила Джульет. – Где твоя шлюха с глазами цвета венецианского заката? – Ее знают в магазине Хэтчарда. Клерк был чрезвычайно внимателен к ней. Если ее имени нет в списке за новой книгой мистера Колриджа, я съем свои сапоги. Джульет нахмурилась. – Почему ты не мог сказать об этом сыщикам? Это их работа – охотиться за людьми вроде нее. Я устала. У меня болит голова, я хочу выпить чаю. Отвези меня на Парк-лейн. Кэри потерял терпение. – Джульет, ты можешь хоть пару минут не вести себя как испорченный ребенок? Мне стыдно за тебя! Я не позволю сыщикам с Боу-стрит даже приблизиться к Абигайль. Мы должны найти ее раньше Далиджа. Если он найдет ее первым, ее непременно повесят. – Она этого заслуживает, – упрямо ответила Джульет. – Она проклятая воровка. – Я не верю, что она украла у него бриллиант. Думаю, он сам отдал его. – Ты думаешь, она его обманула так же, как и тебя? Отвратительно! – Никто меня не обманывал. – Как ты можешь такое говорить? А твои миниатюры? Твое серебро? Моя табакерка? – Мне плевать на эти чертовы миниатюры. И на серебро тоже. Что же касается табакерки… твое притязание на нее глупо. Она не твоя. Может, Абигайль и воровка, но и ты тоже! – Да, но я не Мыльная Сью. Я не разбиваю стекла в витринах. Не охочусь за одинокими холостяками вроде тебя, которые соскучились по женскому вниманию. – Зато ты прячешься в шкафу, а среди ночи выходишь и крадешь вещи, когда твоя жертва спит. – Вот именно! Как ты можешь сравнивать мою безобидную выходку с бесстыдным воровством? Эта женщина околдовала тебя своими веснушками. Ты не в состоянии мыслить здраво. – Мне все равно, – ответил Кэри, поворачивая со Стренда на Сент-Джеймс. – Мне все равно, что она сделала. Я не буду праздно смотреть, как это ничтожество Далидж оборвет ее жизнь. Кроме того, я подарил ей свое кольцо не без успеха. Я дал обет ей, а она мне. Ей-богу, она будет выполнять этот обет. – Ведь ты не имеешь в виду, что собираешься жениться на ней после всего, что она сделала? – Я и не ожидал, что ты поймешь, – сказал Кэри. – Ты влюблен в нее?! – раздраженно выпалила Джульет. – Идиот! Эта женщина – обыкновенная воровка. Одному Богу известно, какое у нее происхождение. Одному Богу известно, скольких мужчин она уже обманула. И дрожащих старцев тоже. Отвратительно! – Меня не волнует ее происхождение. И скольких мужчин она уже обманула. Я люблю ее. Не скажу, что это разумно, – прибавил Кэри извиняющимся тоном. – Но так оно и есть. – Ты спятил, – мрачно вздохнула Джульет. Поскольку лондонский сезон еще не начался, движение на Пиккадилли было относительно спокойным. Кэри без помех доехал до магазина Хэтчарда, помог сестре выйти из двуколки и велел конюху поводить лошадей по улице. Он полагал, что дело не займет у него много времени. К его облегчению, старший клерк сидел за конторкой, просматривая утренние поступления. – Могу я вам помочь, сэр? – вежливо спросил мистер Элдридж. – Мадам, – прибавил он, поклонившись Джульет. Та, казалось, забыла цель их прихода. – Нет ли у вас чего-нибудь нового от мистера Вальтера Скотта? – живо поинтересовалась Джульет. – Я слышала… Кэри отодвинул ее в сторону. – Я ищу девушку, Элдридж. Не любую девушку. Ту девушку, если вы меня понимаете. Я был с ней здесь за пару недель до Рождества, помните? Магазин был забит народом. – Да, сэр. – Хорошо. Значит, помните. – Да, сэр. Я помню, магазин был забит, сэр. Рождество у нас всегда напряженное время. – Но вы знали ту девушку, – настаивал Кэри. – Она придумала рождественскую упаковку. Мистер Элдридж с явным замешательством покачал головой. – Никто рождественскую упаковку не придумывал, сэр. Она была всегда. – Я уже пыталась объяснить ему. Девушка отъявленная лгунья, – сказала Джульет. – Тициановые волосы, светло-карие глаза. Вот такого роста. – Кэри поднял руку до плеча. – Извините, сэр. – А как насчет оранжевых волос и лица, покрытого веснушками? – не отступала Джульет. – Она еще спряталась у вас под прилавком, – напомнил Кэри. – Вы должны ее помнить, Элдридж. Вы показали ей Блейка, объединенный том «Песни невинности» и «Песни опыта». А когда я ушел, она купила его. – Это очень редкая книга, сэр, – вежливо заметил мистер Элдридж. – Очень редкая. – Боже, Кэри, вдруг она украла и книгу? – Послушайте, Элдридж! Вы что, хотите сказать, что моя… моя кузина украла вашу книгу? Мистер Элдридж выглядел искренне потрясенным. – Разумеется, нет, сэр. – В таком случае вам нужно лишь просмотреть свои записи и сказать мне, кто ее купил. – Боюсь, это конфиденциальная информация, сэр. – Когда вошел лорд Далидж, требуя, чтобы вы поставили его в список на «Кубла Хан», она спряталась под прилавок. Это вы помните? – Увы, сэр. Это звучит в высшей степени неправдоподобно. – Если я вам заплачу, – едко предложил Кэри, – это подстегнет вашу память? – Он пошарил в кармане, достав горсть медных и серебряных монет. – Простите, сэр. Я не помню никого, кто бы отвечал этому описанию, и наши покупатели не заходят за прилавок. Это исключено. Что же касается Блейка… сожалею, но, боюсь, мы не вправе разглашать имена своих покупателей. Я уверен, вы меня поймете. – Мистер Уэйборн! Кэри резко повернулся и увидел Абигайль, стоявшую позади него в плаще, отороченном лисой. – Я так и думала, что это вы! – торжествующе воскликнула она. – Не ожидала вас тут увидеть. Заметив Джульет, застывшую с открытым ртом, она сделала ей вежливый реверанс. – Смит! – произнес Кэри, не сводя глаз с девушки. Она совершенно не походила на Мыльную Сью, и Кэри почувствовал всю нелепость своих подозрений. Ему стало стыдно, что он нанял сыщиков, чтобы привлечь ее к суду. Ни одна актриса не способна так естественно и очаровательно краснеть от наивной радости. Кэри улыбнулся в ответ, страстно желая поцеловать ее. – Вы… прекрасно выглядите. Абигайль просияла. Даже присутствие Джульет не смогло омрачить ее радость от встречи с любимым человеком. – Все в порядке, мистер Элдридж, – быстро сказала она. – Я немного знакома с этим джентльменом. Старший клерк торопливо смел с прилавка монеты Кэри. – О, так вы ищете эту молодую леди, сэр? Должно быть, я вас не понял, сэр. Она все время была здесь. – Подумать только, – сухо произнес Кэри. – Вы меня искали, мистер Уэйборн? – с беспокойством спросила Абигайль. – Что-нибудь случилось? С Пагглс? – Нет, с Пагглс все в порядке, – заверил Кэри. – Мой новый шарф уже длиной с меня и продолжает расти. Нет, я приехал в Лондон совсем подругой причине. Я… кажется, наконец вышел на «Кубла Хан». – Ради Бога, – пробормотала Джульет. – Так вы любите Колриджа! – просияла Абигайль. – Я в этом не сомневалась, несмотря на то что вы о нем говорили. Да, он вышел. Я только что купила себе экземпляр. – Открыв книгу, она пролистала ее. – Должна признать, я слегка разочарована. Всего пятьдесят четыре строки. Мне кажется, он мог бы написать пятьдесят пять, если б немного постарался. – Это моя вина, – сказал Кэри. – Я настроил вас против него. Попытайтесь думать, каким он был, когда вы первый раз читали «Морской» – Или «Мороз в полночь», – согласилась Абигайль. – Прошу меня извинить, – нетерпеливо сказала Джульет. – Я уверена, все это очень мило и очень интересно. Но скажу вам мисс Смит, я пришла сюда не для того, чтобы разговаривать с вами о поэзии. Я просто хочу знать одно. Где моя табакерка? – Ваша табакерка, мисс Уэйборн? Я думала… Разве это табакерка не сэра Хораса? – Не имеет значения, – процедила Джульет. – Где она? – Боюсь, она сильно пострадала, – ответила Абигайль. – Что?! – Ангел – собака – ее погрыз. Мне очень жаль. Я не знала, что она ваша. Я думала, капитан забыл ее. Приехав в Лондон, я сразу отнесла ее к мистеру Грею на Бонд-стрит. Но тот сказал, что починить ее невозможно. – И вы считаете, я поверю, что собака могла съесть мою табакерку? – презрительно усмехнулась Джульет. – Ты не знаешь Ангела, – быстро вмешался Кэри. – Этот пес может съесть любое количество табакерок. Он ест дверные ручки, кухонные черпаки, даже целого попугая съел, включая клюв. Если Абигайль говорит, что табакерку съел Ангел, значит, так оно и есть. – Он не проглотил ее, – объяснила Абигайль. – Он грыз ее под столом напротив вашей комнаты, мисс Уэйборн, когда я спустилась, чтобы забрать свою конторку. – Тогда вы ни слова об этом не сказали. – Я не знала, что табакерка ваша. – Ничего удивительного, что вы не обратили внимания на разницу между «твое» и «мое» и положили ее себе в карман. – Я хотела починить ее, что здесь плохого? – А миниатюры? Серебро моего брата? Чаша для пунша моей бабушки? Это все тоже съела собака? – Что вы имеете в виду? – раздраженно спросила Абигайль. – Вы обвиняете меня в краже чаши для пунша? Кэри, о чем она говорит? – Не пытайся вмешать сюда моего брата! Я знаю, ты обманным путем выманила у него изумруд, мошенница! Кэри обуздал сестру. Ее крики начали уже привлекать внимание покупателей, которых, к счастью, было пока немного. – Я сам дал Абигайль этот изумруд, – жестко сказал он. – Нас беспокоит не изумруд. Послушай, Смит. Никто тебя ни в чем не обвиняет. Но может, ты по какой-либо причине взяла миниатюры, когда уехала из Танглвуда? Исправить, оценить или почистить? – Нет. Со временем золото покрывается слоем патины, и чистка снижает его цену. Должна ли я понимать, сэр, что вы думаете, будто я украла ваши миниатюры, табакерку вашей сестры и чашу для пунша вашей бабушки? – Нет, конечно. – Ха! – произнесла Джульет. – Ты совсем не то говорил на Боу-стрит! Абигайль побледнела. – Боу-стрит? – Они пропали, Абигайль, – вздохнул Кэри. – Все миниатюры. И домашнее серебро. Всё, кроме двух подсвечников, они, я думаю, только посеребренные. – Боже мой, – пробормотала Абигайль. – И взяли их вы! – сказала Джульет. Палец в желтой лайковой перчатке указывал на Абигайль. – У сыщиков для вам подобных есть имя: Мыльная Сью. Вам следует знать, мисс Смит, что мы наняли сыщиков, чтобы поймать вас. Радуйтесь свободе, пока можете, кузина. Скоро вы будете на скамье подсудимых с черным платком на голове! Абигайль в изумлении смотрела на Кэри: – Это правда? Вы думаете, сэр, что я воровка? И приехали в Лондон, чтобы предъявить мне обвинение? – Абигайль, я не знаю, что и думать, – огорченно признался Кэри. – Вы уехали… серебро пропало. – Да, я понимаю, – холодно сказала Абигайль, моргнув, чтобы не покатились слезы. – Мистер Уэйборн, я не знаю, где ваше серебро, миниатюры или чаша для пунша, но ваш изумруд я могу вернуть. Правда, я оставила его у мистера Грея, – добавила Абигайль, топнув ногой. – Когда я была у него в последний раз, он заметил, что камень плохо держится в оправе. Вот расписка. Вы можете забрать его в любое время. – Не говори ерунды. Абигайль, – ответил Кэри, не притрагиваясь к листку бумаги. – Я сам дал тебе кольцо. И мои чувства с тех пор не изменились. Поскольку Абигайль не знала, каковы его чувства, эти слова ее не утешили. – Благодарю вас, кузина Абигайль, – сказала Джульет, выхватив у нее расписку. – Я заберу сама. И поможет вам Бог, если кольца там не окажется. Абигайль холодно улыбнулась. – Можете забрать и это, мисс Уэйборн. – Она протянула золотую коробочку с зеленой эмалевой крышкой. – Мистер Грей, к сожалению, не мог починить вашу и дал мне замену. – Боже мой, она выглядит как та, – удивился Кэри. – Она не просто выглядит, она такая же, только без гравировки. У мистера Грея их целый запас. – Запас? – Джульет схватила коробочку, чтобы получше рассмотреть. – Полагаю, вам известно, что табакерка – подарок самого принца-регента. Ее невозможно заменить. Это должен быть оригинал. – Увы, нет. – Абигайль достала из ридикюля сверток в коричневой бумаге, развернула и показала бесформенные кусочки золота. – Вот оригинал. Я действительно считала, что это табакерка вашего кузена. И подарок от регента. – И сколько таких в запасе у Грея? – медленно спросила Джульет. – Тысяча. Может, чуть меньше. – Тысяча? – изумленно повторила Джульет. – Она сказала «тысяча»? Абигайль защелкнула ридикюль. – Да, я так сказала. Видимо, предполагалось, что скаковая лошадь на крышке выиграет все скачки, но вместо этого она упала и сломала ногу. Регент заказал тысячу этих табакерок, но после неудачи его высочество забыл их выкупить. Поскольку они мертвым грузом лежали у мистера Грея, я посоветовала ему прилагать их бесплатно к покупке стоимостью не меньше пятидесяти фунтов. – Абигайль глубоко вздохнула. – Мистер Элдридж, вы не пошлете за моей каретой? Я хотела бы уехать. – Как же бесплатно, если это стоит пятьдесят фунтов? – возразил Кэри. – Похоже на мошенничество. – Никакого мошенничества здесь нет, сэр, – нахмурилась Абигайль. – Золотая табакерка в подарок – это… О! – Ее объяснение было прервано срочной необходимостью исследовать пол за прилавком. – Какого черта она делает? – спросила Джульет. – Она что, сошла с ума? Кэри, эта женщина ненормальная! – Милорд Далидж! – радушно воскликнул мистер Элдридж. – Как приятно снова видеть у нас ваше сиятельство, – прибавил он, подняв голову от стопки чеков, которые изучал, пока с большим интересом подслушивал этот разговор. – Что за наглость! – возмутился виконт. – Как вы посмели обращаться ко мне? Взяв у старшего клерка перо, Кэри что-то написал на обороте чека. Мистер Элдридж посмотрел, кивнул и, щелкнув пальцами, вызвал младшего клерка. Тем временем Кэри взглянул на виконта и леди, державшую его под руку. – А, Далидж! Ты говорил мне, что обязан жениться на весьма нежелательной особе низкого происхождения, не красавице, зато с большим состоянием. Могу я пожелать вам счастья, леди Далидж? На прекрасном лице Серены Калверсток выступила отвратительная крапивница, у Далиджа от ярости задрожали руки. – Как ты смеешь оскорблять леди Серену? – произнес он скрипучим голосом. – Тогда я говорил совсем о другой женщине. Леди Серена еще не дала согласия быть моей женой, но я живу надеждой. – Значит, я действительно оскорбил миледи, – засмеялся Кэри. – Представляю, сколь неприятно вообще называться леди Далидж, а называться так, еще не став ею… Такой унизительности положения я не пожелал бы никому. Простите меня. – И он вежливо поклонился. Леди Серена проигнорировала его и повернулась к своей подруге. – О, ты свою уже получила, Джульет, – разочарованно сказала она, заметив в руке подруги табакерку. – Вообще-то я не нюхаю табак, но когда я увидела ее, то не могла устоять. Какая милая штука! За последние недели Хорас сделал из себя посмешище, сует всем под нос маленький королевский подарок. А ты что купила, Джульет? Я не могла найти себе ничего привлекательного дороже пятидесяти фунтов. Мне пришлось купить эту ужасную брошь за семьдесят фунтов. Далли нашел милую золотую ручку для зубочисток. Она стоила всего сорок семь фунтов, и он был вынужден купить еще золотые зубочистки. Но его покупка хотя бы практичная. – Это называется подарком? Черта с два. Я говорил тебе, что это обыкновенное мошенничество, – пробормотал Кэри через прилавок, видимо, обращаясь к ногам мистера Элдриджа. Тем временем сомкнутый ряд младших клерков прикрывал отступление Абигайль через заднюю дверь. Чтобы отвлечь внимание от ее побега, Кэри подошел к ближайшей полке, сделав вид, что ищет книгу. Лорд Далидж в бессильной ярости смотрел на него. – Мы все собираемся взять свои табакерки на бал в Карлтон-Хаусе, – сообщила леди Серена. – После спектакля, конечно. Раз ты не можешь пойти на спектакль, Джульет, я ведь увижу тебя на балу регента? – Почему я не могу туда пойти? – Серые глаза ее близкой подруги опасно прищурились. – Но, дорогая, это же премьера «Антония и Клеопатры»! Было много сплетен о тебе и мистере Рурке. Я уверена, все это неправда, я так и говорю всем, кто в моем присутствии осмеливается сказать против тебя хоть слово. И все же если ты придешь на спектакль, будет ужасный скандал. – Леди Серена мелодраматично прижала руку к груди. – Боюсь, Окленд никогда уже не простит тебя, если ты придешь на спектакль. Это будет воспринято как подтверждение слухов о тебе. Но ты вполне можешь идти на бал к регенту. Я пока не решила насчет своего костюма. А кем ты собираешься быть? Римлянкой или египтянкой? – Серена, я понятия не имела, что ты знакома с лордом Далиджем, – холодно ответила Джульет. – Мне даже казалось, ты разделяешь наше презрение к нему. Его сиятельство фыркнул. – Мы с леди Сереной очень хорошие друзья, мисс Уэйборн. И в отличие от вас леди Серена выше сплетен. Я не удивлен, что ваш мезальянс с герцогом Оклендом закончился ничем. Он с трудом от вас избавился и прекрасно это знает. Не удивлюсь, если он в ближайшую неделю на ком-нибудь женится. Джульет нахмурилась. – Кэри? Ты позволяешь этому кретину разговаривать со мной в подобном тоне? – Извини, если ты скучаешь, Джульет, – ответил Кэри, листая страницы книги. – На всем протяжении моего общения с лордом Далиджем я пытался сделать его более интересным, но, как видишь, он разрушил все мои попытки. Терпение у Далиджа лопнуло. – Ты смеешь оскорблять меня? Ты можешь прятаться за спиной наглой сестры, но это не спасет тебя от моего гнева! – Странно, что самая впечатляющая черта обыкновенного зануды – это его непреклонная и смехотворная уверенность в том, что на самом деле он всем интересен, – сказал Кэри. – Спроси зануду, не зануда ли он, и даже его ответ нагонит тоску. Давай. Спроси его. – Лорд Далидж, вы зануда? – вежливо осведомилась Джульет. – Ты думаешь, что весьма остроумный, Уэйборн? – процедил Далидж. – Совсем нет. Леди Серена закрыла глаза от смущения. – Видишь? – спросил Кэри, захлопнув книгу прежде, чем узнал, как приготовить стейк и пирог с почками. – Это как нашествие саранчи, только вместо нее – зануды. – Он предложил Джульет руку: – Идем, сестра. Давай сбежим, пока его сиятельство окончательно не усыпил нас. – Я вижу, Серену он давно усыпил, – самодовольно заметила Джульет. Глава 16 Младший клерк проводил Абигайль до задней двери пекарни. Напоследок она вложила ему в руку полкроны за хлопоты. – Благодарю, мисс, – весело сказал молодой человек, распахивая для нее дверь. В тот же момент Абигайль едва не сбил с ног великан, выходивший из магазина. Клерк успел поддержать девушку, однако свежеиспеченные горячие булочки выбил из рук великана. – О черт, мои булочки! – Следите за своим языком, здесь леди, – сердито заметил клерк. – А ты следи за своей чертовой леди! – в сердцах крикнул великан. К своему ужасу, Абигайль узнала человека, который возвышался над ней, словно гора над мышью. Что за невезение! Для полноты счастья ей не хватало только встретиться с недавним знакомым. – Мне очень жаль, ваша светлость, – вздохнула Абигайль, стряхивая с плаща сахарную пудру. – Я вас не видела. Позвольте мне заплатить за ваши булочки. – Они были прямо из печи, – сокрушался герцог Окленд. – Еще раз прошу меня извинить, ваша светлость. – О, да это мисс Ритчи?! – Герцог наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо. – Честное слово! Мисс Ритчи, верно? У которой собака? – Да, ваша светлость. Очень любезно с вашей стороны, что вы меня помните. – Мы познакомились только вчера. Я же не дряхлый старик, и память у меня хорошая. А вот вы забыли, что я просил вас называть меня Джеффри, когда ваш отец позволил называть вас Аннабель. – Абигайль. – Абигайль, – поправился герцог. – Давайте обойдемся без церемоний. Кроме того, я ненавижу, когда меня называют светлостью. Это ваш слуга? – Нет, сэр… э… Джеффри. Это клерк из магазина Хэтчарда. Он проводил меня до пекарни. Благодарю вас, – сказала Абигайль, вложив еще одну монету в руку молодого человека. – Теперь вам лучше вернуться. – Да, я сам позабочусь о ней. – Герцог взял Абигайль под руку и завел обратно в пекарню. – Итак, моя дорогая, что вы любите? Боюсь, те булочки с крыжовником были последними. Или остались еще? Один из покрытых мукой учеников пекаря улыбнулся герцогу. – Вернулись за добавкой, сэр? Абигайль поразила его дерзость, но герцог явно был не из тех, кто ревностно оберегает различие в званиях. – Случилась трагедия, – сказал он. – Я их уронил. И теперь думаю, их уже съели собаки или крысы. – Герцог заглянул в печь. – Эти булочки со смородиной? Они уже готовы? Я беру их, если не возражаете. – А чего пожелает леди? – спросил нахальный ученик пекаря. Абигайль подумала, что хотя бы он для разнообразия считает ее леди. – Аннабель? – повернулся к Абигайль герцог. – Для меня ничего. Благодарю вас. – Вы должны взять одну со смородиной, – настаивал герцог, пряча пакеты с горячими булочками в карманы. Одну булочку он подал ей. – Выйдем через переднюю или заднюю дверь? – спросил герцог, откусывая от булочки. Абигайль хотелось сказать: через какую угодно, только бы подальше от виконта Далиджа, но она все же ответила: – Через заднюю, пожалуйста. К ее облегчению, герцог без возражений согласился. В переулке Абигайль подула на булочку, чтоб не обжечься, и тоже откусила кусочек. – Итак, Аннабель, куда я должен вас проводить? Назад к Хэтчарду? – Нет! – Да, ужасное место, этот Хэтчард, – ответил герцог. – Только подумаю, что они уже распродали свои книги, так нет, всякий раз, как ни зайду, их еще больше, чем раньше. Интересно, сколько они продержатся? – Я люблю этот магазин, – быстро сказала Абигайль. – Но сейчас там человек, с которым я не хотела бы встречаться, если понимаете, что я имею в виду. Похоже, герцогу это вообще не показалось странным. Он просто кивнул. – Я тоже предпочитаю тишину и спокойствие переулков. Не думаю, что я смогу задами проводить вас до Кенсингтона, но я определенно могу проводить вас до угла Гайд-парка, если вы там оставили свой экипаж. Абигайль вздохнула: – Нет. К сожалению, мой экипаж ждет у магазина, и боюсь, тот человек услышит, как назовут мое имя. Боже! Что мне делать? Герцог оказался человеком решительным и деятельным. Он тут же потянул Абигайль за угол: – Вам лучше добраться до своего экипажа прежде, чем кучер зайдет в магазин. Но Абигайль все же остановилась на углу переулка и оглядела улицу. Свою карету она не увидела, зато увидела, как из магазина с чрезвычайно элегантной дамой выходил лорд Далидж. – Это он, – выдохнула Абигайль, скрываясь в переулке. Герцог быстро оглядел Пиккадилли. – Ах, Далидж. Я могу рассказать вам сотню историй об этом мерзком типе. Мне, например, достоверно известно, что в прошлом году, прямо на этой самой улице, средь бела дня, он сбил с ног девушку, но даже не остановился, чтобы помочь ей встать. – Этой девушкой была я, сэр, – призналась Абигайль. – Вы? Но вы, кажется, были с ним помолвлены? – Я разорвала помолвку. Он… его сиятельство еще там? Герцог посмотрел за угол. – Видимо, ждет свой экипаж. Серена могла бы взглянуть на себя в зеркало. Эта ужасная зеленая шляпа настолько велика, что шея у нее может в любой момент сломаться. Не желаете взглянуть? Нет? Джули всегда смотрит на шляпы, – задумчиво сказал герцог. – И беспощадно их высмеивает. Она почти не носит шляп. У нее такие прекрасные волосы… – Герцог вдруг нахмурился. – Вы хотите сказать, Далидж умышленно сбил вас посреди улицы с ног, потому что вы разорвали помолвку? Это постыдно даже для него! – Нет, – быстро поправила герцога Абигайль. – Я тогда еще не разорвала помолвку. – Значит, проклятый идиот сбил с ног собственную невесту?! – Сэр! Пожалуйста, не называйте меня его невестой. – Отличная шутка! – засмеялся герцог. – Чувствуешь почти жалость к этому ничтожеству. Будучи обрученным с вашими замечательными ста тысячами фунтов, что он делает? Сбивает вас на улице с ног! Видимо, до сих пор удивляется, почему вы дали ему отставку! Герцог так громко расхохотался, что Абигайль испугалась, как бы его не услышал Далидж. – Простите, но вы ошибаетесь. У меня нет ста тысяч фунтов. – Именно столько ваш отец предложил мне. Но Далидж только виконт, хотя собирается унаследовать графство. А я уже герцог. – Что? Мой отец предлагал вам деньги за… за… – Нет, я не оскорблен. Дело было так: я заказывал много спиртных напитков для предстоящей свадьбы. Вы слышали, я уже был помолвлен? – Да, сэр. – Но отвратительная девчонка разорвала помолвку, и мне пришлось от многого отказаться, в том числе от скотча вашего отца. И он был настолько любезен, что вернул мой задаток, хотя каким-то образом уговорил меня взять его скотчем, а не деньгами. Мы побеседовали. Я и представления не имел, сколько денег можно заработать на спиртном. Но должен признать, в этом есть смысл. Люди же, в конце концов, пьют… – Сэр, – прервала герцога Абигайль, – вы пришли с моим отцом к соглашению? – Я сказал, что подумаю. Хотя, честно говоря, Аннабель, мне бы не очень хотелось жениться на девушке, которая была помолвлена с мерзавцем Далиджем. У меня есть гордость, а в деньгах я не нуждаюсь. Однако его скотч превосходен. Я не хотел оскорбить ваши чувства, – быстро прибавил герцог, ошибочно истолковав ее вздох облегчения. – Я уверен, вы прекрасная девушка и все такое, о чем я и намекнул вашему отцу. Если вам нужен титул, есть множество безденежных графов, которые будут рады жениться на вас. Мы найдем вам подходящего, не беспокойтесь. Абигайль беспомощно открыла рот. – Только вам не следует рассчитывать на герцога, – сказал Окленд, покровительственно кладя ей руку на плечо. – Не подумайте, что я не признаю ваше честолюбие, Аннабель… Абигайль наконец обрела дар речи. – Я совсем не честолюбива, сэр, уверяю вас. Да, мой отец всегда хотел видеть меня женой знатного человека, но для меня самой это несущественно. Я не имею желания выходить замуж за титул, благодарю вас. – Что? – Герцог усмехнулся. – Вы хотите сказать, что вообще исключаете это? – Можно сказать и так, – ответила Абигайль, пряча улыбку. – Даже за барона? Вы собираетесь выйти просто за мистера? А вы не думаете, что вам понравится быть, скажем, герцогиней Окленд? А? – Нет, сэр. Не в обиду вам будет сказано, – поспешно добавила Абигайль. – Мне совсем не хочется быть герцогиней. Для меня было бы утомительно ездить ко двору, я бы предпочла мирно жить за городом, выращивать свиней, кур… Улыбка смягчила жесткое лицо герцога. – Вы были бы такой же плохой герцогиней, какой я плохой герцог. Джули тоже ошибается. Все свое время она посвящает любительскому театру. Полагаю, все к лучшему. Зато вы не будете скучать по театру в деревне со свиньями и курами. – Честно говоря, я не люблю ходить в театр, – призналась Абигайль. – Там всегда такая давка. – Верно, – согласился герцог. – А когда попадешь, все так громко разговаривают, что едва слышишь представление. – И когда зрителям в партере не нравится пьеса, они совершенно отвратительно себя ведут. Кричат на актеров. Порой бросают в них что-нибудь. Я думаю, это ужасно, не так ли, сэр? – А вот это мне и нравится, – ответил герцог. – Как раз сегодня вечером я иду в театр, чтобы закидать помидорами мистера Дэвида Рурка. С утра мой слуга обыскал по соседству все мусорные ведра. Абигайль была озадачена. Не мог же герцог говорить серьезно? Или мог? – Вы не любите мистера Рурка? – осторожно спросила Абигайль. – Он хороший актер, получает неплохие отзывы. – Только не для меня. – Неужели вы и правда собираетесь бросаться в него помидорами? – Собираюсь, – твердо заявил герцог. – Сегодня премьера. «Антоний и Клеопатра». Полагаю, он рассчитывает, что пьеса будет идти долго. Пусть не рассчитывает. Я выгоню его из Англии. – Сегодня только премьера, сэр, – нахмурилась Абигайль. – Откуда вы знаете, что пьеса вам не понравится? Она может быть очень хорошей. – А мне плевать! – раздраженно заявил герцог. – С Рурком покончено! Вы пойдете со мной, Аннабель? Будем вместе бросать помидоры. Большие, сочные, гнилые. Мне очень хочется размазать все это по его красивому ирландскому лицу. Абигайль ужаснулась. – Сэр! Мистер Рурк, возможно, и не Эдмунд Кин, но… – Кто такой Эдмунд Кин? Еще один ирландец Джульет? – В любом случае я не смогу вечером пойти с вами в театр, сэр. Мой отец везет меня в Карлтон-Хаус на какой-то ужасный бал-маскарад. Принц-регент был достаточно любезен, чтобы пригласить нас… Герцог фыркнул. – Не сомневаюсь, что в обмен на бесплатный скотч! – Да, – призналась Абигайль. – И как правило, это действует. – Я тоже собираюсь на бал к регенту. Но только после «Антония и Клеопатры». Принц будет на спектакле. Ходят слухи, что миссис Арчер – его новая любовница. Она играет Клеопатру. О, простите! Могу я произнести в вашем присутствии слово «любовница»? – Вы только что это сделали, – заметила Абигайль. – Дважды. – А поскольку вы не упали в обморок, совесть моя чиста. В любом случае, бал начнется после спектакля. Там будут все актеры и актрисы, за исключением мистера Рурка, который окажется слишком грязным, и ему останется только проваливать в свою Ирландию. Скажите отцу, что я провожу вас после театра на бал. Не думаю, что он станет возражать. – Я уверена, он будет рад, ваша светлость, но… – Далидж уехал, – прервал Абигайль герцог. – Думаю, карета ваша. – Да, спасибо. – Она приняла его руку. – Теперь я могу выбраться отсюда самостоятельно. – Глупости, – ответил герцог. – Я провожу вас домой. Мне все равно нечего делать. Сердце у Абигайль чуть не остановилось, когда дверь пекарни распахнулась, и вышли двое. Кэри был так близко, что, протянув руку, она могла до него дотронуться, однако, надевая шляпу, он внимательно оглядывал улицу. – Должно быть, она вернулась к Хэтчарду. – Она сбежала, Кэри, – раздраженно ответила Джульет. – Вместе с твоим изумрудом и миниатюрами. Если нам повезет, мы никогда ее больше не увидим. А теперь я хочу выпить чаю. – Ты! – взревел герцог, словно разъяренный бык. – Какой дьявол вызвал тебя из глубин преисподней? Брат и сестра удивленно оглянулись. – Ты здесь, обезьянка! – воскликнул Кэри. – Я уж думал, что потерял тебя. – Вы определенно не ждете у моря погоды, – заметила Джульет. – Я так и думала, что вы привыкли знакомиться на улице. Ведь именно так вы познакомились с моим братом? – Я познакомился с твоим братом в клубе, – возразил герцог. – Никто с тобой не разговаривает, Джинджер. Никто даже не заметил тебя здесь, – ответила Джульет. – Я случайно встретилась с его светлостью у пекарни. Он любезно согласился проводить меня до кареты, – процедила Абигайль. Кэри поднял бровь. – Только что встретились и уже гуляете под руку? Вы зря времени не теряете. – Нет, – покраснела Абигайль. – Мы познакомились вчера. Я хочу сказать, мы… что я буквально столкнулась с его светлостью в переулке. Из-за меня он лишился булочек. – Понятно, – ответил Кэри, довольно холодно, как ей показалось. – Говорили, ты уехала из города. – Окленд смотрел только на Джульет. – Я мог бы догадаться, что это ложь. Я просто не надеялся, что мне настолько повезет. Джульет вскинула голову. – Знаешь, Джинджер, если ты и дальше будешь все время есть булочки, ты скоро так растолстеешь, что не одна лошадь тебя не выдержит. Твоя двуколка уже опасно кренится на сторону, когда ты в нее садишься. Не хотела бы я увидеть, как ты однажды перевернешься. – Пойдемте, Аннабель. – Герцог схватил Абигайль за руку и покровительственно похлопал. – Зря я заговорил с этой особой. – Аннабель! – в один голос воскликнули Кэри и Джульет. – Я Абигайль, сэр, – краснея, поправила Абигайль. Герцог щелкнул пальцами. – Верно. Аннабель – ваша мать. – Анна. Мою мать звали Анна. – Да, конечно, Анна. Прошу меня извинить. Я как-то не подумал об этом раньше, но вы, должно быть, кузина этих двоих. – Очень дальняя, – тихо ответила Абигайль. А Джульет кивнула: – Очень дальняя. Джинджер, ты хочешь сказать, что знаешь Анну Уэйборн? – Мадам, вы говорите со мной? Да, я знаю Анну Уэйборн. Вернее, знаю о ней. Они с моей матерью были лучшими подругами. – Неужели? – удивленно воскликнула Абигайль. – Разумеется. Когда ваша мать вышла замуж за вашего отца, моя мать вынуждена была порвать с ней отношения. Во времена наших родителей все было по-другому, – сказал герцог. – Мама всегда сожалела, что порвала с вашей матерью, однако мой отец был непоколебим. Когда старый граф умер, я думал, что новый будет относиться к вам лучше. Он же ваш дядя, Аннабель. – Абигайль! – процедила Джульет. – Простите. Не могу запомнить. Абигайль. – Все в порядке, сэр. А теперь я, с вашего позволения, хотела бы поехать домой. – Минутку, – сказал герцог. – Позвольте мне закончить. Очень забавная история. Я спросил дядю, почему он так суров к вашему отцу. И знаете, что он мне ответил? – Могу предположить, – испуганно произнесла Абигайль. – Нет, не можете. Он сказал: «Меня не волнует, за кого Анна вышла замуж. Но, уезжая, она забрала с собой мою старую няню. Этого я не прощу ей никогда». – Пагглс? – усмехнулся Кэри. – Что за паггл? – озадаченно спросил герцог. – Кто, а не что, – объяснил Кэри. – Пагглс – это старая няня Дики-птички. – Значит, эта маленькая воровка в самом деле наша кузина? – сказала Джульет, явно потрясенная. – Только очень дальняя, – твердо повторила Абигайль. – Теперь прошу всех меня извинить. Отец, должно быть, уже ищет меня. – Не забудьте наш уговор, – напомнил Окленд. – Сегодня вечером я беру вашу кузину с собой в театр, – сказал он мисс Уэйборн. – И кто знает, чем все закончится? Абигайль смутилась. – Сэр, с вашей стороны было очень любезно пригласить меня, но я… – Полагаю, у вас не хватит наглости появиться там, – продолжал герцог, обращаясь к Джульет. – Конечно, я там буду, – ответила та. – Это премьера мистера Рурка, и я не пропустила бы ее ни за что на свете. А почему бы мне там не быть, Джинджер? Есть какая-либо причина, которая может мне помешать? – Нет, вы должны там быть. И я очень этому рад. – Можешь на меня положиться. Я буду! – Я рад! – Прекрасно! – Я рад, потому что вечером я намерен освистать мистера Рурка! – крикнул герцог. Глаза у Джульет сверкнули, она потеряла самообладание. – Ты не посмеешь! – дрожа от ярости, прошипела она. – Не посмею? – засмеялся Окленд. – У меня уже готовы корзинки с гнилыми овощами. Я сделаю вашему драгоценному Рурку такой салат, который он долго не забудет. Джульет топнула ногой. – Предупреждаю тебя, Джинджер, если что-нибудь случится с мистером Рурком на сцене или потом, клянусь, я… я… – И что вы сделаете? – насмехался герцог. – Отомстите мне? Вы это уже сделали, мадам. Представь себе, Джули, твой любимый ирландец забросан скользкими капустными листьями и гнилыми помидорами. Желаю тебе порадоваться за него! – Если ты посмеешь бросить в мистера Рурка гнилые помидоры, я брошу ему розы, – прошипела Джульет. – Красные розы. Целую охапку. Клянусь! – Ты это сделаешь? Конечно, сделаешь, змея. Только я не пущу тебя в свою ложу. Найдешь себе место в задних рядах партера, вместе с подобными себе. Там никто и слова не скажет, что ты одна. В конце концов, гарпии – существа одинокие. Побелев от бешенства, Джульет схватила Кэри за руку: – Со мной пойдет мой брат. У нас есть своя ложа. Правда, Кэри? – Вы собираетесь в театр, мистер Уэйборн? – с интересом спросила Абигайль. Кэри взглянул на нее. – А вы? – Думаю, что могла бы… если пойдете вы. Только я не хотела бы, чтобы кто-то чем-то кидался в бедного мистера Рурка. – Значит, вам он тоже нравится? – пробормотал герцог. – Вовсе нет, – запротестовала Абигайль. – Просто я считаю, что не следует ни в кого ничем бросаться. – Отличное предложение, – заметил Кэри. – Может, заключим перемирие? Мы все идем в театр, и никто ни в кого ничем не бросает. – А как потом насчет бала? – спросил герцог. – На балу можно бросать? – Если вы это сделаете, – ответила Джульет, – я его поцелую! – Я тоже приглашена на бал в Карлтон-Хаус, – быстро вмешалась Абигайль. – И… мой отец тоже будет там. Я бы хотела представить вас ему, мистер Уэйборн, – прибавила она с некоторой долей сомнения. – Если, конечно, вы сами этого захотите. – Хорошо, обезьянка. Я очень хочу познакомиться с твоим отцом. Давайте прекратим враждебные действия. Согласны? Джульет? Джеффри? Мир? – Я согласна, если он прекратит, – ответила его сестра. – Я согласен, если она прекратит, – буркнул герцог. – Вот и замечательно, – похвалил Кэри. – Если б Венский конгресс был таким же сговорчивым! Могу я проводить вас домой, кузина Абигайль? – Благодарю, сэр, у меня здесь карета, – с сожалением произнесла Абигайль. Джульет круто повернулась и явно была поражена, увидев совершенно новую, выкрашенную в темно-голубой королевский цвет карету с серебряными ручками на дверцах и такими же спицами в колесах. Двое слуг были в черных ливреях, отделанных серебром, и в треуголках с серебряно-голубыми кокардами. Эта карета была слишком роскошна для дочери простого торговца, но Абигайль втайне гордилась ею. – Это ваша карета? – спросила Джульет с какой-то странной интонацией. – Да, мисс Уэйборн. Что-нибудь не так? – Что вы! Очень элегантная карета, – последовал натянутый ответ. – К сожалению, я не разбираюсь в лошадях. Возможно, эти не так хороши, – неуверенно произнесла Абигайль. – Надеюсь, мой отец заплатил не очень дорого. – Лошади превосходны, Абигайль, – успокоил ее Кэри. – Прекрасный выезд. Правда, карета немного громоздкая. Думаю, она не слишком удобна для езды по городу. Видимо, ты болтаешься в ней, словно косточки в детской погремушке. – Ничуть. У кареты очень мягкий ход. – Камберленды? – спросил герцог, оглядывая лошадей. – Естественно, камберленды, – с раздражением ответила Джульет. – Ты прекрасно это знаешь, дурак набитый. – У нас же мир! – Ты сам его нарушил! – визгливо крикнула Джульет. – Чем я нарушил мир? – Сам знаешь чем! Окленд застонал. – Идемте, Абигайль. С вашей отвратительной кузиной невозможно разговаривать. – Герцог чуть не сорвал с петель прекрасно отполированную дверцу кареты. – Осторожно! – воскликнула Абигайль. – Благодарю, Джинджер, – процедила Джульет, прыгая в карету раньше хозяйки. – Что вы себе позволяете, мисс? – возмутился герцог. – Это не ваша карета. Глядя мимо него, Джульет холодно улыбнулась Абигайль. – Вы ведь высадите меня на Парк-лейн, кузина Абигайль? Я за это угощу вас чаем. Хотя неприличное высокомерие золовки едва не лишило Абигайль самообладания, она все же не знала, как отказать ей. Она не хотела выглядеть грубой, даже несмотря на то, что Джульет явно не мучили угрызения совести. Да и Парк-лейн была почти по дороге. Тем не менее Абигайль предпочла бы ехать вместо нее с гнусным попугаем миссис Спурджен. – У меня есть своя двуколка, – сказал Кэри. – Нет смысла беспокоить кузину Абигайль. – Может, тебе лучше вернуться на Боу-стрит? – нетерпеливо спросила Джульет. – Полагаю, мы бы не хотели, чтоб некую особу вытаскивали в оковах прямо со спектакля «Антоний и Клеопатра», верно? – Проклятие! – шепотом выругался Кэри. – Да, мне лучше вернуться и отозвать их. Абигайль нахмурилась. – Значит, вы действительно наняли сыщиков с Боу-стрит, чтобы меня поймать? – Они умеют хранить секреты, – торопливо сказал Кэри. – Ты никто, пока сыщики тебя не разыскали. К несчастью, у них есть опасная привычка добиваться успеха. Мне действительно лучше вернуться прежде, чем они схватят тебя прямо на улице. Джеффри, ваши гнедые здесь? Если нет, буду рад подвезти вас до Сент-Джеймса. Окленд наблюдал, как Джульет аккуратно расправляет юбки. – Что? Нет, я пешком. – Он вдруг прыгнул в карету и сел напротив бывшей невесты. – Можете высадить меня на Беркли-сквер? – обратился герцог к Абигайль. – Это по пути. Абигайль тяжело вздохнула. – Ваша карета слишком велика, – засмеялся Кэри. – В это чудовище вы можете посадить целый клуб игроков в крикет Оксфордского университета. – С разочаровавшей Абигайль быстротой он поцеловал ее руку. Улыбка Кэри была столь же мимолетна. – До вечера, обезьянка? Он будет весьма интересным. – Кузина Абигайль, – сварливым голосом осведомилась Джульет, – вы едете или нет? К ее облегчению, мисс Уэйборн решила наказать своего поклонника надменным молчанием. Окленд сердито глядел на нее, что касается Абигайль, то она смотрела в окно. – Я приеду за вами в шесть, мисс Абигайль, – прервал молчание герцог. – Нет, лучше в пять тридцать. До Кенсингтона и обратно путь не близкий. – Вы живете в Кенсингтоне, кузина Абигайль? – Да, кузина Джульет. Там спокойно. Мне это нравится. – Абигайль улыбнулась герцогу. – Вам незачем приезжать за мной, сэр. Я буду рада встретить вас у театра. Так намного удобнее. В конце концов, у меня есть экипаж. – Да, мы знаем, – сухо ответила Джульет. – Очень любезно с вашей стороны. – Герцог взял Абигайль за руку. – Боже, как внимательны к другим некоторые молодые леди. – Молодые леди с собственными каретами могут себе позволить быть внимательными, – ангельски произнесла Джульет. – Особенно с такими элегантными каретами. Мне больше всего нравится синий цвет кожаных сидений. А тебе нравится кожа, Джинджер? Герцог взглянул на кожаные подушки: – Кажется, они мне знакомы. Я уже видел их раньше. – Итальянские, – сказала Абигайль. – Сделаны по особому заказу. – Правда? – вежливо спросила Джульет. – Очень вам подходят. – Благодарю, мисс Уэйборн, – неуверенно ответила Абигайль. – Пожалуй, карета действительно великовата для меня. – Где вы ее достали? Наверняка у Колфакса? – Не знаю. Отец купил ее для меня, пока я отсутствовала. Карету заказал пэр для некоей леди, но потом у них произошел разрыв, и заказчик от нее отказался. Издав какой-то животный стон, герцог сполз по сиденью вниз. – Господи, Джули! Я сожалею! – Еще бы! – ледяным тоном ответила мисс Уэйборн. – Я никогда тебя не прощу. Никогда. – Проклятие, я ведь узнал этих камберлендов. Послушайте, Аннабель… Абигайль… я просто обязан выкупить их у вашего отца. Джульет горько засмеялась. – И ты думаешь, я поверю, что карету в самом деле купил ее отец? Ты подарил ей! Согласись! Ты отдал ей, чтобы только причинить мне боль. Хорошо, Джинджер! – О, мисс Уэйборн! Значит, карета предназначалась вам? Сожалею. Я понятия не имела. – Полагаю, вы – его любовница. Ну что же, о вкусах не спорят. – Вы переходите все границы, мисс Уэйборн, – процедила Абигайль. – Ее подарил мне отец. – Это правда. Колфакс действительно прислал карету мне, но я от нее отказался. – Это не означает, что он продал ее кому-то еще! – отрезала Джульет. – Представьте, означает, – возразила Абигайль. – Вы просто не знаете, сколько труда вложено в эту карету, мисс Уэйборн. Каждая деталь сделана на заказ, вплоть до кисточек на шторках. И что же, мистер Колфакс не должен ничего получить за свои труды только потому, что вы с герцогом рассорились? – Послушай, Джули. Я выкуплю ее. Если вы на минутку остановитесь возле моего дома, Абигайль, я выпишу банковский чек на тысячу четыреста фунтов. – Вы намерены заплатить такую сумму? – удивилась Абигайль, тихо прошептав: «Хорошая работа, папа». – Отец купил ее за семьсот фунтов. – Семьсот? – Герцог нахмурился. – Проклятый вор Колфакс! Он предлагал мне двойную цену. – Но ведь она сделана по специальному заказу, – напомнила Абигайль. – Не каждому требуется огромная карета с четверкой лошадей, голубыми дверцами, серебряными колесами… и сиденьями, которые раскладываются до размеров кровати. – Джули! Сиденья раскладываются до размеров кровати! – Это было бы очень удобно во время наших долгих поездок в Окленд зимой, – чопорно ответила Джульет. – Ты храпишь, когда засыпаешь сидя. – И конечно, требовалось закрасить герб на дверцах, – быстро прибавила Абигайль. – Полагаю, мистер Колфакс был рад, что ее вообще купили. – Я перекуплю ее, – повторил герцог. – Карета предназначалась для тебя, Джули, она и будет твоей. Я должен извиниться за недоразумение. Я передам банковский счет, Абигайль. – Вам следует поговорить с моим отцом, ваша светлость, – с притворной застенчивостью ответила Абигайль. – Я сама не могу продать ее вам. Это подарок. Уверена, что вы понимаете меня. Кроме того, она понадобится мне вечером, если я поеду в театр. Буду рада заехать вечером за мисс Уэйборн и привезти ее в театр. – Вы очень добры, кузина Абигайль, – с подчеркнутой медлительностью сказала Джульет. – Как любезно, что вы предлагаете меня отвезти в моей собственной карете. – Простите, мисс Уэйборн, но карета моя. Куплена и оплачена. – Если подумать, вы правы. Действительно, заезжайте за мной. Как хорошо иметь такую просторную карету, мы сможем отвезти с нами на бал некоторых актеров. – Актеров? – ужаснулась Абигайль. – В моей красивой карете? – Рурка? – взревел герцог. – В моей карете? И не думай! – Почему бы и нет? – Чтобы ты показала ему, как раскладываются сиденья? – Может, и покажу! – гневно сверкнула глазами Джульет. – Только попробуй, я разобью карету о твою голову! – Я ненавижу тебя! – Беркли-сквер, – сообщила Абигайль, посмотрев в окно, когда они уже подъезжали к мраморному фасаду городского дома Оклендов. Герцог выпрыгнул из кареты. – Увидимся вечером, Абигайль. Если у вас в Кенсингтоне найдутся сочные кухонные отбросы, прихватите их с собой. – Парк-лейн, – сказала кучеру Абигайль. – И поскорее! Джульет удобно откинулась на кожаном сиденье. – Не могу понять, кто вы на самом деле. То ли бесхарактерная маленькая дура, то ли хитрая маленькая чертовка. Карету действительно купил ваш отец? А кто ваш отец, кстати? Уверена, что не сэр Уильям Смит из Бразилии. По расписке я поняла, что вас зовут мисс Ритчи. Хотя в справочнике я такого имени не встречала, но, кажется, видела его на бутылке в вашей комнате. Голова у Абигайль болела, нервы были напряжены до предела. – Мисс Уэйборн, вы, случайно, не заказывали у мистера Дакетта мебель? Обеденный стол и несколько стульев? Черное дерево с инкрустацией из слоновой кости и золота? – Почему вы спрашиваете? – Просто так, – любезно ответила Абигайль. – Ты гнусная маленькая воровка! Что еще ты взяла у меня? – Разве не вы посоветовали мне вернуться в Лондон и взять там все, что я смогу взять? Неожиданно и весьма неубедительно Джульет вроде бы почувствовала дурноту от покачивания кареты. Когда они подъехали к Парк-лейн, она встала, но потом снова упала на сиденье, прижав ко рту носовой платок и дожидаясь, пока слуги откроют дверцу. Абигайль втайне подумала, что она ужасная актриса, но сочувственно произнесла: – Вам нехорошо, мисс Уэйборн? Позвольте моим слугам позвать ваших. Джульет открыла глаза. – Нет, все хорошо. В этом фрегате меня слегка укачало. – Может, вам следует остаться вечером дома и отдохнуть? – предложила Абигайль. – Нет, я должна поехать в театр, – раздраженно ответила Джульет. – Иначе все подумают, что я струсила. Вы приедете за мной, кузина Абигайль? – Полупросьба, полукоманда. – Для меня очень важно, чтобы я приехала в соответствующей карете. – Но она же вызывает у вас морскую болезнь… – Как видите, я совершенно оправилась. Мы ведь заключили перемирие, не так ли? Вы не нарушите данное слово? Мой брат так уверен в вашей честности. – Конечно, – нехотя пробормотала Абигайль. Полностью оправившись, Джульет легко спрыгнула с подножки и весело сказала: – Я бы не позволила актерам сесть в эту карету. Она же совершенно новая! Слуга закрыл дверцу, и Абигайль облегченно вздохнула. – Ужасная женщина, – вслух произнесла она. Потом открыла миниатюрный бар, который Джульет весьма предусмотрительно велела мистеру Колфаксу сделать в дверце кареты, и налила себе щедрый глоток фирменного эля Ритчи. Абигайль чувствовала, что заслужила его. Глава 17 Кэри так часто и с таким раздражением посматривал на свои карманные часы, что едва не пропустил мистера Уоллера, выходившего из конторы в сопровождении явно процветающего человека в простой темной одежде. – Послушайте, Уоллер! – окликнул его Кэри, вскакивая с места в переполненной народом приемной. – Я жду вас почти два часа. – О, мистер Уэйборн тоже здесь! – с удивлением воскликнул сыщик. – Что за удачное скопление атомов, как говорит поэт. – Весьма удачное, – процедил Кэри. – Половина атомов Лондона опередила меня. А у вас даже нечего почитать, пока ждешь. – Это же не библиотека с выдачей книг на дом, мистер Уэйборн. – ответил Уоллер. – Точно. – Кэри уже пытался вернуть его в кабинет, но к нему вдруг обратился компаньон сыщика. – Мистер Уэйборн, – сказал он уважительным и одновременно официальным тоном, – речь идет о некоем деликатном и несколько затруднительном для меня деле. Я уверен, вы понимаете. Кэри изучающе взглянул на сыщика: – Кто вы такой? Незнакомец покраснел. – Прошу меня извинить, сэр. Мы с вами до сих пор не встречались. Я мистер Лейтон. – Он казался немного озадаченным, что его имя не произвело на Кэри впечатления. – Я адвокат. Моя теща останавливалась в вашем доме, когда недавно была в Хартфордшире. Миссис Урания Спурджен. – Да, конечно. Мистер Лейтон. Здравствуйте, сэр. Голова у меня сейчас занята совершенно другим. Я не сразу вспомнил имя. Надеюсь, миссис Спурджен здорова? Мистер Лейтон поморщился. – Она никогда не отличалась хорошим здоровьем. Я бы сказал, она здорова, насколько это возможно. Хотя в домашнем хозяйстве полный беспорядок. – Понимаю, – ответил Кэри, покривив душой. Он боялся, что мистер Лейтон окажется из тех людей, которым доставляет удовольствие выкладывать свои трудности первому встречному джентльмену. – Если я могу что-нибудь сделать, – туманно пробормотал он. – Сэр! Это я могу кое-что сделать для вас. Мистер Уоллер внес некоторую ясность: – Мистер Лейтон обнаружил вещи, украденные у вас, мистер Уэйборн, сэр. Давайте зайдем ко мне в кабинет. Абигайль нашла отца в банкетном зале. Возможно, изысканная роскошь гарнитура из черного дерева не соответствовала неоклассическим фрескам на стенах, которые изображали розовых купидонов, играющих на различных инструментах, пока Марс и Венера занимались приятным времяпрепровождением у подножия Олимпа. Но поскольку банкетов в зале еще не бывало и, вероятно, не будет, Абигайль согласилась терпеть столкновение противоречивых вкусов отца. Рыжий Ритчи давал указания молодому секретарю, обязанностью которого было регистрировать каждую новую вещь, появившуюся в доме. Рыжий настоятельно требовал основательной описи своего имущества. – Эбби, дорогая! Что ты сегодня купила? Хиггинс сейчас опишет это, верно, Хиггинс? – Только книгу, – ответила Абигайль. – Зато у меня, кажется, есть покупатель на новую карету, папа. – Но я хотел, чтоб в этой карете ездила ты, Эбби, – огорченно сказал Рыжий. – Она предназначалась для герцогини. Ладно, Хиггинс, можешь идти. На сегодня хватит. Дождавшись, пока молодой человек выйдет, Абигайль сообщила: – Покупатель очень заинтересован. Он предложил мне тысячу четыреста фунтов. Это вдвое больше того, что заплатил ты, не так ли? Выражение лица Рыжего претерпело значительное изменение. – Недурно, Эбби! – Я знала, ты будешь доволен. Он сказал, что придет завтра. – Я собирался подарить тебе на день рождения что-нибудь особенное, – задумчиво произнес отец. – Может, запросить с него больше денег? Считаешь, он заплатит две тысячи? – Почти наверняка, – улыбнулась Абигайль. – Кажется, он безумно хочет ее получить. – Тогда я куплю тебе на день рождения прелестный маленький фаэтон, – сообщил отец, радостно потирая руки. – Ты можешь по утрам отвозить меня на склад. Абигайль почувствовала себя виноватой. Скоро ей придется навсегда покинуть отчий дом. Он будет жить один в громадном особняке, где никто его не посещал, а она переедет в Хартфордшир. Как она может рассказать отцу, что бросает его ради безответственного молодого джентльмена, который даже не платит ему по счетам? Практичная душа уроженца Глазго не сможет ни понять, ни простить ее. – Думаю, что сумею научиться им управлять, – ответила Абигайль, пытаясь казаться обрадованной. – Конечно, сумеешь, – заявил Рыжий. – Представь, как изящно ты будешь выглядеть в своем новом фаэтоне, Эбби! Прямо как одна из этих аристократок. – Он вдруг стукнул ладонью по лбу. – Почему такая мысль не пришла мне раньше? Ведь я мог заказать для тебя римскую колесницу! Тогда б ты подъехала на бал в Карлтон-Хаус, как настоящая царица Клеопатра, и утерла бы нос всем этим высокомерным леди! Интересно, – размышлял он, – если б я пообещал Колфаксу хорошо заплатить… Наверняка он бы нашел то, что при соответствующей переделке… – Нет, папа, – твердо сказала Абигайль. – Если б даже ты смог, я никогда бы не смогла за один вечер научиться править колесницей. Было бы совсем невеличественно перевернуться. – Ты права, – согласился Рыжий. – Следовало брать уроки езды раньше. Но во времена твоей матери респектабельные молодые леди никогда сами не держали в руках поводья. Это современное новшество. Они перешли в гостиную, расположенную в задней части дома, чтобы выпить чаю. Высокие французские окна выходили в сад, любовь и гордость Абигайль. Она с грустью думала о том, что в последний раз видит сад зимой, без малейших признаков весенней надежды. – Боюсь, мне уже пора ехать в Карлтон-Хаус, – сказал отец. – Надо проследить, чтобы все было готово для его высочества. А то идиоты на складе могут перепутать заказ, разбить половину бутылок, а другую половину выпить сами. Если все пройдет удачно, Абигайль, и регент будет доволен, мы получим королевскую марку на этикетке. Что даст нам повышение в цене. – Я уверена, его высочество будет всем доволен, – ответила Абигайль и нахмурилась. – Ты думаешь, нам требуется повышение цены, папа? Разве у нас снизился годовой доход? Рыжий стряхнул с жилета крошки. – Ничего такого, о чем тебе надо беспокоиться, Эбби. – Я слышала, ты угрожаешь некоторым покупателям долговой тюрьмой. Это вредит делу, папа. Когда джентльменам угрожают, они вообще отказываются платить. Неужели доходы настолько сократились, что ты вынужден просить джентльменов оплачивать счета? Отец сурово взглянул на Абигайль. – Кто тебе это сказал? – Никто. Я просто слышала разговор. – Не морочь мне голову, Эбби! Я знаю, о ком ты говоришь. Это один из твоих надменных кузенов. Один из этих важничающих Уэйборнов! После того, как они вели себя с твоей бедной матерью, упокой Господи ее душу, будь я проклят, если дам что-либо в кредит этому роду лицемеров. Ни фартинга! Когда я женился на Анне, они быстро прибрали к рукам мои денежки, а потом сразу от нее отказались, словно она была прокаженной. – Те из дербширских Уэйборнов, – поспешила сказать Абигайль. – А мистер Кэри Уэйборн – из Суррея. Он не имеет отношения к маме. Это совсем другая ветвь семьи. – Он дерзкий щенок, – проворчал Рыжий. – Он носит серьгу, прости Господи. Он что, пират? Он заслуживает порки, вот что я тебе скажу. – Папа! В конце концов, он мой кузен! – Ты его не знаешь, Эбби. Он бесполезный молодой человек без гроша за душой, не знающий толка в хорошем виски. Нет денег оплатить счет, так он вернул ящик скотча нетронутым! Что это за человек, который может заказать целый ящик, а потом не выпить ни глотка? Абигайль подумала, не сказать ли отцу, что это был ее скотч, но ей не хватило мужества. В любом случае это не улучшит его мнения о человеке, за которого она вышла замуж. – Он джентльмен, папа. Ты знаешь, как такие люди относятся к счетам. А ты, я уверена, послал ему несколько счетов, да еще написанных красными чернилами, как будто он хозяин постоялого двора. – Видно, ты немало знаешь об этом. Отчасти Абигайль была рада, что вызвала подозрения отца, это поможет ей рассказать то, в чем она боялась ему признаться. – Я с ним знакома. Мы дальние родственники. Какое-то время Рыжий наблюдал за дочерью, которая старательно избегала его взгляда. – Знакома? Что это значит? – В Хартфордшире я остановилась в его доме, – с притворным равнодушием сказала Абигайль. – Что? Эбби, я же арендовал для тебя великолепный дом. – Арендовали, сэр. Это был дом мистера Уэйборна. Разве мистер Лейтон тебе не сказал? – быстро прибавила Абигайль, чтобы перевести внимание Рыжего на адвоката. – Не сказал. Он говорил, что дом принадлежит его другу, священнику Кэри. – Папа, ты, наверное, не так его понял. Доктор Кэри – кузен мистера Уэйборна, но владелец поместья не он. Это красивое большое поместье. Там несколько плодородных ферм, много прекрасных фруктовых садов. А дом – самый замечательный образец господского особняка времен Тюдоров. Он принадлежит семье мистера Уэйборна много веков. Мистер Уэйборн весьма уважаем в той местности джентльмен. – То есть он владелец части земли? Полагаю, земля в майоратном наследовании, иначе бы он продал ее, чтобы продолжать свободную жизнь. – Никакого майоратного наследования, – с радостью сообщила Абигайль. – Поместье оставлено ему бабушкой. Думаю, там около десяти тысяч акров. А земля в Хартфордшире, как тебе известно, одна из богатейших в Англии. – Если он столь богат, то почему не оплачивает счета? – Ты обидел его, папа. Рыжий с отвращением фыркнул. – А мистер Уэстон тоже обидел его? И мистер Хоуби? Единственный, кому он заплатил, это Таттерселл. Абигайль подавила улыбку. Естественно, за прекрасных лошадей Кэри заплатил, а все остальное пусть идет к дьяволу. – Как ты об этом узнал, папа? – вдруг спросила она, и ей в голову пришла неприятная мысль. – Никто еще не возвращал мне ни глотка моего виски! А этот высокомерный щенок вернул целый ящик. Естественно, я решил скупить все его долги в Лондоне. Ты говоришь, я обидел его. Нет, это он меня обидел, и я не успокоюсь, пока не увижу его в долговой тюрьме. – Папа, ты не можешь! – Да, не могу, – огорченно согласился Рыжий. – Потому что они не продали его долги мне. Никто, от Джереми-стрит до Бонд. Даже твой друг в магазине Хэтчарда. Похоже, все думают, что в один прекрасный день он разбогатеет. Абигайль почувствовала гордость. – И о чем тебе это говорит, папа? Они знают, что мистер Уэйборн – джентльмен. Не важно, что он должник. Они его не продадут. Рыжего ее слова не тронули. – О чем это говорит мне? – рявкнул он. – О том, что он всех одурачил! У меня было время изучить характер мистера Уэйборна, когда он возвращал мне виски. Посмотрела бы ты, как он задирал нос, говоря, что моя шотландская бурда не подходит для английского джентльмена! – Тебе не следовало посылать ему счета, папа, – опрометчиво сказала Абигайль. – Ты на его стороне? – Рыжий был возмущен предательством дочери. – Ты едва знаешь его. Может, я и не джентльмен, как мистер Уэйборн, но я твой отец, Абигайль, если ты забыла. Я вырастил тебя как леди не для того, чтобы ты смотрела на меня сверху вниз. – Извини, папа, я не смотрю на тебя сверху вниз. Речь идет о бизнесе, и это плохо для нашего дела. Ни один джентльмен не потерпит такого обращения от торговца. Какая первая заповедь бизнеса? Рыжий отвел взгляд. – Ни при каких обстоятельствах не принимать решений, основанных на эмоциях. – Я знаю, ты поступил так из-за мамы, и люблю тебя за это. Но мистер Кэри Уэйборн не отвечает за то, что сделали маме дербширские Уэйборны. И ты не можешь винить его за то, что он разозлился, когда ты обидел его. У меня тоже была возможность изучить характер мистера Уэйборна. Я считаю его… настоящим джентльменом, – сказала Абигайль, забыв его постоянные вольности, когда они бывали наедине. Рыжий изумленно всплеснул руками. – Джентльмен?! Парень носит серьгу. Полагаю, он знает, как понравиться женщинам. И он понравился тебе? Абигайль поняла, что ступила на опасную почву. – Он был внимательным хозяином, – осторожно заметила она. – Иногда… обедал с нами. – Правда? В таком случае я должен послать ему счет за эти обеды. Если на то пошло, я сказал Лейтону, чтобы он заплатил ренту за полгода. И раз ты не собираешься туда возвращаться, пусть он вернет разницу. – Тебя интересуют не деньги. Ты просто хочешь отомстить. – Если б я не знал тебя с рождения, Абигайль, я мог бы подумать, что ты влюбилась. – Папа, ради Бога! – Она вспыхнула. – Черт побери! Значит, так оно и есть? Этот негодяй заставил тебя влюбиться в него! Запомни мои слова, дорогая, человек вроде него хочет от девушки вроде тебя лишь одного. – Некоторые мужчины очень страстные. – Я говорю о твоем состоянии! – закричал Рыжий. Поняв, что сделала опасный промах, Абигайль быстро прибавила: – Если он предполагает жениться, то я не вижу в этом ничего плохого. – Значит, он собирается жениться. – Заложив руки за спину, Рыжий прошелся по комнате. – Могу поспорить, так оно и есть. Абигайль, как можно быть настолько глупой? Он же просто охотник за приданым. – Он даже не знает о моем состоянии, – возразила она. – Мистер Уэйборн думает, что я некая Смит. Он вообще не собирается жениться на богатстве. – Так говорят все охотники за приданым. Запомни, он уже все о тебе разузнал и хочет присвоить твои деньги. Мои деньги! – В этом нет смысла. Если он знает, что я твоя дочь, и охотится за приданым, тогда он бы оплатил твои счета. И не вернул бы скотч. – Должно быть, он пытается сбить нас со следа, – подумав, ответил Рыжий. – Мистер Уэйборн не охотник за приданым, – твердо повторила Абигайль. – Деньги не интересуют его. Семья уговаривает его жениться на богатой женщине ради благополучия поместья, а он решительно отказывается. – Хорошо. Тогда я могу не волноваться. Ты от него в полной безопасности. Ее задел сарказм отца. – Мистер Уэйборн слишком горд, чтобы жениться на деньгах. Ты думаешь, он корыстен, потому что не знаешь его. У мистера Уэйборна много прекрасных качеств. Я думаю, он до некоторой степени герой. Когда ему было восемнадцать лет, он бросил университет и записался в армию рядовым. Почти два года он воевал в Испании. Его могли убить. – Хорошо бы! Тогда бы он не дурил голову моей дочери. – Разве это не героизм? – настаивала Абигайль. – Он мог спокойно учиться в Оксфорде и не знать никакой опасности. – Ну и что из этого? – нетерпеливо спросил Рыжий. – Тебе герой не требуется. Наступающая армия тебе не угрожает. Единственная для тебя угроза – это неподходящий жених. Тебе нужен твердый, разумный, заслуживающий доверия парень, с головой на плечах, собственными деньгами и, конечно, с титулом. Это твой долг перед собой, твоей матерью и передо мной. В конце концов, я столько вложил в твое воспитание, наряды, драгоценности, образование! Я не жалел расходов и не позволю, чтобы все оказалось впустую. – Ты бы хотел, чтобы вместо него я вышла за Далиджа? Он-то и был охотником за приданым. Ты собирался заплатить ему пятьдесят тысяч фунтов! – Хорошая цена! Не забывай, после смерти лорда Инчмери он унаследует графский титул. Я не возражаю против охотника за приданым, если у него есть что предложить взамен. Человеку с титулом не стыдно искать богатую жену. А твоя мать хотела, чтобы я вернул тебя в свет, который она вынуждена была покинуть, выйдя за меня. И я обещал ей. – Мама хотела видеть меня счастливой, – возразила Абигайль. – Она, я уверена, не презирала бы мистера Уэйборна. Хотя бы потому, что он ее родственник. Он джентльмен. Его брат – баронет. И если поместье сейчас не приносит доход, в моей власти сделать его таким. Когда ты женился на маме, такую же услугу ты оказал ее отцу. – Как ты посмела сравнить твою светлую мать с этим негодяем? Клянусь Богом, Абигайль, если ты выйдешь за этого человека против моей воли, мне останется только одно: лишить тебя наследства. Когда я говорил, что не дам ему в кредит ни фартинга, я так и поступлю. Твой джентльмен не увидит от меня ни пенса, жив я или умер. И он тоже узнает об этом. Полагаю, тогда его интерес к тебе поуменьшится. Абигайль закрыла глаза. Случилось то, чего она так боялась, но теперь, когда гром грянул, она вдруг успокоилась. Ей больше нечего бояться. – У меня есть собственные деньги, папа. Мне двадцать один год, и я могу сама выбрать себе мужа. Таков закон. А ты, естественно, можешь делать со своими деньгами что захочешь. Такого ответа Рыжий не ожидал. Никогда в жизни Абигайль ему не противоречила, любое разногласие без особого труда разрешалось в его пользу, и сегодняшнее упорство дочери сильно встревожило его. – Эбби! – жалобно сказал он. – Не могу поверить, что ты всерьез со мной споришь, защищая этого никчемного молодого человека. Мы же никогда по пустякам не ссорились, мы с тобой настолько близки, как могут быть близки отец и дочь. Ты всегда была самой почтительной из дочерей. Такую перемену в тебе я могу приписать только нездоровому влиянию этого человека. – Мы с тобой по пустякам не ссорились только потому, что я всегда тебе уступала, – сказала Абигайль с мрачным спокойствием, которое поразило Рыжего больше, чем любые истерики. – Я всегда уступала тебе, потому что хотела видеть тебя счастливым. – А теперь мое счастье тебе уже не интересно? – Сожалею, если вы несчастливы, сэр, – ответила Абигайль, удивленная собственным равнодушием. – Ты не ослушаешься меня. Возможно, ты и совершеннолетняя, но я все еще твой отец. Я знаю, что для тебя лучше. Когда у тебя найдется время подумать над этой сделкой, ты поймешь, что я прав. Ты еще поблагодаришь меня, что я удержал тебя от заключения столь неудачной сделки. – Брак не торговая сделка, папа. – Нет. Это игра на бирже! Ты стала бы рисковать всем своим будущим только потому, что на тебя обратил мимолетное внимание красивый мужчина? Я знаю этот сорт людей. Такой не успокоится, пока не влюбит в себя каждую из присутствующих в комнате девиц. Полагаю, ты думаешь, он любит тебя? Абигайль вздохнула. Она не могла утверждать, что Кэри любит ее. Он никогда этого не говорил. Рыжий уловил в ее вздохе капитуляцию. – Не расстраивайся, Абигайль, – с облегчением сказал он. – Ты не первая девушка, влюбившаяся в неудачного молодого человека, ручаюсь тебе. Но это скоро пройдет. Я куплю тебе самый красивый фаэтон, какой смогу найти. Ты научишься править. А также пару белоснежных рысаков или скакунов, не знаю, как теперь молодые люди называют лошадей. Ты станешь брать уроки, научишься ими управлять. Без сомнения, ее многолетнее подчинение желаниям отца дали ему основание считать, что он всегда добьется ее согласия либо уговорами, либо дорогим подарком. Абигайль не могла его винить. Как не могла найти способа вырваться из пожизненной ловушки. Продолжать спор бесполезно, последуют обещания новых подарков, а результат будет все тот же. Рыжий не меняет свое мнение, а тем более не сделает этого под ее влиянием. Ей оставалось только бежать. Хотя Абигайль после необычного проявления характера, смутившего Рыжего, сдалась, он был огорчен ее разочарованием и собирался выложить любую сумму, чтобы сделать дочь счастливой. – Раз уж ты вернулась в Лондон, у нас теперь есть чем заняться, – быстро сказал он. – Я могу свозить тебя в Воксхолл, где мы давно не были. А в конце сезона даже съездить за границу, если хочешь. – За границу? – искренне удивилась Абигайль. – Да. Война закончилась, почему бы и нет? Я думал о Флоренции, но если ты предпочитаешь Уилтшир, я не возражаю. И если на этот раз дела задержат меня в Лондоне, я найму тебе компаньонку, и ты сможешь поехать куда захочешь. Представив себе миссис Спурджен посреди замка в долине Луары, требующую у метрдотеля английское божоле, Абигайль улыбнулась. Рыжего так обрадовала слабая улыбка дочери, что его щедрость поднялась до невиданных высот. – Я дам тебе на карманные расходы десять тысяч фунтов, – заявил он. – И мы никогда больше не вернемся к разговору об этом неудачном деле. – Похоже, бессмысленно даже пытаться, – согласилась Абигайль. – Знаешь, я начинаю думать, что все это время ты хотела бросить его, – вдруг сказал он. – Плутовка! – Ты сказал, мы больше не вернемся к этому разговору, – ответила Абигайль, вставая из-за стола. – Конечно, – удовлетворенно пробормотал Рыжий. – Беги к себе и надень свой костюм. Скоро я должен уезжать и, пожалуй, возьму тебя с собой в Карлтон-Хаус. Никто не станет возражать, если ты развлечешься в саду. Ты увидишь, как зажигают в саду факелы, мне говорили, это изумительное зрелище. – Нет. Хорошее настроение Рыжего сразу испортилось. – Нет? – повторил он. – Думаю, глупостей было сказано достаточно, Абигайль. Ты сделаешь, как я говорю, и сделаешь это немедленно. – Прости, забыла тебе сказать. Герцог Окленд пригласил меня вечером в театр. И попросил о чести проводить меня после спектакля в Карлтон-Хаус. По-моему, это очень любезно с его стороны. – О, это меняет дело, – обрадовался Рыжий. – Почему ты не сказала мне раньше? Неудивительно, что ты бросила мистера Уэйборна, раз можешь поймать на удочку герцога. – Значит, ты согласен? – Конечно! Только я не заказал тебе билеты! – воскликнул отец. – У герцога своя ложа, папа. Я – приглашена. – Да, порой я забываю, что не единственный богатый человек на свете. Разумеется, ты должна пойти, Эбби, дорогая. Я еще, пожалуй, увижу тебя герцогиней. – Это вряд ли, сэр. – Дай время. Он же пригласил тебя в театр? Уже кое-что. Скоро ты познакомишься с его друзьями. Люди увидят тебя в его обществе и станут лучше к тебе относиться. Герцог наверняка знает в стране всех лордов. Я буду просто счастлив увидеть тебя маркизой или графиней. Только прошу, не чувствуй себя обязанной выходить за герцога, если поймешь, что он тебе не нравится. Абигайль наконец сделала то, чего давно хотела: она бежала. По крайней мере отец не заставил свою бледную, веснушчатую, рыжеволосую дочь надеть костюм египтянки. Римский наряд Абигайль состоял из белой туники, несшитые рукава которой были скреплены на плечах и локтях золотыми брошами в виде маленьких виноградных лоз и пурпурной бархатной паллы, богато украшенной золотой каймой. Предполагалось, что она будет искусно драпировать одно плечо, но тяжелый бархат постоянно соскальзывал, и Абигайль решила оставить ее в карете на время спектакля. Ей хотелось бы сделать то же самое с лайковыми золотыми сандалиями, которые зашнуровывались до икр и были ужасно неудобными. Короткие волосы она закрепила по крайней мере в греческом, если не в римском стиле, украсив прическу лавровым венком из чистого золота. В довершение Абигайль надела великолепный старинный гарнитур агатовых камей, состоявший из ожерелья, серег и браслета. Она даже не могла вспомнить, надевала его раньше или нет. Изучив себя в зеркале, Абигайль поняла, что выглядит слегка нелепо, как и полагалось любому человеку, присутствующему на бале-маскараде. Огромная карета с голубыми дверцами и серебряными колесами, подъехавшая ровно в шесть часов к Парк-лейн, была тут же оккупирована слугами мисс Уэйборн со снопами оранжерейных роз. Цветы настолько заполнили внутреннее пространство кареты, что едва хватило места для самой мисс Уэйборн, которая только через четверть часа явила себя в образе молодой и соблазнительной Клеопатры. Ее длинные темные волосы украшали золотые монеты, веки были покрыты блестящей синей краской, а брови подведены черным углем. Наряд – из эфемерных слоев плиссированного золотого полотна, на шее – огромный золотой воротник, инкрустированный лазуритовыми скарабеями. На ногах – золотые туфли с загнутыми носами. Абигайль зачарованно смотрела на Джульет. Хотя сестра Кэри была отнюдь не красавица, но такое ослепительное создание Абигайль видела первый раз в жизни. Она собралась узнать о самочувствии мисс Уэйборн, но банальные слова умерли, не успев родиться. – Вы опоздали, – заявила Джульет, мельком оглядев ее костюм. – Но у вас по крайней мере хватило ума одеться римской матроной. – Я приехала ровно в шесть, – возмущенно ответила Абигайль. – Вы должны были знать, что моим слугам потребуется время, чтобы уложить мои розы в карету. А теперь у входа будет настоящее столпотворение. Абигайль поморщилась. – Вы что, собираетесь бросить все эти цветы актеру? Джульет взглянула на нее загадочными египетскими глазами. – Все зависит от того, что он сделает с помидорами. – Я уверена, его светлость на самом деле не собирается бросать помидоры в мистера Рурка. – Разумеется, нет, дурочка. Потому что я привезла розы. Абигайль с трудом подавила желание придушить свою золовку. Как и предсказывала Джульет, у входа стояла толпа зевак, казалось, ежеминутно подъезжали и отъезжали кареты. Мисс Уэйборн приказала кучеру объехать театр и остановиться у заднего входа. – Здесь всегда так, если королевская семья вылезает из своих дворцов, – сообщила она Абигайль. Абигайль почувствовала радостное возбуждение. – Вы думаете, здесь будет и королева? – Разумеется, нет. Сегодня выход принца-регента. Он вообще не заслуживает того, чтобы на него смотреть, если вы спросите меня. Но мои тетушки клянутся, что в молодости он был чертовски красив. Ну, вот мы и приехали. Джульет спрыгнула с подножки, монеты в ее волосах звякнули, словно колокольчики. Она тут же щелчком пальцев отправила слуг вносить розы в театр. Абигайль покинула карету с большой настороженностью, поскольку они находились в темном безлюдном переулке. Затем перед ним открылась дверь, откуда вылился свет и шум. Но головы и тела слуг были едва видны за красно-белой стеной роз и зеленых листьев. – Идемте, кузина Абигайль, – скомандовала Джульет. – Сейчас вы познакомитесь с мистером Рурком. Глава 18 Сначала Абигайль вообще не могла ничего различить. Помещение выглядело так, будто в середине кто-то принялся возводить строительные леса, а потом вдруг бросил эту затею. Люди, по большей части одетые римлянами или египтянами, толпились вокруг, но цели их пребывания здесь Абигайль не понимала. – Что здесь? – спросила Абигайль. – Восхитительно, правда? Вы за кулисами, – ответила Джульет. – Бывали здесь когда-нибудь? Абигайль молча покачала головой. Засмеявшись, Джульет повела кузину за угол, потом вниз по узкой лестнице, заполненной актерами и танцовщицами в ярких костюмах. Джульет уверенно вела Абигайль в дальний конец коридора, где находилась гримерная мистера Дэвида Рурка. Тот как раз накладывал грим на свое знаменитое лицо. На сцене он выглядел признанным красавцем, а теперь, при свете лампы, показался Абигайль нелепым. Он был в костюме Марка Антония, и пурпурная тога, похоже, была единственным предметом одежды. Волосы по римскому обычаю коротко подстрижены. Золотой нагрудник и короткая алая туника, предназначенные для выхода в следующих актах, ждали своей очереди на манекене в углу. Когда Рурк встал, чтобы поздороваться с Джульет, то оказался невысокого роста. Абигайль не сочла его очень привлекательным, но ведь не многие мужчины обладали физическим совершенством Кэри Уэйборна, напомнила она себе. Тем не менее от недостатка самоуверенности ирландец явно не страдал и дерзко расцеловал Джульет в обе щеки на иностранный манер. – Дорогая мисс Уэйборн! – сказал он, пока Абигайль жалась в углу возле большого ящика, прикрытого красной тканью. – Как бы мне хотелось выйти на сцену с вами. Но увы, моя Клеопатра стара и толста. – Миссис Арчер совсем не толстая, – с притворной скромностью ответила Джульет. – Мне бы тоже хотелось выйти на сцену с вами, мистер Рурк, но, увы, этого никогда не будет. К ужасу Абигайль, знаменитый актер вдруг перевел взгляд на нее, и она почувствовала себя кроликом перед голодным львом. Слава Богу, мистер Рурк только поклонился, не пытаясь ее поцеловать или взять за руку. – И кто это очаровательное создание? Еще одна страстная поклонница театра? – Это моя кузина Абигайль. Пожелайте мистеру Рурку сломать ногу, дорогая. Абигайль в замешательстве смотрела на золовку. – Вы должны сделать мне такое пожелание, чтобы удался спектакль, – с улыбкой объяснил актер. – Понимаю, – медленно произнесла Абигайль. – Чтобы все произошло наоборот. – Если вы пожелаете мне удачи, боги театра сделают все наоборот. – В таком случае надеюсь, что вы упадете и сломаете обе ноги и обе руки тоже. Актер засмеялся. – Думаю, она поняла, мисс Уэйборн. А теперь уведите ее, пока она не пожелала, чтобы я сломал себе шею. Наслаждайтесь спектаклем. – Я так и сделаю, – ответила Абигайль. – Нет, простите. Ни за что не буду! Джульет выпустила ее руку, когда они уже шли к лестнице, и, чтобы не потерять ее в толпе, Абигайль сосредоточилась на блеске золотых монет у нее в волосах. Дорогу ей преградила огромная стена, изображающая поле битвы в Сирии, а когда декорацию унесли, Джульет уже пропала из виду. Абигайль испуганно оглядывала толпу. Она видела десятки молодых женщин, одетых в египетском стиле, но золовки среди них не было. – Все по местам! – властно закричал кто-то. Мимо, окруженная женщинами, прошла знаменитая миссис Арчер в короне из павлиньих перьев. Когда Абигайль встала на цыпочки, чтобы увидеть «настоящую» Клеопатру, перед ней возник незнакомец. – Ты дублерша Оливии? – подозрительно спросил он. – Нет, я Абигайль. – Никаких Абигайль здесь нет, – рассердился он, заглядывая в сценарий. – Я не играю в спектакле. Я буду смотреть его из ложи. Понимаете, я заблудилась, вы не покажете мне, как отсюда выйти? Я могу заплатить вам, – быстро прибавила она. Золотой соверен весьма заинтересовал незнакомца, но Абигайль отдернула руку, когда он попытался схватить монету. – Вы ее получите только после того, как проводите меня в ложу герцога Окленда. – К счастью для вас, я не занят до третьего акта, – пробормотал незнакомец. – Сюда. Но ему не пришлось вести Абигайль до самой ложи герцога, тот ждал ее на верху покрытой ковром лестницы. Рыжий великан остался некрасивым, хотя, без сомнения, потрудился над своей внешностью. Он был в черном вечернем фраке, красивом жилете из белого шелка с серебряным узором, в белых атласных брюках и туфлях с пряжками. – Вы здесь, – хрипло сказал он, пока Абигайль платила человеку из третьего акта и желала ему сломать ноги. Герцог потащил Абигайль к ложе, которая напоминала театр в миниатюре, отделенный от коридора тяжелыми бархатными портьерами. – А где Джульет и Кэри? – спросила она герцога. – Там. Абигайль проследила за направлением указующего пальца. Брат и сестра Уэйборны находились в ложе на противоположной стороне зала. Джульет сидела впереди, Кэри стоял за ней. Как и герцог, он был в вечернем костюме. – Но я считала, что мы все будем в одной ложе, сэр, – расстроенно сказала Абигайль. – Что они там делают? И что это за отвратительный запах? – Это? – с гордостью улыбнулся герцог. – Мой человек сумел найти картошку. Для голодающих. – Вы хотите сказать, гнилую! – воскликнула Абигайль. – Не важно какую. – Герцог беззаботно пожал плечами. – Главное, она заставит Рурка вспомнить о старой доброй Ирландии и поторопит его туда вернуться. Садитесь, дорогая. Осторожно, там ступенька. Абигайль искусно обошла несколько дурно пахнущих корзин. – Вы же не собираетесь бросать картошку в мистера Рурка? Это слишком жестоко. – Она же принесла розы, – мрачно ответил герцог. – Посмотрите на нее. Абигайль посмотрела. Кэри махнул ей рукой; поколебавшись, она помахала в ответ. – Клянусь, она устроила чертово великолепие, чтобы поразить меня. А на самом деле эта ложа вашего дяди. Я мог бы в любой момент вышвырнуть ее оттуда, у нее даже нет чертовых билетов! – Моего дяди, сэр? Вы имеете в виду лорда Уэйборна? Герцог кивнул, не сводя глаз с Джульет, которая смотрела только на сцену, хотя занавес еще не подняли. – Пока граф Уэйборн не вернулся из Дербшира, она беззастенчиво пользуется его собственностью. Уверен, если б он вдруг появился здесь, она бы просто убила его и выкинула труп. Почему ее брат мне постоянно машет? Это чертовски раздражает. – Думаю, он хочет привлечь мое внимание, сэр. – Игнорируйте его, – посоветовал герцог. – Он безвреден. Не спускайте глаз с нее. Это она нарушитель перемирия. И если она хочет начать войну, я сделаю ей одолжение. У меня тут полно овощей, я не побоюсь их все использовать. В этот момент вошел принц-регент, вызвав овацию своих подданных. Абигайль чуть не выпала из ложи, чтобы разглядеть будущего короля. Возможно, его королевское высочество был немного старый, немного обрюзгший, но ей он казался героем из сказки. Как только принц-регент сел на привилегированные места прямо за оркестровой ямой, свет погас, зажглись лампы на сцене, и за поднявшимся занавесом открылся дворец Клеопатры в Александрии, где великий полководец Антоний стал комнатной собачкой египетской царицы. Прежде чем закончилась вторая сцена, слуга принес в ложу герцога записку на серебряном подносе. Тот схватил ее, опередив Абигайль. – «Встретимся на верхней площадке лестницы. Ваш… и так далее». – Прочтя, герцог с презрением бросил записку в ближайшую корзину. – Черта с два! Я твои фокусы знаю. Пытаешься выманить меня отсюда с помощью брата, чтобы кидать за моей спиной розы, да? – И он крикнул Джульет: – Придумай что-нибудь получше, дорогая! Кэри показал на Абигайль, затем пальцами изобразил на ладони ходьбу. – Наверно, мне следует пойти и узнать, чего он хочет, – сказала Абигайль. – Хорошая мысль, – согласился герцог. – Займите его и не выпускайте из виду. А я присмотрю за ней. Будьте осторожны, Абигайль, она что-то задумала. Я это знаю, чувствую. И ее брат может быть в этом замешан. – Я буду крайне осторожна, сэр, – заверила Абигайль, выбираясь из ложи. Слава Богу, она удержалась от крика, увидев Кэри, идущего к ней с другого конца коридора. Хотя мимо прошел слуга с подносом винных бокалов, она бросилась к мужу, обняла за шею. Его сюртук, который она смогла теперь рассмотреть, был не черным, а темно-баклажанового цвета и пах розами. Она только надеялась, что от нее самой не разит гнилой картошкой. – Моя бедная девочка, – шептал Кэри, касаясь губами ее волос, – представляю, как ты страдаешь с этим неотесанным человеком. Она почувствовала, что у нее за спиной он снимает перчатки, затем его руки скользнули ей на шею, притянули ее голову, и Кэри стал очень нежно, словно боялся причинить ей боль, целовать ее. Абигайль задрожала от их близости. – Он заполнил всю ложу гнилыми овощами, – пожаловалась она. – Это ужасно. А твоя сестра невыносима. – Ладно, сейчас все хорошо, – сказал Кэри, закрывая ей рот поцелуем и подталкивая к занавесям, чтобы укрыться за ними. Сначала Абигайль страстно отвечала ему, но, когда он принялся ласкать ее грудь, она попыталась отстраниться. Увы, Кэри был слеп и глух ко всему, кроме своего желания. – Я скучал по тебе, Смит, – хрипло шептал он. – Ты не представляешь, как я хочу тебя прямо сейчас. – Он положил ее руку на свои брюки: – Смотри, что ты со мной сделала. Но Абигайль отдернула руку. Этого Кэри уже не мог не заметить. – Я думала, ты хочешь поговорить со мной, – едко заметила она, пытаясь выбраться из бархатной ловушки. К счастью, в этот момент коридор был пуст. – Ты еще помнишь, как разговаривают? Мне кажется, все, чего ты хочешь… это посадить меня на кол. Думаю, мы иногда могли бы разговаривать. – О чем? – спросил Кэри. – Как тебе нравится спектакль? Не думаешь ли ты, что пойдет дождь? Абигайль вдруг разозлилась. Целый день все, казалось, только и делали, что бранили, оскорбляли, использовали ее, – отец, мисс Уэйборн, герцог. Она думала, что хотя бы с Кэри отдохнет душой. Но ведь их отношения, напомнила она себе, только плотские, по крайней мере с его стороны. Ей вдруг расхотелось быть для него лишь вожделенным телом. – Ты полагаешь, я должна забыть, что ты назвал меня воровкой? – процедила Абигайль. – Только потому, что ты меня поцеловал? – Я собирался извиниться, – обиженно сказал Кэри. – Неужели? – Ты сама обняла меня, Смит. Ты первая начала. Я уже придумал извинение, чтобы все уладить… а ты погубила мои намерения своими нежными маленькими… – О! – произнесла Абигайль. – Тебе легко говорить. Смотри, – добавил он, вынимая из кармана плоский голубой футляр. – Я тебе кое-что принес. Абигайль готова была заплакать. Она терпеть не могла отцовскую манеру примирения. – Кэри, ты не можешь купить мне подарок и думать, что все прощено. – Я и не думал. Почему я должен покупать тебе подарок? Они, по-моему, твои. Заподозрив очередную шутку, Абигайль все же открыла футляр. – Мои жемчуга! – воскликнула она. – Какого черта ты с ними делаешь? – Возвращаю их тебе, конечно, – удивленно сказал Кэри. – Разве ты не знаешь, что они были украдены? – Вообще-то у меня довольно много жемчуга, – оправдывалась Абигайль. – Но эти я редко надеваю. Значит, я оставила их в твоем доме? Почему ты говоришь, что они были украдены? – Потому, Смит, что они были украдены вместе с бабушкиной чашей для пунша и другими вещами, которые также нашлись. Хочешь, чтобы они побыли у меня? – спросил Кэри, оглядывая ее роскошный гарнитур итальянских камей. – В данный момент твоя шея и без того прекрасно украшена. – Так, значит, вор пойман, он отдал все назад? – спросила Абигайль. – Это замечательно, Кэри. Правда. – Нет, обезьянка, вор остался на свободе. Но когда я вернулся на Боу-стрит, там был мистер Лейтон, он возвращал мое серебро и твои жемчуга. – Мистер Лейтон! Мой мистер Лейтон? – Я не знал, что он твой собственный мистер Лейтон, но да. Вор был из его домашних. А именно Эванс. – Боже мой! Горничная миссис Спурджен? Какой ужас! И она взяла из моей комнаты мои жемчуга? Какая наглость. – Не думай о своих жемчугах, Смит. Тебе их вернули. Мое серебро и твой жемчуг они без труда нашли в комнате преступницы. Но поскольку они не знали о пропавших миниатюрах, то позволили Эванс покинуть дом. – Просто отпустили? – изумленно спросила Абигайль. – Воровку, чья вина доказана? – Ее, конечно, уволили без рекомендации. Думаю, твой мистер Лейтон хотел избежать неприятностей и больших расходов на судебный процесс. Я уж точно этого не хочу. И не хотел бы увидеть женщину повешенной. А ты? – Нет, конечно. Мне жаль твои миниатюры, Кэри, – расстроенно сказала Абигайль. – Они очень дорогие. – Меня абсолютно не интересуют пустяки вроде этих миниатюр. Я даже не смотрел на них, пока ты не появилась в Танглвуде. – Тогда странно, что ты удосужился приехать в Лондон, чтобы заявить об их пропаже. – Я приехал не ради этого. – А ради чего? – Я нанял сыщиков не ради того, чтобы найти чертовы миниатюры, глупая женщина! Я нанял их, чтобы найти тебя. – Он прислонился к стене, внимательно изучая свои ногти. – Когда я подумал, что ты обворовала меня и больше не вернешься, я был расстроен только второй частью. Я боялся, что никогда тебя не увижу, Смит. Увидев тебя в магазине Хэтчарда, я сразу понял, что к краже моего серебра ты непричастна. Меня извиняет лишь то, что я никогда раньше не влюблялся. А в подобном состоянии человек уже не способен мыслить разумно. Все перевернулось вверх дном, но я твердо знал одно: если была хоть малейшая возможность, что ты меня покинешь навсегда, то я должен совершить нечто безрассудное. – Кэри, мне показалось, или ты сказал, что любишь меня? – Только без особого успеха. – Нет, ты не любишь меня, Кэри, – с трудом вымолвила Абигайль. – Мне больно слышать, когда ты говоришь об этом не всерьез. Я знаю, слова легко срываются у тебя с языка, и потому не желаю ничего слышать. Наш брак в такой опоре не нуждается. – Понятно… В коридоре вдруг появился молодой человек, который приветствовал Кэри добродушной речью с недостатком смысла, но избытком продолжительности: – Эта Клеопатра уже почти закипала, и мама послала меня за лимонадом. Может, принести вам тоже, Уэйборн? Для вашей леди? – Не сейчас, Баджи! – прорычал Кэри. – Я признаюсь в любви женщине, которую действительно люблю. А она не воспринимает мои слова всерьез. – Хорошо-хорошо, – пробормотал молодой человек, с интересом разглядывая Абигайль. – Не желаете лимонаду, мисс? Я как раз иду за ним для мамы, так что меня это не затруднит. Но Абигайль интересовал один Кэри. – Это правда? – осторожно спросила Абигайль. – Ты не дразнишь меня? Кэри поднял бровь. – Это было бы довольно жестоко, как ты считаешь? – Да, было бы. – Я люблю тебя, – повторил он. – Ты мне веришь, обезьянка? – Да, шут, верю, – ответила Абигайль, чувствуя подступающие слезы. – Хорошо. Потому что я больше не собираюсь это повторять. Мне это чертовски действует на нервы. – Его прервал взрыв аплодисментов из зала. – Ну вот и конец первого акта. Мне лучше вернуть тебя Окленду. Они встретились вновь после антракта и немедленно скрылись за занавесями. – Я так соскучился по тебе, – шептал Кэри, прижимая Абигайль к стене коридора. – Прошло только два акта, – смеясь, возразила она. – Антоний еще даже не встретился с Оливией. – Это все премьер-министр. Ему надо срочно увидеть королеву по делу государственной важности. – Может, здесь некое преувеличение, сэр? – Кому ты рассказываешь? – пробормотал Кэри, вручая себя в ее руки. Абигайль, как всегда потрясенная их близостью, все же инстинктивно сжала твердую плоть, и в ней тут же забило ключом безумство разнузданного вожделения. Сопротивляться ему было бесполезно. – Только не здесь, пожалуйста, – взмолилась Абигайль. – Любому проходящему мимо станет ясно, что мы делаем. – Что ты предлагаешь? – напряженным голосом спросил Кэри. – Мою карету, – застенчиво сказала Абигайль. – Сиденья раскладываются. Кэри засмеялся. – Очень культурно. Но мы не доберемся до нее. Иди за мной. Схватив одной рукой Абигайль, а другой придерживая брюки, он выскочил с нею из-за занавесей, и они побежали по коридору, к несказанному изумлению группы служителей театра, которые бросали кости на лестничной площадке. Кэри быстро и тайно вел Абигайль в глубины театра, пока они не оказались в маленькой темной комнате. Он прижал ее к двери и крепко поцеловал, одновременно срывая сюртук. – Кушетка, – торопил он. – Ради Бога, ложись. Столь же лихорадочно Абигайль успела нащупать какую-то одежду и сбросить ее с кушетки прежде, чем Кэри схватил ее за бедра. – Панталоны, Эбби? – хрипло сказал он, поворачивая Абигайль лицом к себе. – Что ты со мной делаешь? – Прости! – Вскочив, она торопливо освободилась от панталон. Он тут же вошел в нее так глубоко, как только смог, и они единым существом упали на кушетку. – Скажи, что любишь меня, – умоляла Абигайль. – Повтори. – Я люблю тебя, – повторял Кэри снова и снова. Наслаждение было столь велико, что на миг сознание покинуло Абигайль. Когда она пришла в себя, Кэри нежно целовал ее. Шторм закончился и для него. – Тебе это нравится, да, обезьянка? Абигайль еще чувствовала его внутри – слабое подергивание, без толчков. – Да, мне это нравится. Скажи опять. – Очень приятно это слышать, правда? – утвердительно сказал Кэри, начиная выходить. – Нет, еще нет, – пробормотала Абигайль, сжимая его бедрами. Осознание того, что она снова хочет его, возбудило Кэри. – Люби меня, – подгоняла его Абигайль. – Скажи, что любишь. Но Кэри заметил, что сама она ни разу этого не сказала, до какой бы степени наслаждения он ее ни доводил, сердце Абигайль оставалось для него закрытым. Это наполнило его печалью, которой он не мог поделиться с ней. Если Абигайль поймет, что он несчастлив, узнает причину, уступчивый нрав заставит ее притвориться влюбленной. А это неизмеримо хуже. – Не думаю, что я когда-либо смогу тобой насытиться, – прошептал он, нехотя отстраняясь. – Но ведь у нас в спальне не было никаких проблем, верно? – Да, ты всегда делаешь меня очень счастливой. Говоря это, Абигайль знала, что слова не выражают ее чувств. Когда их тела соединялись, она была в состоянии непрерывного блаженства, но, когда они разъединялись, ее сразу одолевали сомнения в его любви, страх от собственного несоответствия ему. Она была уверена только в одном, что любит его, и это ставило ее в очень уязвимое положение. – Если б у нас было побольше времени… – сказал Кэри, уже ища свою одежду. – Но Антонию в любой момент может понадобиться другой костюм, а я не хочу, чтобы мою жену застали в гардеробной актера. – Кэри с улыбкой взглянул на нее. – Твоя корона сидит немного криво. – Антоний? – повторила Абигайль, пока он приводил ее в порядок. – Это гримерная мистера Рурка? Оглядев комнату, она увидела на манекене знакомый римский панцирь. Мистеру Рурку он вскоре понадобится для его встречи с Помпеем. Вскочив с кушетки, Абигайль помогла Кэри одеться. – Боже мой! – испуганно сказала она. – Какое свинство! Бедный! Его гардеробная. – Осмелюсь сказать, убежище мистера Рурка не впервые используется для подобных целей, – сухо заметил Кэри, надевая рубашку. – Мы расстаемся в последний раз, Абигайль. Мне до смерти надоело скрываться. – Мне тоже, – пылко сказала она. – Мы поедем на чертов маскарад регента, и я все объясню твоему отцу. Если повезет, он тут же лишит тебя наследства. Тогда я смогу отвезти тебя в Танглвуд, чтобы заниматься с тобой любовью в постели, как положено. Что скажешь? – Возможно, будет лучше, если мы вообще не поедем в Карлтон-Хаус. Днем я уже пыталась разговаривать с отцом. Кэри, он тебя ненавидит. Давай лучше поедем в Хартфордшир и пошлем ему письмо. Кэри нахмурился. – Ты имеешь в виду – сбежим? И всю оставшуюся жизнь будем всякий раз нырять под прилавок, когда увидим его в городе? Нет, Абигайль. Я прямо скажу твоему отцу, что ты моя жена. В конце концов, он не может ненавидеть лично меня. Все меня любят. Признаться, в юности у меня была не очень хорошая репутация. Пил, играл в карты. Если твой отец стойкий пресвитерианский джентльмен… – Нет, нет. За всю жизнь он был в церкви не больше пяти раз. И он не джентльмен. Ты должен это знать. Он торговец. – Ты имеешь в виду, что у него действительно есть бумажная фабрика? – усмехнулся Кэри. – Да. Кроме всего прочего. Надевая сюртук, Кэри ласково улыбнулся: – Моя дорогая Смит, какое мне до всего этого дело? Я женился на тебе, а не на твоем отце. А если ему это не нравится, может прыгнуть в Темзу. Лично меня совершенно не волнует, кто твой отец. Пусть хоть сам чертов Рыжий Ритчи. – Ты действительно так считаешь? Кэри уже торопливо завязывал галстук, пользуясь зеркалом мистера Рурка. – Конечно. Как думаешь, мистер Рурк будет возражать, если я позаимствую для маскарада один из его костюмов? – И он сдернул с ящика в углу комнаты актерский красный плащ. – Клюв и когти! Клюв и когти! – раздался из темного угла до ужаса знакомый голос. – Нет, этого не может быть! – выдохнула Абигайль, прижимая руки к груди. Глава 19 – Эбби, встань позади меня, – сказал Кэри, поскольку голос не умолкал. – Покажитесь, сэр. Наклонившись, Абигайль увидела, что это не ящик. Красным плащом была накрыта птичья клетка. – Там не человек! – закричала она. – Это Като! – Не может быть. – Кэри тоже присел на корточки. – Попугай мертв. – Панталоны, Эбби! – крикнул ара. Абигайль побледнела. – Это он, говорю тебе. Он знает. Като знает, что мы здесь делали. Кэри, ты должен от него избавиться. – Дорогая, это невозможно, Като мертв. Его съел мой пес. – Теперь сбоку! – Как ты смеешь! Я никогда этого не говорила! – Только не смотри на меня, – засмеялся Кэри. – Это не я. Она поднялась. – Кэри, он слишком много знает, ты должен от него избавиться. – Это всего лишь птица, Абигайль. У него мозг размером с сухую горошину. После нашего ухода он вообще не вспомнит о нас. – Всего лишь птица, Абигайль. – Боже, Кэри, ты научил его говорить мое имя! – А ты не учи его говорить мое. – Кэри Уэйборн, если ты действительно любишь меня, ты избавишься от этой птицы. – Избавлюсь? – потрясение спросил он. – Ты всерьез предлагаешь мне убить птицу? Лишь потому, что она слишком много знает? – Кэри, он знает мое имя. И он слышал, как мы… развлекались. – Дорогая, ты не понимаешь, что говоришь. – Уже полностью одетый, Кэри снова присел, чтобы изучить проблему в клетке. – Полагаю, я могу вынести его на улицу и выпустить на свободу, – нехотя сказал он. – Мы его выпустим, не убьем. Хорошо? – Хорошо, – нехотя согласилась Абигайль. – А теперь иди наверх, пока Окленд не выслал поисковый отряд. Я зайду в антракте с лимонадом. – Кэри улыбнулся. – Потом, кто знает, может, я опять увижу тебя в третьем акте. Абигайль выбежала из комнаты и захлопнула дверь. В коридоре было пусто, однако на лестничной площадке из тени выступили двое. – Простите, – испуганно сказала она. В следующий момент ее грубо схватили за талию, один сунул ей в рот кляп, другой натянул на голову мешок. Несмотря на то что Абигайль яростно отбивалась, ее подняли и куда-то понесли. Кэри, покинувший гримерную Рурка лишь через несколько минут, ничего плохого не заметил. Тихо насвистывая, он вышел на улицу, оставил похищенного макао в одной из карет и вернулся в театр. – Где Абигайль? – спросил он Джульет, ибо в ложе напротив сидел один герцог. – Где мой лимонад? – раздраженно осведомилась сестра. Кэри сел, потом опять вскочил. – Скоро антракт. Я должен поговорить с Оклендом. Сейчас вернусь. – Чего она хочет на этот раз? – Герцог даже не пытался казаться вежливым. – Спросите у нее, – ответил Кэри. – Я ищу Абигайль. – Она пошла на встречу с вами, разве нет? – Да, она… – Кэри нахмурился. – Вы хотите сказать, что она не возвращалась? – Как вы позволяете сестре появляться в таком виде на публике? – Герцог схватил его за руку. – Она собирается в антракте встретиться с Рурком, да? Послушайте, сейчас он уходит со сцены. Вы не можете что-нибудь сделать? Кэри раздраженно стряхнул его руку. – Я собираюсь найти Абигайль. До конца спектакля он занимался ее поисками в недрах театра, ругая себя за то, что не проводил ее в ложу герцога. Абигайль плохо знала театр и, конечно, потерялась. Пока Кэри безуспешно описывал ее каждому встречному, его тревога начала сменяться паникой. Когда спектакль закончился шквалом аплодисментов, пространство за кулисами заполнили известные актеры и их поклонники. В толпе на лестнице Кэри вдруг лицом к лицу столкнулся с Дэвидом Рурком. Тот был еще в костюме, хотя успел стереть почти весь грим и, судя по всему, пребывал в хорошем настроении. – Вы не видели здесь девушку вот такого роста с волосами цвета виски? – прокричал Кэри, перекрывая взрывы смеха и веселья. – Да, ваша сестра познакомила нас перед спектаклем! – крикнул в ответ Рурк. – Нет, я имею в виду потом. – Толпа уже оттеснила его от актера. – Я сам ищу птицу, сэр! – кричал Рурк. – Красного макао! Случайно, не видели? Из неприятного положения Кэри вывела неожиданная тишина за кулисами: это принц-регент шел поздравить свою подругу миссис Арчер. Все на лестнице вынуждены были прижаться к стенам, чтобы подобающим образом приветствовать суверена. – Я вас знаю? Подняв голову, Кэри увидел, что к нему обращается полный скучающий господин с нарумяненными щеками. – Ваше высочество очень добры, – вежливо сказал Кэри. – Вы тот, у кого прекрасные караковые лошади? Кэри стиснул зубы. – Гнедые, ваше высочество. – Да, караковые у вашего кузена. – И он слишком высоко поднимает им головы. – Да, верно. Регент лениво прошел мимо, и прежде чем кто-либо успел двинуться, Кэри взбежал по лестнице, чтобы продолжить свои поиски. В конце концов нашелся актер, заявивший, что проводил Абигайль до ложи герцога. Круг замкнулся. Убедившись, что герцог, очевидно, вместе с Абигайль покинул театр, а в ложе напротив сестры тоже нет, Кэри вышел на улицу. Служители театра заверили его, что карета герцога Окленда уехала одной из первых. Ему не оставалось ничего другого, как в одиночестве отправиться в Карлтон-Хаус. У ворот резиденции принца стоял охранник, собиравший билеты, но это не слишком заботило Кэри. – Послушайте, – раздраженно сказал он, – вы только что пропустили человека без билета! Мне он показался убийцей. – Какого человека? Где? Но прежде чем охранник бросился в погоню, Кэри схватил его за руку: – Нет, нет, нет. Вы не должны оставлять ворота без присмотра. Я сам позабочусь о нем. А впредь будьте внимательны, или я сообщу о вашей халатности. – Да, сэр! Благодарю вас, сэр! – крикнул ему вдогонку страж. Обведя взглядом сад, Кэри не обнаружил там ни герцога, ни Абигайль, иначе бы рыжий великан и маленькая девушка непременно привлекли бы его внимание. У главного входа Кэри остановил церемониймейстер. – Боюсь, никому из гостей не позволено входить без костюма, сэр. – Да, и где же мой костюм? – процедил Кэри. – Мне сказали, он здесь, ожидает меня. Знаете, это не первый мой бал. Что за игры? – Извините, сэр. Если вы пройдете в эту дверь, там будет мужская комната. Служители помогут вам найти ваш костюм. Войдя в указанную дверь, Кэри сам помог себе найти костюм префекта римских преторианцев. – О ком прикажете доложить, сэр? – заботливо спросил церемониймейстер. Кэри оглядел переполненный бальный зал, где вместе бурно веселились римляне и египтяне. – Пожалуй, я сегодня останусь инкогнито, – пробормотал он, вручая ему медный шлем. – Сохраните это для меня, хорошо? Целый час Кэри ходил по балкону, окружавшему главный зал, однако не увидел ни Абигайль, ни герцога. Зная, насколько она не любит толпу и вообще любое скопление народа, он вернулся в сад, где было много искусственных ручьев и озер. Тщательно распланированная территория предлагала тысячи укромных мест для запрещенной активности. Кэри начал терять самообладание. Чем дальше он углублялся в сад, тем больше становилась его досада. Время от времени он случайно натыкался на пары тяжело дышащих любовников, что совсем не улучшало его настроения. О чем думал Окленд, приведя Абигайль в эти уединенные места? Конечно, герцог безумно влюблен в Джульет, с ним Абигайль защищена от нежелательного внимания, говорил себе Кэри, но он успокоится, лишь когда найдет ее. Неожиданно воздух прорезали крики испуганной женщины. Уже на бегу Кэри увидел мужчину и женщину, боровшихся на декоративном мосту, перекинутом через искусственный ручей. Женщина, одетая Клеопатрой, с золотым головным украшением в виде птицы отчаянно пыталась вырваться из хватки противника. Лысый мужчина в сюртуке бутылочного зеленого цвета и темных брюках, явно казавшийся здесь не на месте, практически держал Клеопатру за волосы. – Мистер Уэйборн, слава Богу, что вы появились! Этот сумасшедший выпрыгнул неизвестно откуда и кинулся на меня. – Какого дьявола вы тут делаете? – прорычал Кэри, крепко прижимая Рыжего Ритчи к балюстраде. – Еще раз прикоснетесь к леди, и я заставлю вас очень пожалеть об этом. – Они забрали моего ребенка! – кричал Рыжий, пытаясь освободиться, но Кэри не выпускал его. – Они удерживают ее, чтобы получить выкуп, сэр, эта женщина – соучастница. – Думаю, он сумасшедший, – заявила Серена Калверсток, восстанавливая положение головного убора. – Я только переходила мост, а он вдруг бросился на меня. Он чуть не выдрал все мои волосы с корнем. Я не знаю ни о каком похищении, мистер Уэйборн. – А я могу доказать, что говорю правду! – крикнул Рыжий, ухитрившись достать из жилета клочок бумаги. – Эту непристойность оставили для меня на складе. Кэри при свете факела взглянул на записку. К счастью, требование выкупа было написано большими прописными буквами: «У нас ваша дочь. Если хотите увидеть ее снова, принесите ваши бриллианты к восточному мосту в Карлтон-Хаусе. Там встретите женщину в костюме Клеопатры. Отдайте бриллианты ей, и получите свою дочь невредимой». – Чудовищно! – воскликнула Серена. – Можно, я посмотрю? – Какие бриллианты? – нахмурился Кэри. В ответ Ритчи показал ему бархатный мешочек. – Вы что, всегда носите при себе мешочки с бриллиантами? – Нет. Мне пришлось ехать к банкиру и достать это из сейфа. – И у вас там случайно оказался мешочек бриллиантов? – Конечно, – ответила Серена. – Это же сумасшедший Рыжий Ритчи! Не так ли, сэр? Все знают о ваших бриллиантах. Он купил их на двадцать тысяч фунтов, – сказала она Кэри. – Просто чтобы доказать, что его дочь не воровка. Можете себе представить? – Я ждал несколько часов, – сказал Рыжий. – Эта маленькая шлюха первой явилась на мост, и, как видите, она одета Клеопатрой. – Так же, как и множество других женщин, – спокойно ответила Серена. – Мне очень жаль, мистер Ритчи, но я не ваша Клеопатра. Рыжий схватил Кэри за руку: – Сэр! Если вы поможете вернуть моего ребенка, я отдам бриллианты вам. Деньги вам нужны, я знаю. – Сэр, вы обращаетесь к английскому джентльмену, а не гессенскому торговцу, – холодно произнес Кэри. – Я не беру плату за спасение детей. Вашу дочь я верну, а бриллианты можете оставить себе. – Она все, что у меня есть на этом свете, – ответил Рыжий. – Не знаю, что я сделаю, если не верну ее. Мы ужасно поссорились этим вечером… насчет вас, чтоб вы знали. – Насчет меня? – Кэри поднял бровь. – Она полагает, я обидел вас теми счетами. Говорит, что деловые люди так не ведут себя. Но, сэр, я думал, что вы один из дербширских Уэйборнов. Им бы я не дал никакого кредита. – Рыжий горестно покачал головой. – Жаль, что так случилось. Они ведь не причинят ей вреда, как вы думаете? – Он потерянно взглянул на леди Серену. – Мистер Уэйборн вам поможет, – заявила та. – Он не позволит, чтобы с вашей дочерью что-то случилось. Не правда ли, сэр? – Конечно. Думаю, сейчас лучшее, что вы можете сделать, – это ждать на мосту сообщницу похитителей, – сказал Кэри шотландцу. – Я спрячусь неподалеку и схвачу эту женщину, когда вы передадите ей бриллианты. Она скажет нам, где находится ваша дочь. – Меня бриллианты не волнуют, сэр. Я просто хочу вернуть свою дочь. – В таком случае делайте, как я вам сказал. Кто-то идет, нам пора прятаться. – Кэри потянул Серену за собой. – Если сообщница увидит нас здесь, то не появится. – И они быстро спустились с моста в заросли по одну сторону тропинки. – Это всего лишь Понсоби с чертовой Корин, – объявила Серена, глядя сквозь листву на пару римлян, проходивших мимо Ритчи. – Не знаю, что бы я делала, если бы не появились вы, мистер Уэйборн. Он даже не хотел меня слушать. Я думаю, он вполне мог убить меня. Кэри слегка передвинулся. – Надеюсь, эта женщина скоро придет. Мне еще надо кое с кем встретиться. Будь рядом с ним Эбби, мрачно думал он, сидение в кустах не показалось бы ему тяжелым испытанием. Абигайль бросили на что-то мягкое, затем послышались шаги, невнятные голоса, и дверь закрылась. Чувствуя, что здесь никого больше нет, она стала выбираться из мешка и в результате скатилась откуда-то на ковер. Пусть и относительная, но все же свобода позволила ей встать с пола и оглядеться. Ковер был очень дорогой, абюссонский. Абигайль стояла в богато обставленной спальне, освещенной позолоченными канделябрами с хрустальными подвесками. Стены были обиты темно-красным шелком с золотыми узорами. Оказывается, ее бросили на огромную кровать с атласным покрывалом, с него она и соскользнула на пол. Совершенно ясно, что похититель человек богатый, только вкуса ему не хватало. На ум приходил лишь один человек, который мог так поступить. У нее был единственный враг. Лорд Далидж. Быстрый осмотр комнаты убедил Абигайль, что все двери заперты, а через окно выбраться невозможно из-за головокружительной высоты. Однако ее похитители забыли убрать кочергу, лежавшую возле большого мраморного камина. И Абигайль торопливо сунула ее в огонь. Долго ждать не пришлось. Когда щелкнул дверной замок, конец примитивного оружия уже раскалился докрасна, и Абигайль изо всех сил ткнула им в появившуюся темную фигуру. Крик боли и запах горелого принесли ей удовлетворение. – Так вам и надо, – сказала Абигайль. – Хотите еще? – Пожалуйста, не делайте этого! – воскликнул герцог Окленд. – Боже мой, сэр! Простите меня! – Абигайль опустилась на колени рядом с ним. – Я думала, это лорд Далидж. Он что, похитил и вас тоже? Лицо у герцога посерело, он испуганно смотрел на нее. – Какого дьявола вы тут делаете? Абигайль подбежала к звонку для слуг и дернула шнурок. – Не знаю, сэр. – Достав носовой платок, она приложила его к ожогу на шее герцога. – Меня принесли сюда в мешке против моей воли. Сначала я подумала, что меня сунули в ящик под сиденьем кучера в чьей-то карете. Было ужасно неудобно. Дверь тихо открылась, и вошел слуга. – Вы звонили, ваша светлость? – Боудич! Проклятый идиот! – рявкнул герцог, вставая. – Как ты мог провалить такое простое задание? Посмотри, что она сделала! – добавил он и показал рану. – Только этого мне не хватало. Шрама на моем красивом лице. Абигайль открыла рот. Воспользовавшись удивлением пленницы, Боудич забрал у нее кочергу. – Но я видел это собственными глазами, ваша светлость, – возразил слуга. – Молодая женщина выходила из гримерной мистера Рурка. Зеленые глаза его светлости полезли на лоб. – Ты видел, как эта девушка выходила из комнаты мистера Рурка? – Он в ужасе смотрел на Абигайль. – Вы были в комнате Рурка? Вы? Вы и мистер Рурк? Я потрясен. Даже не знаю, что и сказать. Вам лучше объяснить. – Это я должна вам объяснять? После того как вы сунули меня в мешок? – Я не делал ничего. Он делал, – ответил герцог, указывая на слугу. – Ничего бы вообще не случилось, если б вы не оказались там, где не должны были находиться. Мне стыдно за вас. Вы кажетесь такой спокойной, добропорядочной молодой леди. А вы просто шлюха! Я собираюсь рассказать вашему отцу. – Как вы смеете! – яростно закричала Абигайль. – Как вы смеете называть меня таким словом! Вы похитили меня, непристойный человек! Вы и ваш мерзкий слуга. Это… ваша спальня. У вас что, склонность похищать молодых женщин и держать их пленницами в вашей спальне? – Не обольщайтесь, моя дорогая. Я хотел похитить Джульет. Но похоже, это не она была в комнате Рурка? Там были вы. Это вы любовница Рурка, а не Джульет. Она невиновна. Ты слышишь меня, Боудич? Она невиновна. – Я не любовница мистера Рурка, дерзкий негодяй. Он же актер. А у меня, да будет вам известно, есть гордость. Но герцог не слышал Абигайль. – Все это время я думал, что Джульет влюблена в него, – шептал Окленд. – И все это время моя дорогая девочка только защищала вас. В ту ночь именно вы были с ним в Олбани. – Сэр, – холодно произнесла Абигайль, – я никогда в жизни не была в Олбани. Я едва знаю мистера Рурка. А ваши домыслы просто отвратительны. – Тогда что вы делали в гримерной актера? – Я была там не одна, – вспыхнула Абигайль. – Я была с мужем. – Но вы не замужем. – Пока это секрет. У меня еще не хватает мужества сказать отцу. Когда я пришла вчера домой, там были вы. А он так хочет, чтобы я сделал блестящую партию, что не решилась огорчить его. – Так у вас есть муж? – удивился герцог. – Да, – гордо ответила Абигайль. – И мы очень любим друг друга. Герцог сел на кровать. – Я хватался за соломинку и теперь вернулся туда, откуда начинал. – Он со слезами посмотрел на Абигайль: – Вы думаете, Джульет любит его? Мистера Рурка? – По-моему, он даже некрасивый, если хотите знать. – Считаете, я красивый? – возразил герцог. – Но когда-то она меня любила, несмотря на мою внешность. – Сэр, я видела их вместе только раз, но, право, не знаю, как… – Когда? Когда вы их видели? – Я не имею в виду ничего плохого. Это было совершенно невинно. Перед спектаклем мисс Уэйборн познакомила нас за кулисами. Она пожелала ему сломать ногу. – Значит, они в ссоре? – Герцог воспрял духом. – Это может дать мне шанс. Абигайль поморщилась. – Мне сказали, что у людей театра это означает пожелание удачи. – Безнадежно! Я думал, если суну ее в мешок и принесу сюда, она поймет, как сильно я люблю ее! – Да? – вежливо произнесла Абигайль. – Если она совершила ошибку, если она еще любит меня… Клянусь, я прощу ей все! Но Джули не нуждается в моем прощении, я потерял ее, не так ли? Теперь она любит его. Он завлек ее Шекспиром, а моя проклятая ревность все испортила. Абигайль почувствовала жалость к страдающему великану. Должно быть, и в самом деле настоящее мучение любить высокомерную, злобную женщину вроде Джульет Уэйборн. – Сэр, конечно, я познакомилась с мисс Уэйборн два дня назад в Хартфордшире, но мне кажется… Герцог поднял голову. – Хартфордшир? Два дня назад Джули не была в Хартфордшире. Два дня назад она была с Рурком в Олбани. – Около полудня она приехала в поместье брата, – объяснила Абигайль. – Значит, в субботу Джули была в Танглвуде? – Да, сэр. – Я слышал, она покинула Лондон, – задумчиво сказал герцог. – Полагаю, сегодня она приехала ради того, чтобы увидеться с Рурком, – мрачно добавил он. – В его победоносном возвращении на сцену. – Нет, уверяю вас. – Абигайль была рада, что хотя бы может облегчить его страдания. – Она приехала в Лондон, чтобы найти меня. Не мистера Рурка. Видимо, я случайно увезла табакерку мисс Уэйборн. Собака немного погрызла ее, и я думала, что смогу починить ее в Лондоне. Я не знала, что табакерка принадлежит мисс Уэйборн. – Джульет не нюхает табак. – Возможно, но табакерка представляла для нее большую ценность, она же подарок самого принца-регента. Вы должны были видеть ее. – Нет, вы говорите про ее кузена Хораса, – нетерпеливо произнес Окленд. – Чертова табакерка принадлежит ему. Хорас заявляет, что кто-то ее украл. Надеюсь, что так. Полагаю, вор швырнул ее в Темзу. Я бы посчитал это услугой обществу. – На самом деле, как выяснилось, таких табакерок сотни – сказала Абигайль. – Но я говорю о той, которую подарил мисс Уэйборн принц Уэльский. Именно ее погрызла собака, только я решила, что это табакерка Хораса, и взяла ее для починки. К сожалению, починить ее оказалось невозможно, поэтому я просто заменила ее на другую. Сегодня утром, в магазине Хэтчарда, я отдала замену мисс Уэйборн. Как раз перед нашей встречей, сэр. Мне следовало знать, что сэр Хорас никогда бы не оставил свою драгоценную табакерку в Хартфордшире. – Нет, – кивнул герцог. – Я уже сказал вам, что ее украли. Он кричит об этом повсюду с… субботы. Даже нанял сыщиков. Абигайль не знала, что сказать. – Они были в Хартфордшире вместе? – спросил герцог. – Нет. Когда приехала мисс Уэйборн, Хорас уже вернулся в Лондон, сэр. – Регент подарил ему табакерку, когда он был посвящен в рыцари. У Джули никогда такой не было. Кроме того, у него комнаты в Олбани. Понимаете, что это значит? – Герцог вскочил. – Боже мой! Она вообще не была с Рурком. Она была у Хораса. – О! Вы думаете Джульет влюблена в кузена и он дал ей табакерку? Герцог захохотал. – Джули влюблена в Хораса? Никогда в жизни. Хорас сам отдал ей табакерку? Да ни за что на свете. Он хранит ее под подушкой, болван. Джульет пришлось всю ночь ждать в его комнате, чтобы украсть ее. Моя бедная девочка! – Мисс Уэйборн обвинила меня в том, что я украла табакерку у нее! – Все это время она была совершенно невиновна. – Окленд снова опустился на кровать. Похоже, момент счастья прошел. – Господи, что же я наделал? Она не простит меня. Я шпионил за ней. Обвинил в том, что она изменила мне… с актером, нашел с кем! – И все это время она была просто воровкой, – сухо заметила Абигайль. Герцог опять вскочил. – Я был ревнивым идиотом. Я должен ее найти. Сейчас же! Нельзя терять ни минуты. – Он резко остановился, когда Абигайль многозначительно кашлянула. – Послушайте, Аннабель, я ужасно сожалею обо всем случившемся. Мой человек может сейчас отвезти вас в театр, если хотите. – Прошу прощения, но мне совсем не нравится ваш человек! Кроме того, спектакль закончился, и меня ждут на балу в Карлтон-Хаусе. Или вы думаете, я всегда так одеваюсь? Герцог провел ладонью по непокорным рыжим волосам. – Джули тоже должна быть там. С Рурком. Боже! Вдруг я своей проклятой ревностью сам бросил ее в его объятия? – Вряд ли, – успокоила его Абигайль. – Я не очень хорошо ее знаю, но, мне кажется, она слишком горда, чтобы снизойти до какого-то актера. Герцога это не убедило. – Я должен переодеться, – расстроенно сказал он. – Могу я предложить вам бокал вина, пока вы ожидаете? – Нет, – ответила Абигайль. – Но вы можете предложить мне глоток скотча. Они, казалось, ждали целую вечность. Наконец над живой изгородью неожиданно появился высокий рыжий человек в пурпурной тоге римского сенатора. – Привет, Кэри! Могу я присоединиться? Серена обернулась, чтобы посмотреть, кто их обнаружил, и лицо у герцога Окленда вытянулось. – О, это вы, Серена. Я думал, вы Джули. Она тоже одета Клеопатрой, вы ее не видели, Кэри? Она должна быть где-то здесь, но ее не могут найти. Кэри быстро потянул его в кусты. – Эбби с вами? – Была. Но мы увидели Далиджа, и она сбежала, как испуганный кролик. Она странная, вы заметили? Всегда убегает. – И вы оставили ее? – процедил Кэри. – Она здесь одна? – Не мог же я бежать за ней, – ответил герцог. – Люди могли бы подумать, что я преследую ее. А если это дойдет до Джули, в хорошеньком положении я окажусь! Ладно, я пошел. Я должен найти Джули. Рад был убедиться, что вы с Сереной помирились. Оставляю вас. Но Кэри схватил его за руку: – Послушайте, здесь кое-что случилось. Похитили дочь Рыжего Ритчи. Герцог вздрогнул. – Не говорите «похитили». Такое отвратительное слово. – Правда? А как бы вы это назвали? Бандиты прислали записку с требованием бриллиантов в качестве выкупа. Я должен без промедления найти Абигайль. Если Далидж найдет ее первым, здесь могут возникнуть большие неприятности. Джеффри, нужно, чтобы вы здесь остались и наблюдали за мостом. Ритчи собирается передать выкуп женщине, одетой Клеопатрой. – Джули одета Клеопатрой, – радостно сообщил Окленд. – Вряд ли моя сестра замешана в похищении, – нетерпеливо произнес Кэри. – А теперь, что бы ни случилось, не дайте этой женщине скрыться. Она приведет нас к дочери Ритчи. – У него что, две дочери? – озадаченно спросил герцог. – Нет, всего одна, и ее похитили. Сейчас нет времени для объяснений. В какую сторону пошла Эбби? Я должен найти ее раньше Далиджа. Это крайне важно. – В последний раз я видел, как она бежала мимо итальянского фонтана, – ответил герцог. – Вы знаете, в роще с дельфинами. Кэри бросился в том направлении. – Кто такая Эбби? – осведомилась Серена. – И что случилось с вашим лицом? Абигайль спряталась за одним из больших каменных дельфинов и нащупала возле основания рычаг. Она слышала, как хрустит гравий под сандалиями Далиджа. Глупец выбрал для себя кожаную юбку римского гладиатора, выставив на обозрение свои ноги. – Абигайль, – позвал он. Та изо всех сил дернула рычаг, и струя воды хлестнула изо рта дельфина прямо в лицо Кэри. Абигайль слишком поздно увидела, что ноги совсем не бледные, а весьма загорелые. – Дорогой, прости меня! – крикнула она, выскочив из-за дельфина. – Я подумала, это Далидж. Он считает, что я взяла его бриллиант. А я не брала, клянусь! – Ты приняла меня за Далиджа? – возмутился Кэри, стряхивая воду с лица и волос. – Я же не могла тебя увидеть. Я пряталась. – Знаю. Эбби, если ты попадешься Далиджу, он велит арестовать тебя. Пошли отсюда. – А мы не встретим моего отца? Только не сейчас, Кэри. Сначала я должна поговорить с тобой. – Потом, Смит. – Кэри так быстро тянул ее прочь, что она еле успевала за ним. – Я должен кое о чем позаботиться. Ты знаешь того торговца, которому я должен деньги за виски? – Кэри… – Его дочь похитили. Я обещал помочь ему. Похитители требуют выкуп и послали женщину забрать его. Идем! – Но меня не похищали! То есть я имею в виду… похитили ненадолго… только о выкупе речи не было. Это была глупая ошибка. – О чем ты говоришь? Конечно, тебя не похищали. Если б тебя похитили, я бы уже был в дикой панике. Вот почему я и должен поскорее помочь ему. А встреча с твоим отцом подождет. – Кэри… Ой! – вскрикнула Абигайль, когда струя холодной воды окатила ее с головы до ног. Потом из-за каменного дельфина вышел с устрашающим гладиаторским мечом лорд Далидж. – Где мой бриллиант, маленькая воровка? – грубо сказал он. – У меня его нет, клянусь! Я отослала его вам, – закричала Абигайль. – Вы… вы… лживое ничтожество! Далидж концом меча приподнял ей подбородок. – Ты вынула камень из оправы, заменив его простой стекляшкой. Признайся! Кэри со вздохом отвращения шагнул вперед, уперся ладонью в физиономию Далиджа и оттолкнул его. Виконт рухнул на гравий. – Если ты еще хоть раз подойдешь к моей жене, я выдавлю оба твои камня и скормлю псам. Пошли, Абигайль. – Твоя жена? – ухмыльнулся Далидж, поднимаясь на ноги. – Она твоя жена? Ну, если ты не погнушался взять отвергнутую мной, думаю, это твое дело. Но я хочу вернуть свой бриллиант. Кэри обернулся. – Что ты сказал? – Разве она тебе не сообщила? – нагло засмеялся Далидж. – Мы были помолвлены. Ее отец предложил мне кучу денег, чтобы я взял ее. И я позволил себе поддаться на уговоры. – Абигайль, ты была помолвлена с этим отвратительным тупицей? – Она еще ни разу не видела Кэри в такой ярости. – Когда я думал, что ты его сестра, одно это уже было достаточно скверно. Но помолвлена? С этим? Чего еще ты не сказала мне? – Если б у меня была сестра, – ответил Далидж, – то уж, во всяком случае, не это веснушчатое слабоумное отродье шотландского торговца виски. За это я могу поручиться. Не сказав больше ни слова и круто развернувшись, Кэри зашагал прочь. – Кэри, пожалуйста! Дай мне объяснить! – умоляла Абигайль, бросившись следом. – Мой бриллиант! – потребовал Далидж, преградив ей дорогу. Потом вскрикнул от боли, упал на землю и схватился за ногу: – Моя нога! Кэри вышел из сада на широкую дорожку. С небольшого возвышения он видел мост и своего тестя, ждавшего сообщницу похитителей с мешочком бриллиантов стоимостью двадцать тысяч фунтов. Когда на мосту появилась Клеопатра, он резко остановился, и Абигайль уткнулась ему в спину. – Кэри, я хотела тебе сказать. – Он чувствовал, что она вся дрожит. – Я пыталась это сделать, как только узнала, что Пагглс все перепутала. Но ты хотел жениться на мне. Ты сказал, что это не имеет значения. – Не имеет! – Это действительно не имеет значения! Далидж вообще ничего для меня не значил. Я просто хотела сделать отца счастливым. Это было до моего знакомства с тобой. Кэри не смотрел на нее. – У меня к тебе вопрос, Абигайль. – Да, конечно. Спрашивай. – Если ты не была похищена, – задумчиво сказал он, – почему эта женщина забирает у твоего отца выкуп? – Что? – Абигайль обернулась и увидела, как отец передает бархатный мешочек. – Нет, папа! – закричала она и бросилась к мосту. – Это обман! Со мной все в порядке! Рыжий повернулся на голос. – Эбби? Мгновенно развернувшись, Клеопатра сбежала с моста… прямо в руки герцога Окленда. Глава 20 Рыжий был настолько счастлив увидеть дочь, что уронил бархатный мешочек. – Вы нашли ее! – закричал он, схватив подбежавшую Абигайль в объятия. Кэри наклонился и стал подбирать рассыпанные бриллианты. Узнав, кто его тесть, он, конечно, большой радости не испытал, но все же решил, что любовь этого человека к Абигайль несколько сгладила его отвратительную привычку рассылать счета джентльменам. – Ваши бриллианты, сэр. Рыжий не обратил на них внимания. – Сэр, нет предела моей благодарности! Господи, Абигайль, ты насквозь мокрая. – Он торопливо снял бутылочного цвета сюртук и накрыл им дочь. – Эти разбойники собирались тебя утопить? Как хорошо, сэр, что вы умеете плавать, – добавил он, заметив, что Кэри тоже промок. – Я знаю, вы не примете от меня деньги, но я вам очень многим обязан. Позвольте мне пожать вашу руку. – С удовольствием, – ответил Кэри, глядя мимо него туда, где Окленд держал яростно отбивающуюся женщину. – Абигайль! Эта женщина не кажется вам знакомой? Голос у Кэри был резкий, неприятный. И когда он протянул ей мешочек с бриллиантами, Абигайль подумала, что никогда больше не услышит снова тот нежный голос, который заставлял ее млеть. Абигайль повернулась и внимательно посмотрела на Клеопатру. Щедрый слой экзотического грима не мог полностью изменить знакомое лицо. – Вера! Та с вызовом смотрела на своих противников. – Мисс Ритчи, богатая наследница, – беззастенчиво сказала она. Абигайль поразила ее наглость. – Вы знали, кто я? – Я не знала, кто вы, пока не обследовала ваши сундуки. – Как вы посмели рыться в моих вещах? – А как еще я могла украсть ваши драгоценности? – резонно спросила Вера. – И мои чулки! Вы мне одолжили мои собственные чулки! Как вы могли, Вера? – Мне просто надоело слышать, как вы топаете в своих ужасных ботинках, дорогая. Как и мистеру Уэйборну. – Ее темные глаза насмешливо блеснули. – Ему нравится легкая походка, не так ли? Легкая походка и легкие юбки, да? Абигайль онемела от потрясения. – Эбби, ты знаешь эту женщину? – недоверчиво спросил Рыжий. – Извини, папа. Миссис Нэш, могу я представить вам моего отца, мистера Уильяма Ритчи? Папа, миссис Нэш была со мной в Хартфордшире. Она исполняла обязанности сиделки миссис Спурджен. – Здравствуйте, сэр. Леди Серена Калверсток обошла мужчин, чтобы встать рядом с Абигайль. – Но это же определенно миссис Симпкинс, – заявила она, весьма довольная, что может принять участие в разговоре на мосту. – Я помню вас по спектаклю «Она склоняется, чтобы победить». Клянусь, я в жизни не видела лучшей Кейт Хардкастл. – Вы очень добры, – ответила Вера, сделав изящный реверанс. – Моя дорогая, я действительно так считаю, – настаивала Серена. – У нас достаточно хороших трагиков, но ваш комедийный талант очень редок. Когда вы покончите с этим неприятным делом, я надеюсь, вы опять вернетесь на сцену. Мне бы ужасно хотелось увидеть вас в роли леди Тизл из «Школы злословия». – Когда она покончит с этим делом, – сказала Абигайль, – она будет в Австралии вместе с ее собратьями-каторжниками. Полагаю, Эванс была вашей сообщницей? Мы слышали, ее поймали с поличным на краже серебра мистера Уэйборна и моего жемчуга. – Эванс? Да Бог с вами, мисс Ритчи. Бедная Эванс чиста как агнец. Это я подложила в ее комнату серебро, жемчуга и кое-какую ерунду миссис Спурджен. Я знала, что она проболтается мистеру Лейтону. Она возражала, что я даю старой корове лауданум, чтобы та вела себя тихо. Новое откровение потрясло Абигайль даже больше, чем предыдущее. – Миссис Спурджен вам доверяла, Вера. Как вы могли так поступить с ней? Вера подняла бровь. – Только не говорите мне, что вам не хватало ее блестящих речей. И вообще на что вам жаловаться? Все для вас кончилось хорошо. – Вера усмехнулась. – Сначала я думала взять себе мистера Уэйборна. Но к сожалению, он знал, что в Сьюдад-Родриго не было кавалерии. А ведь туда отправили моего дорогого лейтенанта, Артура? Так его звали? – Значит, вы даже не вдова? – с негодованием воскликнула Абигайль. Проигнорировав ее слова, Вера насмешливо взглянула на Кэри: – Я не могла рисковать, мистер Уэйборн, надеюсь, вы это понимаете. Кто знает, на какой еще лжи вы сумели бы поймать меня с вашим знанием армейской жизни? Но я очень сожалею, что наша дружба закончилась, не успев начаться. Абигайль почувствовала на своем плече руку Кэри. – Послушайте, Нэш, – мрачно сказал он, – если ваша сообщница не Эванс, тогда кто? – Не смотрите на меня, – к всеобщему удивлению, заявил герцог. – Я похитил ее случайно. И мне хотелось бы взглянуть на ту записку о выкупе. – Держите, Окленд, – сказала леди Серена, чрезвычайно заинтригованная развитием событий. – Так я и думал. Это подделка! Я точно ее не писал. – Конечно, вы ее не писали, сэр, – ответила Абигайль. – Вы же не собирались держать меня ради выкупа, когда похищали. – Вы похитили Абигайль? – процедил Кэри. – Не лично, – объяснил герцог. – Это сделал мой слуга Боудич. Он должен был похитить вашу сестру. – О, тогда все в порядке! – согласился Кэри. Но Рыжий был в ужасе: – Эбби! Герцог Окленд тебя похитил? – Выкуп не имеет к этому никакого отношения, – высокомерно заявил его светлость. – Произошла некоторая путаница. Но это вина вашей дочери, что она оказалась в гардеробной мистера Рурка. Абигайль вздрогнула. Рыжий сурово посмотрел на нее: – Что ты делала в гардеробной мистера Рурка? – На самом деле она была со мной, сэр, – ответил Кэри. – Мы были… мы искали там птицу миссис Спурджен, – закончил он как раз в тот момент, когда на мост прилетел большой красный макао. – Ну конечно! – воскликнула Абигайль. – Вера, это вы украли Като и отдали его мистеру Рурку, не так ли? Ваш сообщник – мистер Рурк! Должно быть, вы старые друзья еще с театральных времен. – Ха! – произнес герцог. – Я так и знал. Вера протянула руку, и Като послушно сел на ее запястье. – Да, Рурк – мой сообщник, – сказала она. – С тех пор как герцог лишил его содержания, ему пришлось чем-нибудь пополнять доход актера. Жить в Олбани чертовски дорого. Герцога Окленда переполняли эмоции. – Тут следовало бы находиться Джули. Пусть бы услышала о вине своего любимца! Она еще будет умолять, чтобы я принял ее назад. – Он потер руки. – Если б я только мог ее найти, – тревожно пробормотал он. – Да, мне следовало знать, что он испортит все дело, – с горечью продолжала Вера. – Ему нужно было только найти карету мисс Ритчи, а затем привезти ее в Кенсингтон. – А как насчет Эванс? – возразила Абигайль. – Как насчет миниатюр Кэри? – Хорошо, – ответила Вера, погладив Като по голове. – Миниатюры в полной сохранности. Мистер Уэйборн может их забрать. Но умоляю вас, не отправляйте Эванс опять к миссис Спурджен. Если у вас есть сердце, мисс Ритчи, вы ей поможете. Мне кажется, вы могли бы использовать ее как свою горничную. Пагглс уже вряд ли соответствует этому назначению, если вообще когда-либо соответствовала. – Вы здесь! – На мосту появился лорд Далидж и, хромая, двинулся к Абигайль. – Наша беседа еще не окончена, мадам. У вас остался мой бриллиант. Кэри шагнул вперед, но Вера удержала его: – Позвольте мне. Привет, Далли. Ты что-то потерял? Может, это? Она медленно повернула на пальце скромное золотое кольцо, пока не сверкнул большой камень. Абигайль охнула, увидев его необычный алый цвет. – Вы забрали у него «Розу мая»? Когда были служанкой леди Инчмери! – О, я никогда не была служанкой леди Инчмери, – ответила Вера. – Как не была и служанкой ее сына, виконта Далиджа, хотя, полагаю, бедный дурачок считал именно так. Я всего лишь комедиантка. Нет, я была не служанкой. Я была любовницей Далли. – О! – выдохнула Абигайль. – Все было не так ужасно, мисс Ритчи, – засмеялась Вера. – Я тоже давала его светлости достаточно лауданума. Так что он редко бывал при мне в полном сознании, не говоря уже об остальном… Взамен я была неплохо устроена. – Проклятая корова! – буркнул Далидж. Но Вера даже не взглянула на него. – Вы будете смеяться, мисс Ритчи, но я имела собственный дом и экипаж. Даже на время оставила сцену. Потом, увы, все пошло вкривь и вкось. Далли залез в долги, отец лишил его содержания. Вскоре Далли забрал у меня дом, экипаж и даже мои драгоценности. – Леди Серена, уверяю вас, я не знаю эту вульгарную особу, – бормотал Далидж. Никто и не взглянул в его сторону. – Что бедняге оставалось делать? Естественно, жениться на богатой наследнице, – самоуверенно продолжала Вера. – Правда, он пообещал, что, когда женится на мисс Ритчи, купит мне маленький домик, что я присмотрела на Керзон-стрит. А поскольку я люблю хорошую шутку, то поступила, как он просил. То есть пока он добивался мисс Ритчи, я на время исчезла, превратившись в обедневшую вдову погибшего лейтенанта, и нанялась работать няней. Согласитесь, мистер Уэйборн, вы полностью мне поверили. За исключением кавалерии, это была хорошая шутка. – Улыбка исчезла, вместо нее на ресницах заблестели слезы. – Но в то же время я не поверила Далли, когда он сказал, что всегда будет меня любить и заботиться обо мне. Поэтому для страховки взяла его бриллиант. – А тот, что его светлость подарил Эбби, был просто стекляшкой, – проворчал Рыжий. – Я знал, что мне следовало немедленно оценить его кольцо. Вы нашли своего вора, милорд. – Вора, мистер Ритчи? Ни в коем случае, он сам отдал его мне. И очень любил рассматривать его на моей руке, пока я… Но этого вам, пожалуй, лучше не слышать, – засмеялась Вера. – Отдай, лживая шлюха! – крикнул Далидж, бросаясь к ней. Продолжая смеяться, Вера сняла с пальца «Розу мая» и протянула макао. Тот сразу проглотил кольцо, словно орех, и улетел. – Нет! – завопил виконт, быстро хромая за птицей. – Вернись! – Превосходно, миссис Симпкинс! – захлопала в ладоши Серена. – Я целый вечер пыталась избавиться от него. – Като необыкновенно талантливое создание. Мы собирались заставить его проглотить ваши замечательные бриллианты, мистер Ритчи, а потом взять Като с собой на континент и жить словно короли. Позвольте вас заверить, что вашей дочери не грозила никакая опасность. Рурк должен был просто отвезти ее в карете домой. А я, получив бриллианты, дала бы знать моему другу, и он бы запустил фейерверк. Это был бы сигнал Рурку, чтобы он встретил меня в Олбани. Мисс Ритчи вообще не испытала ни малейшего неудобства. – Как вы можете так говорить? – воскликнула Абигайль. – Я бы оказалась там, а не здесь. – Но случилось наоборот, – заметил герцог. – Вы здесь, а не там, и все благодаря мне. Вам не следует быть мстительной, Аннабель, Смит, или как вас еще зовут. – Полагаю, Далидж будет весьма мстительным ко всем нам, – ответил Кэри, глядя на Веру. – Знаете, он постарается, чтобы вас за это повесили. – Вряд ли, сэр. Мне очень повезло, что я нашла среди других сокровищ мисс Ритчи письменное извинение его светлости. Как говорят в Ирландии, я сижу на спине у свиньи. – Абигайль! Какого черта ты его сохранила? Тебе следовало это сжечь! – На обороте вы написали свое имя и адрес, – объяснила Абигайль. – Я должна была его сохранить. – Обезьянка! – Кэри заключил ее в объятия. Для Рыжего Ритчи явилось большим испытанием смотреть, как Уэйборн целует его дитя. – Абигайль! Сейчас же иди сюда! Я отвезу тебя домой. Окленд схватил его за руку прежде, чем он бросился на Кэри. – Все в порядке, – весело сказал герцог. – Это ее муж. – Что?! Герцог застонал. – Черт меня побери! Она же сказала, что это пока секрет. Она хотела рассказать вам, только ей не хватило смелости. Не беспокойтесь, – продолжал герцог, отводя Ритчи в сторону. – Я знаю, вы хотели титул и всякое такое, но ведь его не так уж трудно получить, если вы не против немного потратиться. – Сколько? – нахмурился Рыжий. – Имейте в виду, мне нужно звание пэра. – На герцога или маркиза не рассчитывайте, – предупредил Окленд. – Но со мной позади и с вашими деньгами впереди, думаю, титул барона вполне реален. – Моя Эбби баронесса! – воскликнул Рыжий. – Для начала можете забрать мои бриллианты, ваша светлость, и любая сумма кроме того. – Нет, – ответил герцог. – Но если бы я мог вернуть карету Джули… – Согласен! Наконец Кэри поднял голову. – Все ушли? – с надеждой спросила Абигайль. – Твой отец еще здесь. Рядом с ним Окленд. Полагаю, мне придется оставить на время поцелуи, сходить к твоему отцу и поговорить с ним. – Он выглядит очень сердитым? – Он выглядит очень лысым, – ответил Кэри. Тем временем герцог страшно волновался, поглядывая на часы Рыжего. – Не могу понять, Ритчи. Мои слуги больше часа ищут ее. Похоже, ее здесь нет. – Кэри, – прошептала Абигайль, – а вдруг мистер Рурк взял мою карету, но только вместе с твоей сестрой? – Что вы сказали? – обернулся герцог. – Сэр, я здесь вместо того, чтобы быть там. Вдруг мисс Уэйборн там вместо того, чтобы быть здесь? – Какого дьявола, что там за стук? – в пятый раз спросил Кэри, пока карета герцога не остановилась на тихой Кенсингтон-роуд. Окленд распахнул дверцу, которая ударила слугу по спине, затем отскочила и ударила герцога, когда тот спрыгивал на землю. Великан даже не обратил на это внимания. Стук прекратился, но где-то рядом истерично залаяла собака. Боудич тем временем пытался удержать вырывающуюся молодую женщину. – Абигайль! – раздраженно произнес Кэри, выбираясь из кареты. – Я велел тебе остаться в Карлтон-Хаусе с отцом. Она укусила руку, закрывающую ей рот. Боудич, выругавшись, освободил ее, и Абигайль уткнулась прямо в герцога. – Вы уже второй раз похищаете меня, сэр! – закричала она, топнув ногой. – Если вы еще хоть когда-нибудь запихнете меня под сиденье, я… я… – Воображение покинуло ее, и она честно призналась: – Я не знаю, что сделаю! – Боже мой, Смит! Почему ты не дала нам знать? – удивился Кэри. – А вы что, не слышали, как я стучала кулаками в сиденье. У меня все руки в синяках! – Значит, это была ты. Послушай, тебе лучше подождать в карете. – Она может нам пригодиться, – возразил герцог, – если мы собираемся торговаться с Рурком. – Никакого торга, – процедил Кэри. – Поймите! Он не хочет Джули. Он хочет ее. – Нет, осел! Ему нужны чертовы бриллианты. У герцога вытянулось лицо. – Ритчи предложил их мне, а я, как дурак, отказался. Вместо них взял карету. Думаете, он возьмет карету Джули в качестве выкупа? – Карету он уже взял, – напомнил Кэри. – Черт побери! Сколько у вас в кошельке? У меня полкроны. – А у меня вообще ничего. Я сегодня оплатил счет у Хэтчарда. – Какого дьявола вы это сделали? – огорчился герцог. – Вряд ли он согласится на полкроны. – У меня в ридикюле два флорина и гинея, – сказала Абигайль. – Но я оставила его в театре. – Очень глупо с вашей стороны, – заметил Окленд. – Я не знала, что меня похитят. – Не важно. Я не собираюсь платить ему выкуп. – Боже мой! – побледнел герцог. – Ведь речь идет о вашей кузине. – Рурк получит лишь пинок римского преторианца в его ирландскую задницу. – Кэри тихо выругался. – Хоть бы кто-нибудь заставил умолкнуть эту проклятую собаку! Я не могу думать при таком дьявольском шуме. – Это Ангел. Разве ты не узнаешь его голос? Кто-то запер его в саду. Тебе известно, как он не любит, когда его запирают, а в доме посторонние люди. Они вчетвером стали подкрадываться к дому. Окна нижнего этажа были освещены. – Это музыкальная гостиная, – объяснила Абигайль, пока терьер продолжал лаять. Кэри оглядел дом – огромный, современный, построенный из белого мрамора в неоклассическом стиле. – Где слуги? – Пагглс в Танглвуде. Остальных папа забрал с собой в Карлтон-Хаус, чтобы разносить напитки. Все для принца-регента. – Это твой дом? – Конечно. – Здесь полно французских окон, Смит, – строго произнес Кэри. – Не понимаю, отчего я тогда не могу вставить французские окна в своем чудовище Тюдоров, если ты можешь вставить их в храм проклятого Аполлона. – Твое чудовище Тюдоров – оригинал, – честно сказала она. – А мой храм – подделка. Кэри засмеялся. Это не очень понравилось герцогу, который страшно беспокоился, что его Джульет сейчас поддается чарам ирландца. – Может, нам перелезть через стену? – предложил он. – В потайном месте стены есть ключ, – ответила Абигайль. – Я вам покажу. Кэри тут же схватил ее за руку: – Нет, ты останешься здесь. – Это мой дом, Кэри. Я всегда могу туда попасть. В саду стоит дуб, который дорос уже до моего окна. Потом можно сойти вниз и захватить мистера Рурка. – Давайте так и сделаем, – проворчал герцог. – Фейерверки могут зажечься в любой момент. – А вам отсюда видно фейерверк? – спросил Кэри, пока они пробирались сквозь рододендроны, окаймлявшие лужайку. – Я имею в виду из Кенсингтона. – Да, особенно хорошо смотреть с крыши. Приблизившись к дому, они услышали доносившуюся оттуда музыку, и Абигайль узнала «Лунную сонату». – Это играет Джули, – уверенно сказал герцог. – Вы можете побыстрей? Абигайль прошла мимо окон, достала спрятанный ключ и впустила их в сад. Терьер приветствовал хозяев радостным повизгиванием. Музыка в доме резко смолкла, и Кенсингтон накрыла зловещая тишина. – Ради Бога, заставьте собаку лаять, – прошептал герцог. – Хлопните руками, сэр. Ангел тут же залает на вас. – Боудич, хлопай. Слуга хлопнул, собака залаяла, мисс Уэйборн продолжила играть Бетховена. – Вот дерево, – шепотом сказала Абигайль. – А вот мое окно. – Ну, Смит, лезь. – Кэри подставил ей руки. – Я? А вы не можете? – Это твое дерево. Тебе и лезть. – Она твоя сестра! В любом случае я не могу. – Абигайль придвинулась к мужу и прошептала ему на ухо: – Я оставила панталоны в комнате мистера Рурка. – О! – произнес он. – Это большая неприятность. Преторианцы не ходили в штанах, и свои брюки я оставил в Карлтон-Хаусе, как поется в одной песне. Черт побери, Смит, твой жемчуг я тоже оставил, боюсь, ты никогда его больше не увидишь. Абсолютно равнодушная к переменчивой судьбе жемчуга, Абигайль внимательно изучила тело мужа ниже пояса. – Ты хочешь сказать, что все это время у тебя под юбкой ничего не было? – Это не юбка, а туника, – поправил Кэри. – Я хотел быть… тоже оригиналом. – Ваша светлость? – Не рассчитывайте на меня, – ответил Окленд, подкрадываясь к дому. – Я сенатор. Мы должны просто разбить одно из французских окон. – Каждое стоит тридцать фунтов, – запротестовала Абигайль. Увы, экономия себя не оправдала. Герцог уже стартовал на полной скорости к ближайшему окну, но тут мисс Уэйборн была настолько любезна, что распахнула его для отвергнутого жениха. Благодаря ее любезности герцог с разбегу влетел в окно и сокрушил обитое атласом французское канапе стоимостью в пятьдесят гиней. – Джули! – крикнул герцог, вскочив на ноги. – Джули, все в порядке! Ты уже в безопасности. Джульет одарила его пощечиной. – Ты отправился в Карлтон-Хаус в этом дурацком костюме без меня? Знаешь ли ты, что мне пришлось вынести этим вечером? – Тебя похитил Рурк? Моя бедная девочка. Мой ангел! Я убью его за это. – Ты мог бы его убить. – Кипя от злости, она вышла в сад. – Если б появился здесь на полчаса раньше. – Ты позволила ему бежать? – спросил герцог, тенью следуя за ней. – Почему твой слуга так нелепо хлопает руками? – Чтобы заставить собаку лаять. – Теперь он может остановиться. Боудич остановился. Ангел воспользовался моментом и бросился на него. Пока хозяева отрывали терьера от Боудича, герцог осмелился коснуться гордой спины мисс Уэйборн. – Дорогая, не имеет значения, если ты позволила Рурку бежать. Я затравлю его, как ирландскую собаку, кем он и является. – Нет, ты этого не сделаешь, – процедила Джульет. – Через минуту он уйдет отсюда. – Ты хочешь сказать, он еще в доме? – Он вернется в Олбани, – продолжала она. – А ты оплатишь его счет. – Я?! С какой стати? – прорычал герцог. – Да. Такова была ставка пари. – Какого пари? – Разве я тебе не сказала? Я бы давно это сделала, если б ты занялся моим спасением, вместо того чтобы развлекаться в Карлтон-Хаусе. Хоть кого-нибудь из вас беспокоило, что меня похитили? Кэри, ты, кажется, мой брат! Кэри оттащил Ангела от лежавшего на земле Боудича и передал лающего терьера Абигайль, которая, поразмыслив, бросила пса в дом и закрыла французское окно. – Все в порядке, Боудич? – спросила Абигайль, отряхивая человека, дважды запихнувшего ее в ящик под сиденьем кучера. – Прости, Джули, – умолял под дубом герцог. – Прости за все. Я знаю, ты просто хотела рассмешить меня, украв табакерку Хораса. Прости за мою чертову ревность. Но почему ты не позволяешь убить его? Может, я сам бросил тебя в его объятия? Скажи прямо сейчас. – В его объятия? – прошипела Джульет. – Мне следовало избить тебя за подобные слова. Я тебе говорила, мы просто друзья. Это полностью твоя вина! Он делал это из-за денег, поскольку ты лишил его содержания. Можешь представить его замешательство, когда он понял, что похитил не ту женщину? – Не могу, – ответил герцог. – Это непростительно. Сунуть тебя в мешок из-под гнилой картошки и запихнуть в ящик под сиденьем! – Мешок из-под картошки, – усмехнулась Джульет. – Что за больное воображение. Он просто ссадил кучера, взял поводья и умчался прежде, чем слуги поняли, что произошло. Он неплохо правит, за всю дорогу не сделал ни одной ошибки. Потом открыл дверцу кареты и чуть не умер. Он был в таком замешательстве, бедняга, что я предложила ему пари: если ты не найдешь меня до полуночи, я отпускаю его. А сейчас двенадцать тридцать. Как видишь, ты сам виноват, что не можешь его убить. – Это ее вина, – сказал герцог, указывая на Абигайль. – Я хотел похитить тебя, но Боудич по ошибке схватил ее. Эта маленькая дьяволица сунула мне в лицо раскаленную кочергу! – Дай посмотрю. – Джульет внимательно оглядела при лунном свете лицо герцога. – Я думала, что ударила тебя рамой! – воскликнула она, доставая носовой платок и осторожно касаясь его лица. – Мой бедный Джинджер! Ты действительно хотел меня похитить? Это не пустая болтовня? Видимо, почувствовав, что разговор слишком затянулся, герцог схватил Джульет в объятия и начал целовать. Мисс Уэйборн не оказала сопротивления, более того, усиленно помогала ему в этом. Пока все были заняты своими делами, Ангел вбежал в комнату хозяйки, продолжая беспрерывно лаять в распахнутое над их головами окно. – Простите, – раздался голос из ветвей дуба, – могу я теперь спуститься? – Что вы там делаете, мистер Рурк? – спросила Джульет. – Кажется, собака хотела, чтобы я ушел. Естественно, я выпрыгнул из окна. Насколько я понял, вы уладили свою небольшую ссору с его светлостью, мисс Уэйборн? – Да, вы можете уйти, – заверила Джульет. Мистер Рурк спрыгнул с дуба, все еще одетый как Марк Антоний и тоже… – Кэри, он тоже без штанов, – прошептала Абигайль, отводя глаза. Актер уже целовал руку мисс Уэйборн. – Вы можете взять карету его светлости, чтобы вернуться в Олбани. Она стоит посреди дороги. Выпейте сегодня столько шампанского, сколько захотите. А летом я ожидаю вашего приезда в Окленд-палас для постановки «Двенадцатой ночи». Кстати, – прибавила Джульет, снимая кольцо и протягивая Рурку, – я хочу, чтобы вы это взяли. Герцог был потрясен. – Джули, я запрещаю тебе отдавать Рурку мой рубин! Он был в нашей семье уже сто лет. Как ты можешь? – Это не твой рубин, дорогой. Неужели я отдала бы его ирландцу? Это изумруд. – Она взглянула на Абигайль, и та громко вскрикнула. – Да, я забрала его днем у мистера Грея, мисс Ритчи. Я лучше отдам его мистеру Рурку, чем видеть, как его носите вы! Я уверена, мой брат согласится с этим, когда поймет, кто вы на самом деле. Абигайль открыла рот. – Стерва! – Боже мой! Я не хотела так сказать, – испугалась Абигайль. – Ты и не сказала, – ответил Кэри, тряся кулаком под носом Джульет. – А теперь послушай меня, дрянь. Ты немедленно вернешь кольцо Абигайль, или, клянусь, я скормлю тебя моей собаке. Похоже, Джульет испугалась, но потом вскинула подбородок. – Он принадлежит мне по закону. Ты дал изумруд ей, она дала его мне, передав расписку. Я даю его мистеру Рурку. Это мое последнее слово. Кэри выхватил свой деревянный меч и ударил сестру по заднице. Абигайль подумала, что взорвется от счастья и гордости. По ее мнению, в Англии не было другой задницы, более заслуживающей этого. Даже задница виконта Далиджа. – Кэри, что ты делаешь! – кричала Джульет, прикрывая зад обеими руками. По щекам у нее катились слезы. – Ее отец торговец! Она никто. – Она моя жена. – Что?! Не может быть. Ты же только недавно ее встретил. Кэри молча отвернулся и теперь с мечом в руке стоял перед актером. – У вас есть кое-что принадлежащее моей жене, сэр. – Кроме ее панталон, вы хотите сказать? – засмеялся Рурк. – Ты за это заплатишь. Кэри сделал выпад, но его короткий деревянный меч был остановлен металлическим. – Как видите, у меня тоже есть меч, – сказал Рурк, отводя удар. – Правда, мой сделан из металла и я умею им пользоваться. – На сцене, – процедил Кэри. – А я убивал людей в бою. – Только не этим куском дерева, – ответил Дэвид Рурк. Его странного цвета глаза блеснули в лунном свете, и Абигайль вдруг очень испугалась. – Кэри, не надо. Это не имеет значения. – Вам следует прислушаться к словам вашей очаровательной жены, – холодно улыбнулся актер. – Я тоже убивал людей в бою. И не боюсь вас. – Как вы смеете нападать на моего брата! – закричала Джульет. – Это он напал на меня. Но поскольку я ирландец, а он англичанин, кажется, вы думаете, что я должен просить у него прощения. Теперь, как я понимаю, – любезно продолжал Рурк, когда поединок возобновился, – вы дали изумруд любимой жене, которая, по неизвестным мне причинам, отдала его вашей очаровательной сестре, которая, в свою очередь, передала его мне. Следовательно, по закону он мой, не так ли? – Он принадлежит моей жене, – скрипнув зубами, ответил Кэри. – По праву высшего закона. – Высшего закона? Ну да, вы, англичане, создаете высшие законы, не так ли? Один для себя, другой – для всех остальных. При следующем выпаде деревянный меч Кэри разломился пополам. – Какая неприятность, – заметил Рурк. – Мне остается лишь нанести последний удар. – И он угрожающе поднял меч. – Нет! – крикнула Абигайль, закрывая собой Кэри. Удар пришелся ей в грудь, отбросив ее в объятия мужа. Красная струя залила платье, когда Рурк отдернул руку. – Еще одна неприятность, – холодно заметил он. Побелев от страха, Кэри опустил жену на землю. – Эбби! Эбби, ты слышишь меня? Она слышала, только не могла ответить. Ей было трудно дышать. – Эбби, не покидай меня, – шептал Кэри, качая ее в объятиях. Лицо у Джульет стало пепельным, и она прижалась к герцогу. – Я думаю, – наконец сказала Абигайль, ощупывая на груди римскую столу, – что со мной все в порядке. – Нет, совсем не в порядке, – шептал Кэри. – Он убил тебя, ублюдок! – Правда, все в порядке, – настаивала Абигайль, пытаясь сесть. – Это шок, – размышлял герцог. – Помнишь, когда мы перевернулись и тебя выбросило из кареты, Джули? Ты даже прыгала, крича на меня, пока не поняла, что сломала ногу. Шок. – Иисус, Мария и Иосиф, – с досадой произнес ирландец и показал Кэри, что клинок убирается в рукоятку. – Это лишь театральный реквизит, как вы и предполагали. Я просто хотел слегка поучить вас манерам, я не знал, что внутри осталось немного краски. Я думал, что израсходовал всю в сцене моей смерти. Лицо Кэри оставалось белым. – Ублюдок! Актер поднял бровь. – Вы что, хотели, чтобы я действительно убил ее? Вот. – Рурк бросил изумруд на колени Абигайль. – Вам нужно было только попросить. Но разве англичанин может попросить ирландца? Вы предпочли угрожать мне. Абигайль схватила кольцо и тут же надела. – Сегодня ночью я буду пить за ваше здоровье, миссис Уэйборн, – с вежливым поклоном добавил Рурк. – Остановить его? – спросил герцог, когда тот направился к воротам. – Нет, пусть идет. Он же, в конце концов, выиграл пари, – ответил Кэри, помогая Абигайль подняться. – Ты уверена, что с тобой все в порядке? – Уверена. – Она стала вытирать носовым платком сценическую кровь, пахнувшую чем-то сладким. – Удар просто вышиб из меня дух, только и всего. – Эбби, ты любишь меня. – Ты хочешь сказать, что ты любишь меня, – нежно поправила Абигайль. – Я хотел сказать то, что сказал! Ты любишь меня. У тебя что, привычка становиться перед мечом, предназначенным другим людям? Черт возьми, я уже думал, ты умрешь, так и не сказав мне этих слов. Почему ты просто не можешь признать, что любишь меня? – Конечно, я тебя люблю. И всегда любила, думаю, с нашей первой встречи. – Но ты никогда этого не говорила. Даже наоборот, была со мной довольно жестока. – Я уверена, что говорила, – возразила Абигайль, пытаясь вспомнить. – Или нет? – Ни разу. И я все это время страдал. – Ты должен был догадаться. С твоей-то самонадеянностью. Не могу поверить, что ты в этом сомневался. Я же вышла за тебя замуж! – Без всякой охоты, как я помню. Мне пришлось силой увезти тебя в Литтл-Стрейтон. Это было чертовски унизительно. Но помню, я думал, что моей любви хватит на двоих. – Нет, – возмутилась Абигайль. – Это я так думала. – А когда мы были в театре, – нахмурившись, продолжал Кэри, – ты несла вздор о наших отношениях. По-твоему, они были только плотскими. Ты обидела меня до глубины души. – Я говорила о тебе, Кэри. Я всегда любила тебя. Они молча смотрели друг на друга. – Ладно, – сказала Джульет. – Полагаю, свежего воздуха с меня достаточно. Я бы хотела вернуться домой, Джинджер. – Она сделала паузу. – Мистер Рурк уехал в карете герцога. Вы не против, если я возьму свою карету, мисс Рич… миссис Уэйборн? – Пожалуйста, зовите меня Абигайль. – Хорошо, Смит, я так и сделаю, – нахально ответила Джульет. – Я рада, что вас не проткнули мечом. Нет, этого недостаточно, – твердо произнесла она. – Я по-свински вела себя с вами, признаю это. Скажу вам, что я сделаю. Этим летом вы приедете в Окленд и сыграете графиню Оливию в нашей «Двенадцатой ночи». Я буду играть Виолу, а Кэри – моего брата Себастьяна. Ведь так, Кэри? – Разумеется, – добродушно сказал тот, обнимая жену. Позже, когда остальные уехали, Кэри спросил: – Итак, Смит? Отправимся на крышу смотреть фейерверк? Или прямо в спальню и устроим там собственный? – Кэри, мы до сих пор не сказали моему отцу, что женаты, – возразила она. – Утром мы скажем ему за завтраком, – ответил Кэри, когда маленький терьер прыгнул из комнаты на ветки дуба. notes Примечания 1 Пер. Э. Линецкой. 2 Пер. С. Маршака. 3 Шекспир. Сонеты. Пер. С. Маршака.